С мини, конечно, Аполлинария погорячилась. Разглядывая себя в зеркале примерочной, она поняла, что ни за что на свете не выйдет в такой короткой юбке на люди.

Вспомнилась бесстрашная Софа Синичкина, которая первой в их студенческом общежитии стала носить мини в далекие шестидесятые. Старушки плевались и не стеснялись в выражениях. А интеллигентный профессор, задумчиво глядя вслед Софе, заметил: «Ноги уже кончились, а юбка еще не началась». А потом мини вошло в моду, и бабулькам только и оставалось, что рассуждать о моральном разложении нынешних девиц…

– Ну что там, ба?

Ксюша сунула нос за занавеску и восхищенно присвистнула:

– А у тебя красивые ноги!

– Ксюша! – Аполлинария стыдливо прикрылась вешалкой с другим нарядом. – А ну кыш!

Внучка скрылась за занавеской, а Аполлинария, примерив еще пару-тройку нарядов, каких не было в ее молодости, окончательно убедилась в том, что лучше классики нет. Переодевшись обратно в синее платье с воротничком, она вышла из примерочной и вернула все ультрамодные наряды продавцу-консультанту.

– Ничего не подошло? – разочарованно уточнила та.

– Не понимаю, как молодые могут носить такие откровенные и провокационные наряды! – искренне удивилась Аполлинария. Все-таки в ее молодости мода была более элегантной и женственной.

Продавец с недоумением взглянула на нее.

– Идем, Ксюша. – Она увела внучку из магазина современной моды. – Поищем что-нибудь поэлегантнее.

Обойдя торговый центр, Аполлинария нашла то, что искала. Наряды в ретростиле напоминали ей о молодости и необыкновенно шли ей. Она перемерила не меньше дюжины – нарядных, повседневных, романтичных, строгих, игривых, с пышными юбками и воланами, с бантами на шее и манишкой на груди.

– Скажите, – застенчиво обратилась к ней продавщица, помогавшая с одеждой, – вы какая-нибудь звезда?

– Я? – удивилась Аполлинария. – Пока нет… Но какие мои годы!

Даже Ксюша согласилась примерить парочку. Когда она выпорхнула из примерочной в синем платье с вырезом-лодочкой, Аполлинария восхищенно ахнула.

– Как тебе хорошо!

– Я как будто на вечеринку «Стиляг» собралась, – пошутила Ксюша, трогая пышную юбку с подъюбником.

– Ретростиль сейчас в моде, – поддержала Аполлинарию продавщица, которая помогала им подбирать наряды.

– Женственность и элегантность всегда в моде, – кивнула Аполлинария. – Мы берем!

– Ну не знаю, – засомневалась Ксюша. – Куда я в этом пойду?

– Хоть куда! – ответила Аполлинария. – И в пир, и в мир, и в добрые люди.

Ксюша с сомнением покрутилась перед зеркалом. Платье хорошо сидело, добавляло недостающих объемов в груди и бедрах. А приталенный крой и широкий белый ремень делали акцент на талии. Но она таких никогда не носила.

– Оно слишком нарядное.

– В театр со мной пойдешь, – решила за нее Аполлинария. – А теперь примерь это!

И она протянула внучке приталенное платье кофейного цвета в белый горох. Оно было более сдержанное и повседневное, с рукавом в три четверти и округлым вырезом, с тонким ремешком, без пышных подъюбников, но необыкновенно элегантное и женственное.

Выйдя в нем из примерочной, Ксюша замерла, залюбовавшись собой. Она бы сама не обратила внимания на такое платье в магазине, но бабушка безошибочно угадала то, что идеально подойдет ей.

– В таком и на работу пойти можно…

– У тебя же скоро защита проекта? – напомнила Аполлинария. – Вот и наденешь.

Представив, как она появится в переговорной в этом платье и как Влад окинет ее взглядом – быть может, даже восхищенным, Ксюша решилась.

– Хорошо, беру! – Она вернула продавщице вешалку с синим платьем. – А это заберите.

– Берем оба! – возразила Аполлинария. – Хороших платьев много не бывает! В одном на работу пойдешь, в другом на свидание.

Когда Ксюша вышла из примерочной, Аполлинария уже расплачивалась на кассе за покупки. Для себя она выбрала три платья в ретростиле – элегантное бежевое из тонкой шерсти, коктейльное зеленое, с вырезом-лодочкой и пышной юбкой в стиле 50-х, и романтичное бордовое – с поясом на талии и бантом-воротничком. Добавила к ним кружевной черный комплект белья и две пары чулок.

– Глупо покупать столько вещей, если не знаешь… – Ксюша запнулась, глядя как продавщица пакует их покупки.

– Когда снова стукнет семьдесят пять? – понизив голос, сказала Аполлинария. – Чебурашка, не будь занудой. Даже если они послужат мне только сегодня, а уже завтра все вернется на свои места, у меня будет хотя бы один день второй молодости. Могла ли я даже мечтать об этом? – Она подхватила их покупки и двинулась к выходу. – После такого приключения и умереть не страшно.

– Ба! Не говори так!

– Ты права, детка, умирать мне сейчас совсем некстати. Я ведь потратила все похоронные деньги. – Аполлинария мило улыбнулась и тряхнула пакетами.

– Что? – поразилась Ксюша.

– Ну не ругайся на меня, Чебурашечка!

– Ба, у меня в голове не укладывается, – растерянно проговорила Ксюша. – Ты копила деньги на похороны?

Это было так не похоже на бабушку, шутившую, что она проживет до ста лет, и со смехом рассказывавшую про знакомую, купившую себе место на кладбище. Ксюша-то думала, что Аполлинария совсем впала в детство и спускает все деньги на новые кремы и походы в театр. А оказывается, та не забывала о смерти. Откладывала деньги на похороны, а оставшиеся тратила на пустяки, которые радовали душу. Теперь Ксюша стала лучше понимать бабушку.

– Я не так уж много скопила, – беззаботно махнула рукой Аполлинария. – Иначе они бы так быстро не кончились. Зато у тебя теперь есть шикарный новый гардероб.

– Ты о чем? – напряглась Ксюша.

– Ну мы же с тобой одного размера, – Аполлинария лукаво ей подмигнула. – Все мое – твое. А когда я снова стану старухой Шапокляк, все эти красивые тряпочки перейдут тебе.

Выйдя из магазина, девушки двинулись по этажу вдоль красивых витрин.

– Смотри, это же Павлик с папой! – Аполлинария вдруг оживилась и замахала рукой мужчине и мальчику лет семи, стоявшим у прилавка с мороженым. – Уже вернулись из Вьетнама!

Ксюша охнула, но остановить бабушку не успела: та на всех парах понеслась вперед.

– Евгений Андреевич, Павлик! – защебетала Аполлинария. – Уже вернулись! А как загорели!

Павлик почему-то ей не обрадовался и с угрюмой миной взглянул на отца, задрав голову вверх и совершенно забыв про вафельный рожок с пломбиром.

– Павлик, а ты чего такой кислый? – Аполлинария потрепала мальчика по светлым кудряшкам. – Что, мороженое не нравится?

Ксюша, как назло, выронила пакеты и теперь замешкалась, поднимая их и запихивая внутрь вывалившееся платье.

– Девушка, это ваше? – Какой-то молодой человек остановился рядом и протянул ей выпавший кружевной лифчик Аполлинарии. Ксюша чуть со стыда не сгорела.

– Спасибо, – пролепетала она, поднимаясь, и выдернула предмет интимного одеяния бабули из цепких пальцев молодого человека.

– Очень симпатичный, – заметил тот, скользнув по ней оценивающим взглядом с головы до ног и словно примеряя на нее черные кружева.

Ксюша торопливо сунула бюстгальтер в бумажный пакет к платьям и помчалась забирать бабулю, пока та не наговорила лишнего. Похоже, та совсем забыла, что из старой няни-училки она превратилась в «прекрасную няню».

– Простите, девушка, – вмешался тем временем отец Павлика, растерявшийся от напора прелестной незнакомки, – вы…

– Евгений Андреевич, миленький, хорошо отдохнули? А вы мне как раз нужны! – Аполлинария с мольбой взглянула на него. – Дело в том, что девятого у меня не получится прийти, как договаривались…

– Так! – раздался за спиной мрачный голос супруги Щеглова, не предвещающий ничего хорошего. – Евгений, что здесь происходит?!

– Леночка, – Аполлинария повернулась к ней, – как хорошо, что вы здесь!

– Действительно! – перебила ее Елена, нервная стройная блондинка с каре. – Это очень хорошо! Стоит задержаться в магазине буквально на три минуты, как ты уже сговариваешься за моей спиной со своей любовницей! И это при ребенке!