Рэйнер пожал плечами. А потом вздрогнул, будто вспомнив:

– Так зачем ты меня позвала-то?

– Ты же теперь кузнец, – хитро улыбнулась девушка, – изготовь мне оружие.

– Я не кузнец, – нахмурился юноша, – я помощник кузнеца. Обратись к отцу, он тебе точно не откажет.

– Откажет. Староста запретил ему выдавать мне копье! А отцовское отобрали. Не могу же я с ножом идти глубоко в лес.

– А зачем тебе глубоко в лес?

Лил уловила в его голосе нотки интереса вперемешку со… страхом. Подруга улыбнулась Рэйну:

– Я сама добуду что-нибудь редкое, убью монстра в одиночку и докажу, что могу быть охотником.

– Тебя могут изгнать за это, если ты вообще выживешь и вернёшься.

– Рэйн, пожалуйста, – она умоляюще снизу вверх посмотрела на друга, – мне нужна твоя помощь. Я так устала от этой размеренной, ничем не наполненной жизни. У тебя хоть дело есть, а меня к моему не допускают.

– Да, и из чего я тебе копье сделаю? Все материалы у отца пересчитаны, взвешены и записаны.

– Я могу дать один из ножей отца, – неуверенно проговорила Лилиит. – Переплавишь.

Юноша задумался:

– Плавить не надо, мы заточим нож и используем его как наконечник. Правда, такое копье прослужит меньше того, что мог бы сделать мой отец, но это лучше, чем ничего. Что скажешь?

– Ты мой спаситель! – Девушка вскочила на ноги и в порыве чувств обняла друга.

– Постой ровно, – недовольно пробурчал он, отстраняя подругу, – мне нужно запомнить, какого ты роста.

– Зачем?

– Хорошее копье должно быть чуть больше тебя самой, глупышка.

Лилиит немного стушевалась. С мечом-то было проще. Он меньше и задействована только одна рука. А тут оружие ростом с саму Лил.

– А как насчёт копья длиной как хороший меч?

– Это уже не копье, – отмахнулся парень, пристраиваясь рядом. Он был на полголовы выше Лилиит. – Ты ведь попросила качественное оружие.

– Из ножа, ага.

Рэйнер так посмотрел на подругу, что та сжалась под его взглядом, как плоды а́токи во время варки снадобья от кашля.

– Я могу этим не заниматься, – сказал, как отрубил.

– Прости.

– Вот что, начнём изготовление твоего первого настоящего оружия послезавтра. Приходи в полдень к старому дубу, что на опушке у леса. И захвати два ножа.

Уже темнело, когда Лилиит отошла от дома, огляделась. Она не догадывалась, что четырнадцать лет назад её отец точно так же сбегал в ночь к ведунье. Только дочь Хельмунда шла к той не с претензией, а с просьбой. На шее висел небольшой кожаный кошель со всеми её сбережениями. Так как охотницей она не стала – деньги попадали в руки очень редко. Тихо позвякивая ношей, Лил вышла за границу деревни и шагнула под ветви древних деревьев. Они спрятали Лилиит от мира только для того, чтобы показать ей новый.

Одна из тропок была слишком заметна – вытоптана сотнями ног. Она будет направлять девушку недолго. Люди думали, что ведунья живёт в самом сердце леса. На самом деле до этого сердца было ещё идти и идти. Светило ещё не успело закрыть свой глаз, когда Лилиит трижды постучала в дверь и с замиранием сердца ждала.

– Кого принесло? – Эфрикс была само дружелюбие, отпирая дверь.

– Светлых дней, тёплых звёзд, – поздоровалась Лил.

– Тихих ночей, попутных ветров, – ответила на приветствие женщина. – Чем я могу тебе помочь, Лилиит, дочь Хельмунда и Фриды?

– Ты меня помнишь?

– Я помню всех, кому дала имя. – Она промолчала о том, что с интересом наблюдала за жизнью этого ребёнка, ожидала чего-то необычного. И разочаровалась.

– Я могу войти? Мне нужна твоя помощь, Эфрикс. И у меня есть немного денег.

Ведунья оглянулась назад, будто проверяя, сама ли она в доме, затем улыбнулась. Все, кто приходил к ней в первый раз, пытались расплатиться деньгами. Невдомёк было людям, что платят они за такие походы годами жизни. Эфрикс брала понемногу, щадила односельчан.

– Что ты хотела, Лилиит?

– Я… – Девушка замялась, подбирая слова. – Я хотела попросить сделать мне амулет на удачу и погадать, когда лучше выйти на охоту.

– Тебе ведь ещё не дали копьё. Разве нет?

Девушка опустила глаза:

– Я иду на охоту сама.

Это заявление очень заинтересовало Эфрикс:

– А оружие?

– Об этом не стоит переживать. – Лил внезапно улыбнулась. – Так что, я получу то, за чем пришла?

– Да, только спрячь кошель. Мне не нужны твои медяки.

Лилиит попыталась запротестовать, говоря что-то об оплате каждой работы, но ведунья от неё отмахнулась и пошла за картами.

На стол в центре комнаты легла потрёпанная колода карт, ритуальный нож и каплевидный кулон, такой же Эфрикс делала для Хельмунда. Повторила ведунья тот же ритуал, что видел отец девчонки. На отпечаток легло четыре карты.

– Я правильно тебя поняла, деточка, ты хочешь знать, какой из дней будет плодотворнее на добычу?

Девушка кивнула головой и выжидательно посмотрела на карты. Они всё ещё лежали цветной стороной к потолку, ждали своего часа.

Эфрикс перевернула первую карту. На ней был изображён олень с длинными рогами:

– Добыча.

На второй карте было затянутое тучами небо.

– Как видишь, жди день, когда светила не будет видно.

Лилиит не сильно впечатлило это гадание, но она сидела и не смела сдвинуться с места.

– Третья… – вновь нарушила тишину Эфрикс и не смогла продолжить речь, так как карта была пуста.

– Что это? – Лилиит наклонилась над столешницей, всматриваясь в рисунок, которого не было.

– Видимо, карта порченая. Не обращай внимания. – Пальцы женщины перевернули четвертую карту. В потолок смотрела беловолосая богиня судьбы.

– Сэлис, – выдохнула гостья, приковывая к себе внимание ведуньи.

Наступил день встречи с Рэйнером. Встав ещё затемно, дочь проводила Фриду до порога и вернулась в дом. Утро ушло на ознакомление с вещами погибшего отца. Мать запрещала Лилиит трогать сундук, что остался от Хельмунда, и впервые за четырнадцать лет девчонка ослушалась. Она медленно перебирала сохранённые матерью ножи и одежды. На ладонь легла небольшая птица, вырезанная из белого, как молоко, дерева. Лил не знала, что её отец увлекался резьбой. Фигурка раскинула крылья и парила, лёжа на девичьей ладони. Любуясь каждым вырезанным пёрышком, девушка совершенно забыла о первоначальных планах. Лишь когда её рука соскользнула со стенки сундука и один из ножей больно кольнул её в палец – одумалась. На удивление, все оружие было чистым и острым. Видимо, Фрида следила за ним так же, как раньше делал её муж. Вновь пробежав глазами по вещам Хельмунда, девушка заметила каплевидный кулон из зелёного камня. Такой же висел сейчас на её шее.

– Ты тоже ходил к Эфрикс, – усмехнулась Лилиит.

Выбрав два длинных ножа с широким лезвием и удобной рукоятью и упаковав их в небольшую кожаную суму, девушка выглянула в окно. Светило слишком медленно катилось по небосводу, и до средины было ещё далеко.

Выдержкой и терпением Лил пошла в мать, потому вышла из дома намного раньше назначенного. Сухой ветер осыпал её пылью и ударил в лицо жаром, намекая, что сейчас не лучший день для прогулки. Духота стояла такая, что белая рубаха девушки тут же намокла и прилипла к спине. Разгорячённая земля обжигала босые ступни.

– Эй, охотничка, неужто из хаты свой курносый нос показала?

Девушка обернулась. В тени сада, напротив их с матерью дома, стояли три человека: две девушки и парень. Они были чуть старше Лилиит.

– Ты что-то хотела, Амэл? Или я могу идти?

– Да вот решили о твоих делах похлопотать, о судьбе поговорить. Ни отца, ни дела, как ты ещё живёшь?

– Не жалуюсь. – Лилиит старалась не показывать неприязни, что испытывала к соседке.

Мать Амэл была той самой первой женщиной из деревни, кто отказался общаться с Фридой после того, как Лилиит получила своё имя. Идею подхватили не только взрослые, но и их отпрыски. Лил понимала, что вся ненависть исходит от родителей, а их дети просто подхватывают её, как заразу. Не все даже понимают, почему оскорбить «охотничку» считается в порядке вещей. Первое время Лил злилась, огрызалась, дралась с обидчиками, но потом пришло осознание, что всё напрасно. Люди глупы и повторяют за теми, кого считают сильнее.