Не дожидаясь ответа, он снова стал в защитную стойку и тут же попытался нанести удар Ричарду. Ричард даже не парировал его, а просто отступил в сторону — так, во всяком случае, это выглядело для зрителей. Торн делал выпад за выпадом. Ричард отступал, парировал, и снова парировал, не отвечая на удары.

Октавия узнала упражнения, на которые вдоволь насмотрелась у себя на птичьем дворе. Ее сын заставлял Торна показать всё, на что тот способен. Он читал фехтовальный словарь Торна, быть может, даже учился по ходу дела, но для него это было не более чем тренировкой.

— Стоп! — поднялся лорд Тревельян. Противники обернулись к нему. — Ричард, ты собираешься сражаться или просто… просто…

— Простите, — ответил Ричард. Он повернулся к своему противнику. — Хотите, чтобы я двигался помедленнее, сэр?

Мастер Торн покраснел. Он зыркнул на мальчика, встряхнул руками и глубоко вздохнул. Провел рукавом по лицу — и рассмеялся.

— Да, — сказал он, — двигайся помедленнее, ладно? Это — Праздник Урожая и битва Защитников за честь дома и добродетель земли. Так дадим же людям то, ради чего они собрались!

Поединок стал столь неспешен, что даже Октавия могла уследить за маневрами противников — впервые она по-настоящему поняла, на что способен ее сын. Для него это был урок из хрестоматии — но деревенский люд, не знакомый с подлинным искусством фехтования, распалился не на шутку.

Ричард был не столь взрослым, чтобы позволить Торну одержать верх. И когда Торн, наконец, устал, продемонстрировав Ричарду и толпе почти всё, что имел за душой, он с готовностью открылся последнему удару Сент-Вира.

— А вы долго учились? — после спросил Ричард Торна.

— О, ровно столько, чтобы прикинуться мастаком. Я рассудил, что если с камердинерством не заладится, смогу получить место стражника. Многие городские так делают. Всегда неплохо иметь лишний козырь в рукаве.

— Так вы думаете, мне следует обучаться камердинерству? — с отвращением спросил Ричард.

— Тебе? — Торн покачал головой. — Только не тебе.

*****

Старик вернулся, когда Ричарду стукнуло шестнадцать.

Ричард учуял его дух еще на подходе к хижине, а переступив порог, и впрямь обнаружил того у большого стола из каштана, за которым старик чистил картошку для матери, будто никуда и не уходил.

— Глянь-ка на этот кинжал, — прохрипел он. — Истончился, что твоя Листва Королей. Нынче только на кухне сгодится.

— Возьми лучше тот, что для овощей, — предложил Ричард, протягивая ему нож.

Старик вздрогнул.

— На стол положи, — велел он. — Плохая примета из рук в руки нож передавать. К ссоре это. Не знал?

Но дрожал он не от страха.

— Пофехтовать хочешь? — спросил Ричард.

— Фехтовать? С тобой? Ну, нет. Мне больно, хлопче, кругом болит. Кругом, да, и я еле вижу. Фехтовать с тобой?

— Ну, давай, — Ричард чувствовал, что его трясет от нетерпения. — Я себе ноги приколочу к дерну. Мы просто постоим. Только проверишь мои запястья.

Старик промокнул слезящиеся красные глаза.

— Говорю тебе, я еле вижу.

— Ты же режешь лук. Что на ужин?

— Лук. Тушеное мясо. Откель мне знать? Я здесь прислужник. Ты хозяин, Сент-Вир. Главный, мужчина в доме…

— Прекрати. — Эх, он же сразу догадался. Предательская бутылка приткнулась у каминной полки.

Вошла Октавия с пучком тимьяна.

— Смотри-ка, кто заглянул на обед, Ричард.

— Я не объедать вас пришел, госпожа, — возразил старик. — Я явился на пир.

— Какой такой пир?

— Не часто в людях, а? — Он харкнул и сплюнул в огонь. — Всё графство жужжит, как улей. Думал, вы знаете. Будет пир, после. Да и подаянье рекой, пожалуй. И попойка.

Чтобы не упасть, Октавия прислонилась к двери, зная, что ей это не помешает.

— Что случилось?

— Ваш хозяин, Тревельян, умирает. Думал, вы знаете.

Никто им не сказал. Приближалась осень, люди были заняты в полях или на охоте; молва обошла их стороной. Лорд Тревельян немного приболел летом — что правда, то правда, но уверяли, будто он оправился.

Ричард глубоко вздохнул.

— Он еще не умер. Может, всё обойдется.

— Возможно, — ответила его мать. Она принялась резать тимьян, размышляя: ну что ж, дом арендован надолго… быть может, Криспин возьмет Ричарда к себе на службу… интересно, останется ли Торн…

Она протянула старику еще одну луковицу.

— Займись делом, — велела она.

Но Ричард отобрал у него луковицу.

— Ты себе пальцы поотрезаешь. — Руки старика дрожали. Ричард вложил в них бутылку. — Пей, — сказал он. — Я порежу.

Утром старик исчез, очень рано. У ворот они нашли его меч, а в изгороди — роговую пуговицу. Следуя голосу сердца, Октавия пошла в сад, ожидая найти его под тем самым деревом, где они впервые обнаружили его в беспамятстве с мечом в руках. Но там не было ничего, кроме пары гнилых яблок в траве.

Три дня спустя лорд Тревельян умер. Камердинер мастер Торн самолично пришел рассказать им об этом.

— Я должен пойти повидать Криспина? — спросил Ричард.

Торн теребил ветхие прутья на спинке стула.

— Наверное. Я не знаю. Он держится, но ему нелегко. Всякий горюет, когда умирает его отец, но Криспин теперь лорд Тревельян. Он нынче сам не свой, да и все не в своей тарелке. Госпожа растеряна. Я и не думал, что всё будет так скверно. Никогда не знаешь заранее, правда? — Он потягивал поданный Октавией травяной чай.

— Так мне пойти?

— Пожалуй, — мастер Торн медленно кивнул. Казалось, он постарел лет на десять. — Да, иди вперед. А я, если позволите, посижу еще немного, допью вот это.

*****

Ричард медленно шел через залы особняка Тревельянов. Этот дом он знал всю свою жизнь, но сейчас он казался незнакомым. Дело было даже не в смерти хозяина, но в том, как она сказалась на всех домочадцах. Люди, мимо которых он проходил, были молчаливы и едва узнавали его. Все звуки дома звучали фальшиво: шаги — чрезмерно поспешно или слишком медленно, голоса — излишне робко или чересчур тихо. Ричард чувствовал себя потерянным. Сама форма дома — и та будто стала иной. Он закрыл глаза.

— Что ты тут делаешь?

Перед ним стояла леди Тревельян: вся в черном, длинные блестящие волосы стянуты на затылке, по-девичьи ниспадая на плечи. Глаза у нее покраснели, а на лице была та же растерянность, что и у мастера Торна.

— Я пришел узнать, как Криспин. — Она безучастно смотрела на него. — Я Ричард Сент-Вир, — напомнил он. Ему хотелось заерзать под ее взглядом. Но что-то в выражении ее глаз заставляло его стоять неподвижно и держаться начеку.

— Да, — произнесла она наконец. — Я знаю, кто ты. Фехтовальщик. Сын этой странной женщины.

У нее горе, напомнил он себе. Говорят, люди сходят с ума от горя. Может, как раз вот так.

— Я друг Криспина, — сказал он.

— К нему сейчас нельзя. Он очень занят. Ты не можешь повидать его, правда. Так не принято. Он теперь лорд Тревельян, знаешь ли.

Он хотел огрызнуться: «Еще бы не знать». Но он чуял в ней смутную опасность, как в одном из «испытаний» Криспина. Поэтому только кивнул.

— Иди за мной, — неожиданно велела она. И не дожидаясь ответа, повернулась и пошла прочь. Вихрь ее черных юбок хлестнул его по лодыжке.

Ричард последовал за ней через онемевшие залы. Люди кланялись и приседали, когда они проходили мимо. Она отворила дверь в маленькую комнату, поманила его за собой и прикрыла за ними дверь.

Стены округлой комнаты утопали в ткани: со всех вешалок свисали платья.

Моя гардеробная, — объяснила она. — Старые платья. Я хотела разобрать их, но сейчас это ни к чему, правда? Я могу просто выкрасить их все в черный и носить до самой смерти.

— Они красивые, — вежливо сказал он.

Она теребила зеленое с золотом платье.

— Я надевала его на бал у Холлидеев. Собиралась теперь подкоротить для Мелиссы. Дети так быстро растут, верно?

Она смотрела на него снизу вверх. Леди Тревельян была миниатюрной женщиной. Телосложение досталось Криспину не от нее.