Толи упал на пятую точку, ноги неуклюже раскинулись. Круглыми глазами он посмотрел на милорда и с ужасом прошептал:

– Господин?

– Ты ничему не научился?

Из глаз юноши катились слезы, пока он пытался собраться с силами и сесть на пятки. И у меня дрогнуло сердце. Теперь его ошибка была понятна всем наблюдающим. Но я также понимал его замешательство и точно знал: на его месте, с затуманенным от боли и страха разумом, я бы не поступил иначе.

– Не меня ты должен благодарить. Мне до тебя нет почти никакого дела.

В глазах Толи промелькнуло понимание, и ужас осознания смыл все краски с его лица. Да, сейчас он вспомнил, что именно госпожу позвал перед тем, как все прекратилось. Как напуганный бельчонок, он метнулся к принцессе и рухнул у ее ног, всхлипывая и бессвязно моля о прощении.

С взволнованным лицом она наклонилась, чтобы коснуться его. Но милорд, качая головой, жестом остановил ее. «Нет. Подожди». Дернув Толи за плечо, он прорычал:

– Вернись к кровати, идиот.

Толи вновь плакал. На сей раз беззвучно, но он подчинился – наверное, покорившись судьбе. Приказав опуститься на колени, лицом к выходу из комнаты, милорд пристегнул запястья юного раба высоко к столбикам, широко разведя его руки в стороны. Затянув петли под коленями Толи и рывком расставив его ноги, он привязал их к нижнему остову. В последний раз подтянув все ремешки, лорд Нигелль распластал его тело в виде буквы «х», и теперь мальчик едва мог шевелиться.

Потом господин большим пальцем нежно провел по нижней губе Толи, и тот потянулся вперед, быстро высунув язык, отчаянно желая поцеловать его.

Но милорд не допустил этого, убрав руку. Он повернулся спиной к мальчику – Толи всхлипнул – и с хмурым выражением лица направился к выходу.

– Сильвен.

Я вскочил и тотчас последовал за ним, понимая, что он желает уйти.

– Господин.

Принцесса поднялась с кресла с видом, будто пытается скрыть поднимающуюся тревогу, наблюдая уход брата. Но когда он достиг двери, то посмотрел на сестру и мотнул головой в сторону выхода со словами:

– Я бы хотел поговорить с тобой.

– Конечно, – как и раньше произнесено с царской уверенностью, но на лице написано облегчение.

Милорд слегка поклонился, проявляя учтивость и показывая, что она должна пройти первой. Я последовал за ними, но оглянулся – лишь быстрый виноватый взгляд – чтобы увидеть привязанного Толи. Глаза блестят, молча умоляя не оставлять его одного. Наши взгляды пересеклись, и я захотел поцеловать его - не с любовью или сочувствием, а чтобы попробовать его боль на вкус, будто так я мог глубже ее прочувствовать.

С моей стороны было бы проявлением доброты, если бы я жестом или выражением лица поддержал его, но я не мог. Потому что в глубине души я был на него зол и не испытывал никакого желания облегчать его участь. Показав себя испорченным ребенком, он получил то, чего я отчаянно жаждал с первого дня пребывания во дворце.

Думаю, в тот момент я ненавидел Толи.

***

– Но все же сначала он подошел к тебе, – принцесса Аила была несчастна, и я видел ее уверенность в том, что Толи никогда не будет реагировать на нее так, как он отреагировал на ее брата. Честно говоря, я разделял ее сомнения, хотя позже выяснилось, что подобная неуверенность была проявлением пессимизма и ее, и моего. Но все же у принцессы оказалось больше характера и проницательности, чем я думал.

– Аила, – милорд положил руку ей на плечо. – Я подвел его к этому. Именно я прошелся ударами по его эмоциям, и логичным было то, что именно меня нужно ублажать. Если откровенно, кинься он сразу к тебе, я бы посчитал это доказательством притворства с его стороны, доказательством того, что он не сломан. Я поставил мальчика в такую ситуацию, в которой он никак выиграть не мог. Ты поняла?

Принцесса, все еще хмуря брови, смотрела в пол, но теперь сосредоточенно размышляя.

– Думаю, да.

– Сильвен, что ты скажешь?

– Господин, – я поклонился и посмотрел на хозяина, затем кинул нервный взгляд на принцессу. – Я… при таком наказании разум затуманивается… и… – с моих уст срывался лишь непростительный лепет. Теперь я прекрасно понимал, что господин действительно желает услышать мое мнение, но в обсуждении подобной темы очень часто присутствуют ловушки, и тяжело не беспокоиться о том, чтобы неумышленно не оскорбить, отвечая. – Когда порка продолжается долго, то раб почти не отличается от животного, реагирующего на боль. Мне непросто признавать, но я бы вел себя также.

Принцесса задумчиво смотрела на меня, недовольной она не выглядела, поэтому я осмелился произнести то, о чем меня не спрашивали.

– Прошу прощения, миледи. Но во время наказания он позвал вас, и это впечатляет.

– Согласен, – сказал лорд Нигелль. – Это действительно удивило меня. В тот момент я не планировал останавливаться, когда он позвал тебя. Что ж, думаю, это говорит о том, как сильно он тебе доверяет. Помни об этом, когда будешь размышлять над тем, насколько он к тебе расположен.

Кивнув, она произнесла:

– Я хотела попросить тебя остановиться. Я уже избивала его до такой степени. Наверное, еще сильней. Но никогда не видела, чтобы Толи сломался. Чтобы так плакал и был таким отзывчивым…

– Думаю, ты была права, когда сказала, что его дерзость скрывала за собой просьбу. Но, подозреваю, хотя ты и наказывала его, наказание было однообразным. А он хочет… нет… ему необходимо знать, что он вызывает в тебе страсть. Ты помнишь, как я остановился, когда он начал кричать? Коснулся его, ласково с ним заговорил? Ты обратила внимание?

Она вновь кивнула – глаза опущены и смотрят в пол. Я почти видел, как крутятся мысли в ее голове, складывая кусочки головоломки вместе.

– Научись следить за его реакцией и, когда ему нужно, бей. Легко касайся, когда он кровоточит и открыт. Смотреть надо внимательно, и это непросто, но ты научишься его читать. Главное, когда появляются слезы, позволяй ему обожать тебя. Он этого хочет.

Принцесса перевела взгляд на меня с вопросом в глазах. Вздрогнув, я понял, что она спрашивает у меня подтверждения правоты милорда. Полагаю, в подобном я был что-то вроде знатока, но ощущение того, что у меня ищут совета, было странным. Я кивнул в знак того, что согласен с мнением господина.

– Аила, – милорд сжал ее плечи, вынуждая смотреть на него, – он ждет тебя. Сейчас он не знает, кто его господин. Ты должна войти туда и прояснить это. Отхлестай его, но не сильно, прошу тебя, иначе ему сегодня не уснуть. Ему требуется еще немного, но ты должна дать понять, что не меня ему следует ублажать. И ничего страшного, если Толи будет думать: ты гневаешься, что он посмел отвернуться от тебя. Не раскрывай, что я пояснил его мотивы. Если он хочет молить о прощении, позволь ему. Потом, что так же важно, – он пристально посмотрел на сестру, и та внимательно слушала, – потом скажи ему, как он красив. Поцелуй его. Он отчаянно жаждет поцелуя. Скажи ему, что ты его любишь, если это так. Вотри мазь в его раны и позволь уснуть в твоей кровати. Что же касается секса, то советую, чтобы он удовлетворил тебя ртом. Затем дай ему кончить, но у твоих ног, как представление для тебя. Не всегда должно быть так, но именно сегодня…

Принцесса залилась жгучим румянцем, и господин усмехнулся.

– Прости мою прямоту. Пусть я смущаю тебя, но оно того стоит. Полагаю, это хорошо закрепит урок. И Толи будет еще больше любить тебя. Теперь ступай. Ему страшно там одному.

***

По пути в комнаты я молча шел за милордом, переполненный горечью обиды и гнева. И проникнутый благоговением пред талантом моего хозяина. Когда он закончил с Толи, меня сотрясала почти такая же дрожь, какая сотрясала юношу.

Я хотел то, что получил Толи. И я был сражен вопиющей неправильностью этого, ведь при всем моем терпении, ожидании и желании на протяжении вот уже нескольких месяцев, я не видел и десятой доли того, что досталось сегодня мальчику. Едва ли взрослый, Толи, преодолевая муки юношеского страха, получил внимание, которое по праву принадлежит мне. Лорд Нигелль был моим господином, а не этого избалованного юнца.