– Мой принц, – сказал я, давая понять, что учел его замечание, но взгляда не поднял. – В семинарии нас обучали самым необходимым умениям. Я – не мастер, но значительная часть путешествия на север для меня прошла на лошади. Я езжу верхом, Ваше Высочество.

– И ты можешь опустить почтительное обращение. Мы сидим на твоей кровати, а не в тронном зале.

– Я знаю, что простолюдины обращаются к вам по титулу.

– Но ты – возлюбленный моего брата, а не кто-то из толпы, – после его слов кровь отхлынула от лица, и меня охватил озноб. Но он отмахнулся от этой темы, сказав: – Неважно, – и поднялся. Подойдя к окну и посмотрев вверх на звезды, произнес: – Он заберет тебя отсюда. Куда, не знаю. Надеюсь, далеко, потому что король объявит его дезертиром. Нигелль покидает армию в военное время.

Пораженный, я выпалил:

– Пожалуйста, отговорите его от этого.

Арич резко повернулся, и на его лице я увидел неприкрытое отчаяние.

– Думаешь, я не пытался? Думаешь, мы ругались из-за игрушечного кораблика?

Я вновь опустил голову и ощутил себя никудышным и бессильным перед его гневом. Если бы я знал, что сделать, то сделал бы это, но моя неосторожность обрушила лавину, и я не представлял, как ее остановить.

– Но что будете делать вы? Он должен был ехать на фронт.

В ответ на свою правду я ожидал увидеть ярость, но вместо этого принц коротко рассмеялся и сказал:

– В данный момент войска пьют друг с другом. Боев нет. Если честно, их нет уже более месяца. Я надеюсь, что мы заключим официальное перемирие, а на фронте только этого и ждут. Хвала богам, моим лейтенантам удается сводить количество пьяных драк к минимуму.

Все, как говорил милорд. Его брат хотел, чтобы он покинул дворец.

Принц вновь опустился на кровать, сев немного ближе ко мне, чем я до этого – к нему.

– Ты его любишь?

– Конечно, люблю, – голос дрогнул, а глаза защипало. Не в моих силах было описать, как сильно я любил Нигелля. Сцепив пальцы в замок, я произнес: – Но вы знаете, что я его не достоин. Все его обожают, и мне посчастливилось попасть к нему, – заставив себя посмотреть принцу в глаза, я сказал: – Как я могу не любить его? Любой эроменос полюбил бы.

Серьезным тоном принц ответил:

– Я сомневаюсь, что кто-то, кроме тебя, смог бы. Нигелль слишком легко поддается переменам настроения, и характер у него неуживчивый. Не говоря уже о том, что не любого он мог бы полюбить в ответ.

Я хотел ему верить. Хотел надеяться, что то, что мы испытывали друг к другу, не могло бы быть у каждого из нас с другим человеком. Но я не верил. И дрожащим голосом сказал:

– Я этого не достоин.

– Прекрати!

Во внезапном приступе ярости принц схватил меня за плечи и начал с силой трясти, а у меня перехватило в горле от ужаса.

– Ты… – прорычал он, тыча пальцем мне между глаз. – Ты начал это своей проклятой выходкой. А теперь тебе не спрятаться у ног Нигелля, как ребенку в юбках матери. Ты – вольный человек. И веди себя должным образом.

Мне не следовало смотреть ему в глаза, сделав это, я оказался замороженным льдом взгляда и не смог разорвать контакт.

– Если я еще раз услышу твое жалобное поскуливание, то, клянусь, вырву его вместе с языком. Из-за тебя Нигелль становится преступником, и ты не должен превращаться в бремя, слышишь?!

Я слышал его прекрасно – говорил он четко и каждое слово словно мечом отрубал.

– Ты бросил мне вызов. Я – не слепой и не дурак. Что ж, мальчик, ты выиграл его, и если сейчас ты, поджав хвост, убежишь от того, что сделал, если заставишь его жить, мучаясь виной, да помогут мне боги, я найду тебя, и ты пожалеешь обо всем, – принц замолчал. Он вцепился в мою рубашку дрожащими от напряжения пальцами. Его лицо побелело, а челюсть была стиснута.

Я прерывисто дышал, понемногу начиная осознавать: своим гневом Арич требовал ответа, а не хотел покалечить меня в припадке ярости. Мои щеки покраснели, а кончики ушей запылали от стыда. Хриплым голосом я произнес:

– Вы правы. Я буду… я только… – откашлявшись, я слегка толкнул его, высвобождаясь от захвата. – Мой принц… Арич… – я постарался говорить четко и понятно, поясняя, а не оправдываясь. – Для меня это не так просто… стать причиной таких неприятностей и верить, что я стою того, чтобы оторвать его от этого, – я неопределенно взмахнул рукой.

А он лишь смотрел на меня, никак не стараясь поддержать. Потерев руками лицо, я поднялся и подошел к гардеробу. Немного подумав, достал тунику, две любимые шали и накинул их на руку. Затем подхватил ботинки с пола, закрыл дверцы и щелкнул задвижкой. Повернувшись, направился к кровати, положил туда взятое с полок и, взглянув на принца, спросил:

– Вы сказали, что он станет предателем?

Принц немного расслабился, явно успокоенный, что я уже не паникую.

– Нет, не станет, хотя отец может так объявить. Я официально снял с него полномочия. Начиная с сегодняшнего вечера, Нигелль больше не командует армией тыла. Король поймет, что я состою в заговоре, но… – он пожал плечами, не договорив.

Заканчивая застегивать рубашку, я наблюдал за ним, раздумывая: решил ли он повременить с планами захвата трона или приказы короля через пять дней будут уже не важны.

– Но придут монотеисты, – осмелился сказать я.

– Придут, – принц Арич с прищуром посмотрел на меня, вероятно, задаваясь размышлениями, как много я знал. Через мгновение он произнес: – Я надеюсь на то, что, когда я сяду на трон, Нигелль вернется ко мне на службу. Мне нужно, чтобы он был рядом.

Я лишь кивнул в ответ, не желая показаться слишком заинтересованным. Мне же лучше, если он будет думать, что я несведущ.

Продолжая пристально смотреть на меня, он продолжил:

– Знаю, что ты не присягал на верность этим землям, но, пожалуйста, послушай меня и не держи его вдали отсюда.

Теперь я, пораженный его словами, вскинул на него взгляд, понимая, что отчасти неверно истолковал его беспокойство.

– Я бы никогда, мой принц, я бы никогда не стал удерживать Нигелля вдали от его сердечной привязанности, не стал бы склонять его к чему-либо иному, – я сел рядом с ним, обескураженный тем, что он думал о моем нраве. – Кроме того, я знаю их. Эти фанатики… они уже давно угрожают моей родине. Они жаждут завладевать умами точно так же, как и землями, и не питают большего уважения к моим богам, чем к вашим. Будь я обучен военному делу, я бы сражался рядом с вами.

Принц только кивнул, но его лоб разгладился. Он казался удовлетворенным.

– Я рад это слышать.

***

Прислушиваясь к советам принца, я собрал то, что возьму с собой. Вещей оказалось совсем чуть-чуть, ведь и было их у меня не много. К одежде, которую я отложил ранее, добавились лишь масло и целебные мази. Все поместилось в небольшой ранец, и к возвращению Нигелля я уже был готов для путешествия – во всяком случае, насколько мог.

Услышав звук открывающегося засова, я вышел поприветствовать милорда и остановился, наблюдая, как тот дает указание пришедшему с ним солдату подождать у двери. Направившись в мою сторону, Нигелль замер на мгновение, увидев меня, а потом неуверенно улыбнулся.

– Сильвен.

– Нигелль, – сказал я, и его улыбка стала шире. – Я в растерянности, – я пожал плечами. – Скажи, как могу помочь нашему отъезду?

– Ты собрал вещи? – он зашел в кабинет, сел на стул и потянулся за пером.

– Собрал, что есть. Получилось немного.

В этот момент к нам присоединился Арич со словами:

– Зачем тебе тот солдат?

Нигелль уже что-то писал, наспех выводя закорючки на бумаге.

– Он отнесет послание Фионну.

– Королевский стражник? Это совсем не благоразумно.

– Я ему доверяю.

Принца его слова не убедили.

– Люди заметят громыхающего в темноте королевского стражника. Так уехать тихо не получится.

Оторвавшись от бумаги, Нигелль взглянул на брата.

– Я должен передать ему…

– Граф, – и милорд, и принц обратили внимание на меня. – Граф отнесет. Он будет молчать, и ему можно верить.