Цири распрямилась, расслабила спину, проскользила босыми ногами по прохладным простыням, и так стало хорошо и мерзко одновременно, что хотелось плакать. Слез, конечно, она не могла себе позволить, хоть и соблазн дать им волю был велик. Неудачное покушение на короля стало концом больших самонадеянных планов и означало то, что ей теперь суждено сгнить в этой комнате, в этой постели.

Но больше всего она боялась следующей встречи с Ним.

Как и все ведьмаки, Цири считала, что боль ей не страшна, но при этом, как и все люди, ошибалась. Ведь боль бывает понятной, терпимой, кратковременной, а бывает и просто невыносимой, способной разрушить тело и разум. Эредин не откажется от зачатия ребенка и сделает это со всей жестокостью, любовью к людским страданиям, присущими его черной душе.

Подумав об этом, девушка инстинктивно крепко свела ноги и поджала их под себя. Конечно, времена ее непорочности давно в прошлом, но ведьмачка не могла похвастаться опытом общения с мужчинами. В большинстве случаев они выглядели, как грязные свиньи, стремящиеся к быстрому плотскому удовольствию, что превышало для них все остальное. Это касалось одинаково всех: и бродяг, и солдат, и напыщенных аристократов — не важны были статус и положение, когда дело доходило до члена.

А что эльфы? Их холод и спокойствие остаются при них, когда они берут женщин? Ауберон, к сожалению, не смог дать ответ на этот вопрос. Цирилла возлагала надежды на то, что все так и есть, но глубоко в душе знала, что Эредин отличается от мужчин Aen Elle. Редкое для них качество, объединяющее одновременно амбициозность, страсть и жестокость, сделало Эредина Бреак Гласа предводителем Дикой Охоты, а позже привело на большой эльфский трон.

Неосознанно Цири еще крепче поджала ноги.

Сколько времени прошло с тех пор, как он ушел? Сколько еще будет оставаться эта прекрасная возможность побыть в тишине и спокойствии, наедине со своими печальными думами? Что-то подсказывало, что очень скоро ее вытащат с темной уютной обители, словно крота с земли, и кинут на растерзание кровожадному зверю.

Впрочем, так и случилось. Дверь резко распахнулась, и в проеме показались два стражника, оба облаченные в кольчужные доспехи. Чуть дальше стоял третий с арбалетом в руках. Цири так стремительно подскочила, что забыла о поврежденной руке, оттолкнувшись ею от кровати. Зашипела от боли и попятилась к стене.

— Пошла, — скомандовал один из них и указал рукой в коридор.

Цирилла не шелохнулась. Запястье разболелось с новой силой, обхватив его второй рукой, она безуспешно пыталась успокоить нарастающее жжение.

— И куда же? — громко переспросила она, хоть и прекрасно понимала, что путь может быть только один.

Без объяснений и церемоний, чужие руки схватили ее за предплечья и потащили к выходу. Цири гордо подняла голову и шагала быстро наравне со стражниками, несмотря на босые ступни и общую слабость в теле — она не позволит волочить себя по земле, словно тряпку.

К пункту назначения они добрались быстро. Коридоры, выложенные колючим черным камнем, заканчивались узкими ступенями вверх и снова начинались другими — более светлыми и красиво декорированными, пока не привели их к прекрасным двустворчатым дверям. Тут было полно охраны — эльфы, вооруженные длинными изогнутыми мечами, сторожили короля в его покоях. Цири очень сомневалась, что Гласу вообще нужна защита, зато хоть что-то оставалось похожим у эльфского и людского народов — владык положено охранять.

Какой-то остроухий солдат позволил себе гнусный смешок, другой поддержал тихим издевательским свистом. Похоже, весь замок сегодня обсуждал, что Ласточку, наконец-то, поймали, и король унизительным способом заберет своё, попутно устроив себе сексуальное развлечение. Но Цири не покраснела, не разозлилась и не засмущалась, лишь с отвращением оглядела столпотворение. Глаза полыхали изумрудным пламенем, чудом лишь не испепеляя группу перешептывающихся эльфов. Раса, пришедшая в упадок, вызывала у нее жалость.

Дверь отворилась, и ведьмачку толкнули внутрь. И тут страх, дремлющий в ней, проснулся и поднял свою мерзкую голову. Девушка принялась искать взглядом Эредина, будто оттого, как быстро она определит его местоположение, зависело ее выживание. Но в покоях никого не было.

Цирилла не смогла скрыть растерянности, и наивная радость смешивалась с нарастающим страхом. Комната была поистине огромных размеров, захватывала богатством и роскошью интерьера, центральным элементом которого была большая кровать. Девушка изо всех старалась не смотреть на нее, но та, проклятая, притягивала взгляд магнитом — так сильно, что ведьмачка не заметила, как из темноты террасы появился Он.

Коротким кивком головы он отпустил стражников. Те мгновенно отошли от Цири и поспешили скрыться за дверью. Холодок забрался под кожу, поселился около испуганного сердца. Ей вдруг безумно хотелось спрятаться, укрыться, сбежать отсюда словно из пылающей клетки, отчего глаза нервно метались по комнате, старательно избегая Эредина, стоящего в центре покоев.

Он сделал шаг, потом еще один, беспощадно сокращая дистанцию между ними. В руке был кинжал — тот самый, что чуть не стал орудием его убийства. Цири затаила дыхание и глядела, как Эредин подбрасывал клинок в воздух, словно игрушку, ловил ловкими пальцами то за рукоять, то за край острого лезвия. Ведьмачка прикипела к нему взглядом, готовая увернуться от острия в любой момент.

— Прекрасная балансировка, — негромко отметил он и, к величайшему облегчению, отбросил оружие в сторону. Теперь она, наконец-то, смогла сосредоточить внимание на короле.

Эльф был одет в простой черный костюм, элегантный покрой которого выгодно подчеркивал крепкое стройное телосложение. Раны от кинжала видно не было — высокий воротник закрывал шею. Цири продолжала наблюдать за ним, не произнося ни слова. Глас, однако, не настаивал на разговоре. Он подошел к небольшому столику, где стоял один-единственный фужер, наполовину наполненный янтарной жидкостью, и взял за тонкую ножку.

— Hirg’ir (1), — спокойно скомандовал он и протянул фужер.

— Еще чего, — буркнула она, с опаской приглядываясь к сосуду.

— Заставить тебя силой? — Эредин удивленно поднял тонкую бровь и подступил ближе.

Девушка отступила назад, сохраняя безопасное расстояние, и позволила себе колко заметить:

— Практика показывает, что от твоих зелий можно отбросить копыта.

Король пытливо склонил голову на бок и внимательно посмотрел в глаза. Видно было, что замечание никак не задело его.

— Что это? — требовательно спросила Цири, кивнув головой в сторону фужера.

Эльф продолжал молча глядеть на нее, и во взгляде читалось вялое противостояние между искренностью и лукавством.

— Отвар, который поможет тебе забеременеть, — все же произнес он.

Цирилла не ожидала такого ответа. Волна смущения и отвращения прошлась по ней, отчего ноги едва не подкосились.

— Люди и эльфы — разные, хоть и похожие, виды, — спокойно продолжил он. — Оно подействует так, что оплодотворенная клетка надежнее прикрепится и приживется в твоем организме.

Цири замотала головой, немо демонстрируя свое нежелание. Эредин и не думал ее уговаривать. На глазах у ошеломленной ведьмачки он поднес фужер ко рту и быстро опрокинул, а затем, в одно мгновение, схватил ее за затылок и, не дав опомниться, прижался к губам.

Девушка широко распахнула испуганные зеленые глаза, уперлась руками в его грудь и нелепо замычала. Но было поздно — язык Эредина уже требовательно прикасался к ее языку, и терпкость зелья смешалась с волнующим вкусом его губ. Не прошло и пары секунд, как жидкость опалила глотку. Но, даже достигнув цели, король не отпускал ее и продолжал истязать рот агрессивным поцелуем, пока не убедился, что там не осталось ни капли зелья.

Едва хватка ослабла, Цирилла вырвалась прочь. Даже не пытаясь скрыть обиду, одарила его растерянным обвиняющим взглядом, словно не ожидала от эльфа подобной подлости. Эредин вытирал рот тыльной стороной ладони. Оба тяжело дышали.