“Ну вот, дожили! Как будто я какое-то орудие пыток”.

- Не делай этого, Гейб. Сейчас ты единственный, кто причиняет боль Миа. Не я.

- Я никогда не обижу ее! Никогда! - он опять свирепо трет металлической щеткой по решетке гриля, извлекая из нее громкий и противный скрип. Я поворачиваюсь и смотрю; кто-то наблюдает за нами, вижу за стеклом двери несколько тел, но кто именно там стоит, сказать не могу.

- Гейб… - я не знаю, что сказать ему, чтобы он понял. - Я сама была очень удивлена, когда произошло то, что произошло. Знаю, ты любишь свою сестру, но сейчас принимать решение будешь не ты. А она.

- Какой ее любимый цвет? - он снова склоняет надо мной красное от гнева лицо. - Ее любимая вредная еда? - его дыхание пахнет пивом, но это только заставляет меня не отступать. - Ее любимый батончик? Какой была ее любимая игрушка, с которой она ложилась спать, когда была ребенком? Какая ее любимая группа? СКАЖИ МНЕ!!!

Я слегка отворачиваю голову, потому что он практически орет мне в лицо, но не отступаю. Не хочу, чтобы он победил, и смотрю ему прямо в глаза.

- Твой любимый цвет - голубой, Макчиз, Зеро и я не помню, чтобы ты рассказывал мне, с какой игрушкой спал, но твоя любимая группа… была… No Doubt. Я знала все это о тебе, и я узнаю все это о ней!

Не думаю, что это был тот ответ, который ожидался, он делает шаг назад и качает головой. Я не могу сказать - хочется ему смеяться или плакать, но его поведение полностью изменилось. Оно уже не кажется мне угрожающим. На самом деле, я уверена, что на его глазах вот-вот появятся слезы.

- Розовый, - говорит он более спокойным голосом. - Горячие бутерброды с сыром, Almond Joy и мишка по имени Генри, и Битлз.

Он заставил меня улыбнуться.

- Я забыла о Генри.

- Я никогда не… - прямо сейчас эмоции переполняют его. Он едва может говорить, хватая воздух ртом. - Я никогда не забывал о тебе, Сэм.

“О боже!”

- Гейб… - я не хочу снова причинить ему боль. Мне хочется обнять его, извиниться и забрать эту боль. - Мне очень жаль. Я была слишком молода. И была эгоисткой. Но это не значит, что я не любила тебя. Ты был моим первым… во всем.

И прежде чем я смогла остановить его, он обнял меня. Его руки обвились вокруг моего тела так крепко, что я едва могла дышать. Он плакал, извинялся и говорил мне, что никогда не переставал любить меня. Было очевидно, что его гнев не имеет ничего общего с желанием защитить свою сестру, дело было в том, кем мы были друг для друга раньше. Кого он хотел, но так и не получил. Вот дерьмо!

Я стесняюсь в ответ обнимать его, потому как не уверена - кто наблюдает за нами, а смотреть мне на них не хочется, но я все-таки обнимаю его за талию, потому что действительно волнуюсь о нем.

- Да ладно, Гейб! Ты не должен извиняться.

Держась за него подобным образом, я вообще ничего к нему не чувствую. Это совершенно не тот тощий мальчик, которого я когда-то знала. Сейчас его спина широкая и сильная, и пахнет он совсем по-другому. Я пытаюсь вспомнить название его одеколона, которым он пользовался в то время, но у меня ничего не получается.

Он слегка поворачивает голову и дышит мне в шею, где-то возле уха, а затем я чувствую, как его губы прижимаются к моей шее, но в этот момент раздвижные стеклянные двери открываются. Гейб отстраняется от меня и вытирает глаза, а у меня не хватает смелости посмотреть, кто увидел то, что он сделал.

- Твою мать! - шепчет он и отворачивается от дома к решетке гриля.

Я все же оглядываюсь, ожидая увидеть Миа, но вижу совсем другую женщину, стоявшую около двери и выглядевшую очень беременной. А еще она выглядит так, как будто ей хочется кого-то очень сильно ударить кулаком. Меня, наверное.

Миа что-то говорит этой женщине, которая, как я полагаю, является женой Гейба, а затем направляется к нам.

- Твоя жена интересуется, почему ты проявляешь к моей девушке такие буйные чувства то ли любви, то ли ненависти. Мы сейчас уйдем, а ты сможешь объяснить ей все это.

Гейб запихивает руки в карманы и, игнорируя сестру, не сводит с меня глаз. Миа берет меня за руку и тянет в сторону дверей. Я не могу удержаться и оглядываюсь на Гейба, пока меня тащат. Надеюсь, я не испортила его жизнь во второй раз.

***

Обратно в отель мы ехали в мертвой тишине, а теперь сидим в машине в той же самой мертвой тишине. Мне не понравилось, что меня вытащили оттуда так, словно это я была тем самым пресловутым плохим парнем, но мне не хотелось начинать ссору. Ситуация была ужасной для всех. Я не знаю, куда мы отправимся отсюда. Через два часа мы должны быть в доме моей сестры, но не думаю, что сейчас каждая из нас способна выдержать еще сколько-нибудь драмы.

- Я знаю, что была довольно резкой, - наконец произнесла она, не поднимая глаз от руля. - Но мне пришлось вытащить нас оттуда. Когда он схватил тебя, как…

- Он не схватил меня, а обнял, - она смотрит на меня, поэтому я повторяю еще раз: - Он обнял меня.

- Ну, Джейни в этот момент как раз вышла из ванной и увидела все. А теперь, я уверена, он пытается объяснить своей жене, почему до сих пор любит свою школьную любовь.

- Нет, - говорю я, встряхнув головой, как будто от этого правда перестанет быть правдой.

- Сначала он орал на тебя, а потом обнял. И не просто обнял, а очень тесно обнял. Довольно сильные эмоции для того, кого не видел больше двадцати лет.

- Он просто пытался защитить твои интересы, - запинаясь, говорю я. Мы обе знаем, что дело совсем не в этом. И сейчас, глядя на меня, она всем своим видом говорит мне, что знает о том, что произошло на самом деле. Я тянусь к ее руке, но она убирает, поэтому я оставляю ее в покое.

- Это не моя вина. Я не сделала ничего плохого.

Выйдя из автомобиля, я отправляюсь прочь, но чувствую себя совершенно ужасно по этому поводу. День Благодарения испорчен для всей семьи: Гейб попал в беду со своей женой, и у меня, видимо, появились проблемы с Миа.

Во мне самопроизвольно срабатывает реакция - убраться от всего этого как можно дальше. Вернуться в аэропорт и найти бар, где я смогу забыть, что спала с сестрой Гейба и снова разбила его сердце, а завтра утром вылететь домой. Но на данный момент сгодится и бар отеля. Я сажусь на свободный стул и заказываю мартини.

- Мне то же, что у нее, - Миа садится на стул рядом со мной. Она ждет, пока перед ней не поставят бокал с напитком, делает глоток и только тогда смотрит на меня. - Не помешает снять напряжение, прежде чем мы снова сделаем это.

- Да, я понимаю. Но я не уверена…

- Ты обещала сестре, что придешь к ней. Даже если не хочется пойти туда со мной, ты должна отправиться одна.

- И оставить тебя в одиночестве в номере отеля на День Благодарения? - она хихикает, а затем делает еще один глоток напитка. - Что? - спрашиваю я. - Что смешного?

- Ты забываешь, что я, вроде как, теперь знаю тебя и могу поставить двадцать баксов, что ты ищешь причину, чтобы не ходить к сестре.

- Всего двадцать? Похоже, что ты не очень-то уверена в себе.

Я слышу, как эта самая уверенность покидает ее тело, вместе с воздухом. Сделав глубокий вдох, она одним глотком допивает остатки напитка, бросает купюру на стол и встает.

- Дай мне знать, что решишь сделать.

Я не останавливаю ее. Вместо этого заказываю бармену еще один бокал. Все, что я собираюсь сделать прямо сейчас - выпить еще. А после этого, кто знает?

Не прошло и двадцать минут, как очередной Росси садится на табурет рядом со мной.

- Я рад, что нашел тебя. Мне нужно поговорить со своей сестрой.

- Ну, привет тебе тоже, Гейб, - я достаточно выпила, чтобы наплевать на его потребности.

- Ты можешь сказать мне, где она?

- Я думаю, если ей захочется поговорить с тобой, она найдет способ.

- Не поступай так, как будто знаешь ее, Саманта. Она моя сестра!

- О нет! - я качаю головой. - Мы не будем делать этого снова. И ты не будешь обвинять меня… бог знает в чем.

Он оглядывается, вероятно, в поисках знакомых, что могли бы наблюдать за нами, затем поворачивается всем телом ко мне, наклоняется и отодвигает мою выпивку.