Матиас смело смотрел в лицо своему прошлому и впервые чувствовал уверенность, что у него есть будущее.

Взгляд зацепился за фотографию в серебряной рамке на столе рядом с монитором. Флориан сидел на стволе поваленного дерева перед горной хижиной, мужчина чуть за сорок, склонившись над ним, обнимал его сзади. Мужчина смотрел на Флориана, как на божество, Флориан улыбался, как тогда. Оба светились от счастья. Снимок оставил Матиаса равнодушным.

— Ошибаешься, дорогой, — в тон любовнику, теперь уже точно бывшему, сказал он. — Я его уже получил.

Не дожидаясь ответа, Матиас повернул к выходу.

Флориан нагнал его в шаге от двери и, схватив за лацканы пиджака, с тихой угрозой сказал:

— Запомни: он мой брат. И если ты его обидишь…

Не договорив, он посмотрел в упор в глаза первой любви.

— Не бойся, — так же тихо и серьёзно ответил Матиас, сбрасывая с себя чужие руки, прикосновение которых стало ему вдруг очень неприятным. — Не обижу. Теперь всё будет хорошо.

***

Любое могущество ограничено собственным источником — впервые в жизни Флориан не мог рассчитывать на поддержку родной организации.

Он думал, что худшего кандидата, чем Йост, нет. Он ошибался. Выяснять, где и как этот сучонок снюхался с этим подонком, времени не было.

Флориан, вне себя от потрясения и бешенства, мчался на предельной скорости в Вольдорф-Ольштедт и мысленно подписывал один приговор за другим. Первым в расстрельном списке стоял Балановски. Но сначала надо было образумить мальчишку: спасение утопающих — в руках самих утопающих.

— Леона ко мне! Быстро! — скомандовал он, ворвавшись в кабинет директора. — И закрой дверь с той стороны.

Кое-как совладав с собой, он битый час пытался достучаться до рассудка брата. Безуспешно. Придётся прибегнуть к крайнему средству — Флориан берёг его до последнего, не желая делать больно мальчишке. Но операция во спасение без боли не возможна.

— Ты хоть понимаешь, — тихо, с расстановкой, спросил Флориан, — что на самом деле он хочет не тебя, а меня в твоей оболочке?

Мальчишка побледнел и нанёс ответный удар:

— Ты себе льстишь, Фло. Сколько лет тебе, а сколько — мне.

— В данном случае возраст работает на меня, — усмехнулся Флориан. — У меня уже есть опыт. Я знаю, что этот подонок собой представляет.

— Вот потому и ревнуешь, — парировал Леон, — что прекрасно знаешь, какой он.

— Это ненормально, он псих! — сорвался на крик Флориан. — Вы оба психи!

— …и завидуешь, — со свойственной юности жестокостью продолжал Леон, — что тогда он бросил тебя ради спокойной жизни, а сейчас готов пожертвовать всем ради меня.

Теперь побледнел уже Флориан.

— А вот сейчас, — припечатал Леон, — ещё и ненавидишь. Потому что знаешь — я прав по всем пунктам. В общем, полный набор психических отклонений, с извращённым Эдиповым комплексом в придачу.

Флориан с шумом втянул в грудь воздух.

— Okay, — тихо, на грани шёпота, прошипел он. — Но запомни, ты сам это выбрал. Когда он тобой наиграется и выбросит, мне можешь не жаловаться.

***

С Дэвидом всё оказалось на удивление просто.

— Любишь его? — только и спросил он, выслушав сбивчивый рассказ подопечного.

— Да, — кивнул Леон. — Мне с ним хорошо. Он… очень классный.

— Верю, — рассмеялся Дэвид. — У вас, Вальбергов, потрясающее чувство вкуса. Вы на дерьмо не западаете.

Леон улыбнулся.

— Но если твоё чутьё тебя обмануло и он окажется не тем, за кого ты его принял… — Дэвид вдруг сделался непривычно серьёзным. — То, что ты теперь его парень, не отменяет того факта, что ты по-прежнему мой подопечный. А значит, я по-прежнему за тебя в ответе. И если он тебя обидит, если у тебя возникнут какие-либо проблемы, неважно, с ним или вообще… Знай, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо. — Леон почувствовал, как к горлу стремительно подкатывает ком, и прикусил губу. Дэвид всё понял без слов и, стиснув его в скупом объятии, прижал к себе. Леон уткнулся ему лицом в грудь.

— Тебе спасибо. — Дэвид, не размыкая объятий, потрепал его по спине. — За честность и за то, что не злоупотребил доверием. Я рад, что ты мой подопечный. Хочу, чтобы ты это знал.

— Мне просто повезло с наставником, — глухо пробормотал он ему в футболку, чувствуя, что сейчас точно разревётся.

— Это не везение, мальчик, а всего лишь отличный вкус.

Леон не видел его лица, но был уверен, что Дэвид сейчас ухмыляется. Эта невидимая ухмылка мгновенно ослабила накал страстей. Угроза позора миновала. Леон оторвался от спасительной груди и так же ехидно улыбнулся в ответ: «Спасибо, я знаю». Дэвид довольно рассмеялся, а Леон вдруг почувствовал невыразимую лёгкость и спокойствие на душе. С наставником он и вправду не ошибся, а это давало надежду, что чутьё не подведёт и в остальном.

***

Каминг-аут и развод Матиаса Штайнбаха, самого молодого президента банка в Германии, на несколько недель стали главной темой немецкой светской прессы.

Когда же клиенты банка, большей частью пенсионеры, возмущённые аморальностью руководства банка, принялись дружно закрывать свои счета в «Первом Ганзиатском» и переводить деньги в другие учреждения, скандал из светской хроники перебросился на первые полосы деловых изданий.

Решением членов семьи, которым принадлежал банк, Матиаса отстранили с поста президента. Но было поздно. Из-за стремительного оттока капитала и внутренних проблем банк, главным капиталом которого была многовековая репутация и приверженность традициям, оказался на грани банкротства. Штайнбах-старший не вынес потрясения и скончался от инфаркта. Смерть своенравного патриарха, державшего в узде весь клан Штайнбахов, развязала руки остальным родственникам, для которых единственной ценностью давно были только деньги.

— Вот теперь можно покупать! — ворвался в кабинет Йоста Боргхардт, как только получил известие о продаже банка. Однако директор по контроллингу его в очередной раз озадачил.

— Теперь он мне и даром не нужен, — непривычно тихо ответил Дэвид. — Я получил, что хотел. Причём бесплатно. Но оно меня почему-то совсем не радует.

Финансовый директор странно покосился на коллегу, но, заметив выражение его лица, предпочёл ничего не говорить, и, тихо прикрыв за собой дверь, вышел из кабинета.

Утром следующего дня Дэвид позвонил Матиасу.

— Я готов выкупить банк. При условии, что ты станешь президентом.

— Он мне и даром не нужен. Что хотел, я получил. Это банкротство — лучшее, что могло со мной случиться.

Дэвид тихо рассмеялся. Жаль, что их разговора и его предысторию не слышал Кристиан, — возможно, это несколько поколебало бы его убеждения.

***

Правду о своём происхождении Дэвид Йост узнал довольно поздно — когда возглавил департамент контроллинга и получил доступ к его неограниченным возможностям. Достаточно было сдать анализы на ДНК и сравнить с имеющимися в базе данными. Корпорация располагала досье на всех представлявших для неё интерес людей. Разумеется, окажись его родителями бомжи или наркоманы, он вряд ли бы вышел на них. Впрочем, в таком случае и искать не имело смысла. Но удача Дэвиду не просто улыбнулась — она его сердечно обняла и провела в высший свет: у него обнаружились гены Йоста Штайнбаха — владельца «Первого Ганзиатского банка». Получалось, что высший свет, куда он так страстно стремился, был не дерзкой мечтой, а зовом крови.