Принц все еще улыбался, когда Нигелль сел рядом со мной.

– Диван, братик? Ты уверен, что не предпочел бы пол?

– Ари… – теперь его голос походил на тихое рычание, но уши горели огнем, и, не сомневаюсь, что мои щеки окрасились в тот же цвет. У меня внутри все сжалось от паники, и стало трудно дышать.

Принц рассмеялся, однако, смех его не был злобным. Он махнул рукой:

– Сильвен, не обращай на меня внимания. Во мне говорит зависть, ведь он уже довольно долго не искал моей компании.

– Арич! – почти выкрикнул милорд, но в его голосе я услышал просьбу. – Пожалуйста, Сильвен не…

Игнорируя брата, принц продолжал обращаться ко мне, а я… я сидел ошеломленный его словами, застыв, словно кролик перед удавом.

– Он довольно послушен и мил, если выбрать правильный кнут и пряник, согласен? – спокойным тоном спросил наследник с едва заметным намеком на веселье.

– Ради всего святого…

– Об этом, Ваше Высочество, мне ничего не известно, – немного придя в себя сказал я наконец, ощущая недовольство от того, как принц высмеивает милорда, и гнев, – но он действительно самый щедрый и добрый господин, которого я встречал. Вы знаете, что он дал мне разрешение пользоваться его библиотекой? – самым сладким голоском, будто легкомысленней меня юнца не найти, но я не намеревался обмануть принца, и, уверен, в моих глазах легко читались все эмоции.

Мгновение он смотрел на меня, а потом рассмеялся.

– Ни, это просто замечательно, ты нашел себе жемчужину. Я не сомневаюсь, что теперь ты в хороших руках.

Принц продолжал смеяться, а во мне все еще клокотал гнев. Мельком взглянув на милорда, я увидел его изумленный взгляд, направленный на меня. И теперь к недовольству присоединился страх, потому что мой гнев оказался не одной лишь реакцией на оскорбление Нигелля. Намеки принца не только жалили больно, они еще разбудили во мне зверя, единственным желанием которого было обладание. Зверя, желавшего вонзить кинжал в землю у ног принца и заявить: «Он мой!».

Помоги мне Эрос. Потому что воды были глубоки, а я пытался удержаться на плаву.

========== Часть 22 ==========

На ужине с королем милорд был напряжен и задумчив и говорил с остальными присутствующими не больше, чем требовали правила вежливости. Я мог бы ошибочно принять его настрой за холодную отстраненность – которую я хорошо помнил и которая делала меня таким несчастным – если бы не то, как задерживались на мне его руки, как он подолгу переплетал свои пальцы с моими.

Не надо большого ума, чтобы понять: он размышлял о встрече с принцем. Меня не посвятили в суть дискуссии. После краткого чаепития и обмена любезностями Арич спросил, собираюсь ли я подготовиться к ужину. Отпросившись подышать свежим воздухом, пока не стало совсем холодно, я покинул гостиную, прекрасно осознавая, что они поговорят более свободно, если меня не будет в комнатах милорда.

После того как подали десерт, король удалился в опочивальню, и, предсказуемо, Нигелль тут же поднялся, чтобы уйти, задержавшись лишь на несколько мгновений – официально засвидетельствовал почтение принцу – а потом покинул зал. Его любящий – и встревоженный – эроменос следовал за ним.

Я не намеревался спрашивать его о разговоре с наследником – это было не мое дело. Моя новоприобретенная роль в его жизни не давала права быть посвященным в дела государственной важности. Поэтому, войдя в комнаты милорда, я просто поцеловал его, а потом отправился набирать свежую ванну. Он точно захочет искупаться, ведь визит брата нарушил обычный распорядок дня.

Он уже долгое время отлеживался, когда я, наконец, зашел к нему. Нигелль вытянулся во весь рост, с закрытыми глазами облокотившись головой о мраморный край. Темные влажные локоны прилипли ко лбу и шее, представляя живописную картину на фоне серого камня.

– Бренди?

Он открыл глаза и взглянул на меня. Было видно, что сначала милорд хотел отказаться, но потом передумал.

– Да, – он сел прямо, разрушая картину неземного блаженства, и провел пальцами по волосам. – Только немного, спасибо. Ты выпьешь со мной?

Когда я вернулся с двумя стаканами – в моем было почти на дне, потому что я все еще плохо переносил алкоголь – он уже выбрался из ванны и заканчивал вытираться. Я сел на диван, наблюдая, как Нигелль промокает волосы полотенцем. Когда он подошел ко мне, то опустился на пол у моих ног, и я развел бедра в стороны, давая ему место устроиться между ними.

Значит, сегодня будет так. Он не назвал меня господином, следовательно, его желания были просты. Утешение, наверное. Прикосновение. Нигелль потягивал бренди, а я играл с его волосами. Мне казалось, что это успокаивает его, а я всегда испытывал неописуемый восторг от ощущения скользящего сквозь пальцы темного шелка.

– Сегодня Ари предупредил меня на твой счет.

На мгновение мои пальцы замерли над его головой, но я обуздал эмоции и заставил себя расслабиться.

– На мой счет, – несмотря на легкомысленное отношение Нигелля к моей ранней оплошности, меня одолевали тревоги, и теперь, кажется, выяснилось: я не зря переживал. – Что он сказал?

Он крутил стаканом, делая водоворот.

– Брат обеспокоен, что я… – он неопределенно взмахнул рукой, – что это больше, чем простое развлечение. Он знает о моем… ну… ты слышал. Когда он и я были моложе… – Нигелль замолчал, оборвав конец предложения. Нечасто случалось, что он начинал нервничать, но сейчас причина была ясна. – Он хорошо знает, как я… как я реагирую.

– Милорд, – сказал я, – в семинарии нам рассказывали о табу, но тщательно оберегали от них. Ведь иначе они испортят эроменоса. Единственная моя реакция, о которой тебе стоит беспокоиться – ревность. Но здесь твоя вина.

Был еще один запрет, говорящий о поведении, правильном для взрослого мужчины, но его так глубоко вытравили из греческой культуры, что Эрос не признавал его. И сейчас мы с Нигеллем нарушали его.

Милорд натянуто рассмеялся и продолжил:

– Ари напомнил мне, что ты – раб, а я веду себя беспечно. И если об этом узнает король… – одним глотком Нигелль осушил стакан. – Ари видит, что я люблю тебя. Видит, что ты… «застолбил» меня, как он выразился. И предостерег: я играю с огнем. Наш отец не будет рад еще одному скандалу с моим участием.

– Это моя вина. Твой брат увидел мои настоящие эмоции, он разозлил меня. А я не сдержался и показал их. Я поступил необдуманно.

Нигелль вздохнул и запрокинул голову, упершись затылком в мой живот.

– Как и я. И все же мне все равно, – посмотрев вверх, он встретился взглядом с моими глазами. – Сильвен, не казни себя. Если нам было суждено получить урок, пусть лучше от Арича. Вероятно, то, что именно он застал нас врасплох – благословение свыше.

Нигелль мимолетно улыбнулся, и я спросил:

– Он?..

– Он тоже ревнует. Узнав, что я – твой, наверное. Но, думаю, больше даже от того, что ты – мой.

Несколько мгновений мы помолчали, и я вернулся к прерванному занятию, теперь массируя кожу головы.

– Значит, поэтому ты был так тих на ужине?

Он нахмурился.

– Нет.

– А… Тогда неважно. Я не хотел…

– Знаю. Но все же мы и это обсудим, – он постучал краем стакана по столику, стоящему перед нами, и вытянул ноги, чтобы подняться. – Только сначала я еще выпью.

Удерживая его на месте, я встал и взял его стакан.

– Позволь мне.

– Нет. Сильвен не…

– Сейчас дело не в том, кто кому служит, Нигелль. Ты для меня делал то же самое, когда мои нервы были на пределе. Сиди, это займет всего мгновение.

Милорд остался, и когда я вернулся, налив бренди на два пальца и грея ладонями стакан, то сначала поцеловал его, а потом отдал напиток. Устроившись на полу между Нигеллем и диваном, я прижал его спину к груди. Коснулся губами мочки уха и сказал:

– Рассказывай.

Сделав глоток, он расслабился в моих руках. Мгновение молчал, затем произнес:

– Я должен занять место Арича на фронте.

Я заставил себя отреагировать так, как следует эроменосу, то есть никак. Мне было известно: это его обязанность. Он не был на фронте все то время, что я жил во дворце. Я хотел… но здесь мои желания значения не имели – я все еще был его рабом, и как бы больно не было, его приказы я выполню с достоинством. Если бы только он…