– Не говори глупости. Я тебе не верю, – голос Кати был мягок и спокоен, что ещё больше раздражало Любу.

– Наивная дура! Ты меня плохо знаешь: если сейчас не перестанешь, я точно тебя убью, – Люба для большей убедительности схватила вазу со стола и замахнулась на Катю.

Та аж оторопела, не зная, как реагировать, но говорить всё же перестала и для страховки, чуть погодя, встала с кровати и вышла в туалет. Катя не обиделась на Любу, стараясь понять её. “Что сказать, в довольно унизительную ситуацию она сегодня попала. И я ещё тут со своими нравоучениями. Нет, чтоб поддержать, как-то успокоить! Бедная девочка”, – жалея Любу и стыдясь своего поведения, Катя, немного погодя, вернулась в комнату. Ваза стояла на столе, Люба, свернувшись калачиком, лежала на кровати.

– Прости меня! – это первое, что сказала Катя, войдя в комнату и садясь на свою кровать.

– Это ты меня прости! – уже совсем другим тоном ответила Люба.

– Не знаешь ты себе цену, дурёха. У тебя есть главное – талант, а красота – это самый скоропортящийся капитал. Да, да! Не смотри так удивлённо на меня. Знаешь, что мне сказал редактор? Он сказал, что стихи твои замечательные. Тебе только нужно немного подучиться.

– Опять учиться! Не хочу! Ты только и делаешь, что заставляешь меня учиться. Надоело! – с раздражением бросила Люба.

Катя, стараясь смягчить ситуацию, быстро добавила.

– Учиться – это значит больше читать стихи известных поэтов. У тебя вкус разовьётся, слог улучшится.

– А говоришь – понравились! Вон сколько замечаний. Ничего ты, Катька, в жизни не понимаешь. Главное для женщины – удачно выйти замуж. За богатого.

– Нужна ты богатому, как козе баян. Женщина, к твоему сведению, имеют тенденцию стариться. А богатому только молодая нужна, так что он своих жён чуть ли не каждый год меняет. Самое главное для нас – стать независимыми, чтобы тобой интересовались, а не ты ими. А для этого надо профессию обрести, квартиру купить, тогда и счастье на горизонте забрезжит.

– Насчёт квартиры ты права. Свою иметь – это хорошо. Но она сколько стоит! – Люба тяжело вздохнула.

– Станешь известной, по телевизору начнут показывать – разбогатеешь. …

Подруги сидели, каждая – на своей кровати, и разговаривали. На дворе стояло начало лета. Шторы на окне были раздвинуты, и луна, до этого прятавшаяся за тучи, вышла и теперь, словно третья подружка, любопытно заглядывала в окно. Она бросала светлые блики на разговаривавших, и, словно в благодарность за разрешение слушать, красиво освещала тонкие, точёные черты лиц девушек и изящные изгибы их стройных тел, которые просматривались через ночные рубашки.

Первый курс закончили на «ура». Декан факультета предложил девушкам на летних каникулах поработать секретарями в приёмной комиссии. Девчонки ликовали. Работа чистая, до четырёх часов дня, потом – свобода. Но Люба радовалась, как оказалось, напрасно.

Сегодняшний день был особенно жарким, и после работы совсем не хотелось идти в пустое общежитие. Все жильцы разъехались по домам на каникулы, и свою обделённость девчонки чувствовали особенно остро.

– Я схожу в магазин за продуктами, ты иди домой. Покушай и приберись. Я скоро буду. Вечером сходим в кино, – Катя решила подбодрить подругу обещанием сходить в кино.

– Ладно, – с недовольным видом Люба отправилась в общагу.

Катя тем временем чуть ли не бегом побежала совсем в противоположную сторону, где находилась нужная ей остановка. А собиралась она съездить в театр. Таких в городе было целых два. Один – драматический – располагался в красивом старинном здании, которое само по себе представляло историческую ценность в связи с тем, что было построено более ста лет назад. Постепенно район театра застраивали только административными зданиями, такими как большая центральная библиотека, рядом был театр оперы и балета, чуть поодаль – и сам университет. Одним словом, театр, в достойном окружении, стал культурным центром города. Катя вышла на нужной остановке и пошла к зданию театра.

А Люба пришла в общежитие и угрюмо осмотрелась по сторонам. ” Всю жизнь одно и то же. Комната в детдоме, теперь комната в общежитии. До чего же всё осточертело!”, – она упала на кровать и раскинула руки. “Зря я Катьку слушаю. Так вся молодость пройдёт, и останемся мы с ней две старухи никому не нужные. Две старые училки! Без дома, без мужа, без детей. Надо мне лучше за Светку держаться. Она мне вчера своего “папика” показывала. Ну и что, что старый и толстый? Зато как её одевает, машину купил, обещает квартиру! Катька прибежала, накинулась на неё:” Не развращай, говорит, мне подругу”, – Люба изменила голос, передразнивая Катю. “Дура Катька, всю жизнь мне загубит. Я тоже хороша! Кто она такая, чтобы мне приказывать, указывать, что делать?”, – перебирая в памяти события дня, она незаметно уснула.

– Подъём! – возле кровати стояла Катя.

Люба спросонья еле открыла глаза.

– Ты что, уже пришла?

– Пришла. А ты, между прочим, и не прибралась, и не поела, – Катя ворчала, двигаясь по комнате. Поставив разогреваться кастрюлю с обедом, она взялась за тряпку. – Пыли-то сколько, могла бы протереть. …Кино сегодня отменяется. Они продлили на несколько дней вчерашний фильм, только на следующей неделе сменится репертуар.

– У тебя вечно так! – расстроенная Люба сидела на кровати, обхватив коленки руками.

– Я тут при чём?

– А при том, что только и носишь плохие новости.

– Ничего подобного! У меня хорошая новость. Вот сядем обедать, расскажу.

Разлив по тарелкам суп и нарезав хлеба, Катя торжественно объявила.

– Пора тебе выходить в свет.

Люба радостно захлопала в ладоши.

– И куда я пойду?

– Ты – никуда, пойдёт твой талант!

– И куда же он пойдёт?

– В театр, дорогая моя! В театр! Летом труппа уезжает на гастроли. К твоему сведению, я узнавала, этим летом у них тур по Европе. Ты представляешь?

– Чего радуешься, нам то что?! – в сердцах сказала Люба.

– До тебя доходит как до жирафа, – одёрнула её Катя. – Ты к сентябрю должна написать пьесу. И не простую, а талантливую! Если им понравится, то они захотят её поставить! Всё, дорогая! Путь к славе тебе открыт! Понимаешь? – радостно кричала Катя, словно сказанное было реальностью.

– Её ещё написать надо, ты думаешь, у меня получится? – пессимистически спросила Люба.

– Я просто уверена! А ты уж постарайся. Вспомни какой-нибудь случай из детдомовской жизни. Ну, хотя бы этот. Помнишь Ирку, которая в десятом классе родила? Её ещё все учителя стыдили, на аборт отправляли, а она всё равно родила. В школу вместе с ребенком приходила. Технички в коридоре коляску катали, пока она на уроках сидела. Мальчишки дразнили, учителя гнобили, один лишь директор поддержал её. Мы с тобой тогда в седьмом классе учились. Помнишь? Она школу окончила, в институт поступила. Закончив, в ту самую школу преподавателем вернулась. Чем не история? Ты приукрась, всё получится.

– Помню я эту историю. Сама за ребёнком весь урок смотрела. Меня техничка, тогда за руку поймала, говорит:” Выручи, мне полы домыть надо”.

– Замечательно! Попробуй.

– Постараюсь.

Катя, создала все условия Любе для творчества. Готовку, уборку, магазин – всё взяла на себя. После работы в институте – бегом в общагу.

Однажды, возвращаясь домой из магазина, Катя вновь увидела его: парня, высокого и симпатичного. Как и в прошлый раз, зимой, он, почему-то прячась, следил за ней. Парень показался девушке знакомым, хотя она могла и ошибаться. Тогда, зимой, он три дня ходил за ней, а потом куда-то исчез. Сейчас вновь объявился. Катя повернулась лицом к парню и в упор стала на него смотреть. Тот, очевидно, понял, что его разоблачили, и, перестав скрываться, смело подошёл к девушке. Каково же было её удивление, когда подошедший парень, оказался её одноклассником Сергеем, – тем самым молодым человеком, который тщетно ухаживал за Катей в школе.