Я отчаянно заерзал на своем потрепанном спальнике, которым укрывал постель – матрасу этому, к слову, тоже пора было на помойку, потому что, хотя в спальне и можно было жить, я все равно пока не покупал сюда ничего ценного, что мне бы захотелось оставить.

– Ты что, наказываешь меня за испорченную рубашку? Я тебе новую куплю. Две. Только трахни меня уже, ради бога! Там в ванной все… Смазка, презервативы… возьми. – Я махнул в сторону ванной.

– У меня все с собой. – Он похлопал себя по карману джинсов. – И это не наказание. С какой стати мне тебя наказывать за то, в чем ты не виноват?

Я провел ладонями по груди и животу вниз до паха, оставив руки по сторонам от уже стоящего члена, как бы демонстрируя, что готов предложить, но не прикасаясь, поскольку видел по жадному блеску в его глазах, что он не потерпит посягательств на то, что уже начал считать своей собственностью.

– А что тогда?

– А хорошо смотришься, – сказал он. – Покажи себя, Роб. Заведи меня. Заставь перестать дышать от желания. Так хотеть тебя, чтобы я, блин, штаны не успел снять, так бы и трахнул тебя, едва расстегнув…

– Я не знаю, как. – Я действительно ощущал себя довольно неуверенно и неуютно, но он улыбнулся, как будто ожидал такой реакции.

– Я могу подсказать. Ты этого хочешь? Чтобы кто-то говорил тебе, что делать, и ты был бы уверен, что делаешь именно то, что надо? Что я доволен тобой?

Хотел ли я этого? С одной стороны да, это было очень заманчиво, с другой – меня слегка пугали возможные перспективы, и я покачал головой.

– Я попробую, но если облажаюсь…

– Не облажаешься. А даже если и так, я не буду ругаться. И не собираюсь тебя наказывать. Хотя я уже не знаю, ты так часто это произносишь, может, ты как раз этого хочешь, а не опасаешься… Но вот это тебе нравится точно, я видел тогда, у меня. Просто расслабься. Отпусти себя…

Я снова вспомнил ту фантазию. Нет, все-таки меня возбуждала не сама порка, а рука Джейми на моих ягодицах, обтянутых шелком. Я облизал губы и подумал о том, как сильно я хочу увидеть его обнаженным в своей постели.

И все стало легко.

***

Сквозь шум воды в душе я услышал, как Джейми меня о чем-то спросил из комнаты, но слов не разобрал. Я переспросил «что?», но он не ответил. Вода уже стала прохладной, я закрыл кран и вылез из ванны. Сдернул с крючка полотенце и пошел обратно в комнату, вытираясь на ходу.

– Что ты меня…

У меня отказал голос. Горло сдавила паника. Джейми сидел на корточках перед комодом, выдвинув самый нижний ящик, из которого струились волны цвета.

– Нет!!! – прохрипел я не своим голосом. Я выплюнул это слово, как что-то острое и зазубренное, оно царапало мне язык, как битое стекло, как колючая проволока… Я уже истекал кровью. – Не смотри!

– Роб? – Он повернул ко мне голову, одновременно неловко пытаясь задвинуть ящик обратно, но так и оставил его наполовину открытым. – Я никуда специально не лазил. Я спросил, где взять футболку, и мне показалось, ты сказал…

Он замялся, потом недоуменно распахнул глаза.

– А что это? Это у тебя от матери осталось?

– Что?.. Да нет, ты что… – Его предположение было настолько далеко от истины, что я даже разозлился, что он так тупит. Даже паника немного отступила. – С ума сошел? Ты что, полным уродом меня считаешь?

Ладно, это можно было сказать и повежливее.

Он плавно поднялся на ноги и сделал шаг ко мне. Не от меня.

– Я никем тебя не считаю. Значит, это твои вещи? Ты любишь кроссдрессинг?

Меня резанул его тон – чуть более осторожный, чем требовалось. Блять, пусть бы уж назвал извращенцем и уродом, все лучше, чем это терпеливое и снисходительное обращение!

– Это не женское белье, если ты это имеешь в виду. Оно мужское. Просто… – Злость уже перегорела, в голове мутилось, а все ощущения притупились от шока. Я вдруг осознал, что стою совершенно голым, и попытался поплотнее завернуть полотенце на талии, с трудом закрепив толстую махровую ткань. – Просто…

Договорить я так и не смог.

– Ладно, – кивнул он. – Тогда в каком ящике футболки?

– Второй сверху, – глухо ответил я.

Я стоял и смотрел, как он открывает мой ящик, вытаскивает простую белую футболку и натягивает на себя так непринужденно, как будто он один в комнате.

– Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я ушел? – Джейми присел на кровать надеть ботинки, все так же никуда не торопясь. – Не мешал тебе упиваться своим позором?

– Что? – Я сделал шаг вперед, но остановился, почувствовав, как между нами выросла стена, пусть невидимая глазу, но от этого не менее прочная. – Да, я… я хочу, чтобы ты ушел, ты… ты… нарушил личное пространство!

– Я по ошибке открыл не тот ящик, – сказал он ровным бесцветным голосом. – Больше ничего. Я и сам хочу уйти не меньше, чем ты жаждешь меня выгнать, но совсем не из-за того, из-за чего ты думаешь.

– Конечно. – Я повесил на лицо фальшивую улыбку, как будто, типа, поверил. – Ты только что хотел приготовить мне обед, а теперь не хочешь больше меня видеть, и это совсем, блин, никак не связано с тем, что я люблю шелковое белье и чулки на поясе. То есть вообще никак. – Я издевательски поднял брови, как будто сарказм мог чем-то помочь. – Тогда расскажи мне, дураку, как это я умудрился разрушить наши отношения, когда меня даже в комнате в этот момент не было!

Джейми встал и указал рукой на злосчастный ящик.

– Там что, краденые вещи? Снятые с убитых? Отнятые у ребенка?

Меня аж затошнило:

– Нет, конечно! Это мои вещи. Есть сайты… Там… заказываешь…

– Тогда почему ты стыдишься их? – требовательно спросил он. – Тебя это заводит. И никому не мешает! Я же рассказал тебе, что меня возбуждает идея связать партнера и выпороть его. Добровольно, да, но, чтобы ты знал, во время дрочки фантазии у меня возникают довольно мрачные. И я не стыжусь их! Я ничего этого не стыжусь, блин, хотя желания-то, прямо скажем, небезобидные. А твой кинк? Безобидный совершенно.

– Зато над тобой, если что, хоть смеяться не будут! – Как он не понимает, что это не одно и то же? – А надо мной все будут смеяться…

– Все? Кто, блин, такие «все»? Если ты встречаешься со мной, – он ткнул себя пальцем в грудь, – то тебя должен волновать я, а не «все»! А я не смеюсь. Я даже не улыбаюсь. И не осуждаю. Но то, что ты сам этого стыдишься… Ты разочаровал меня, Роб. Вот почему я ухожу.

Интересно, он что, рассчитывал, что я его буду упрашивать остаться? Просить прощения?

– Ну и отлично! Вот и вали отсюда.

В дверях он обернулся.

– Если бы я хоть раз увидел тебя в чем-нибудь из этого ящика… – В его голосе слышалось острое сожаление. – Я так хотел увидеть настоящего тебя, а не только ту часть, которую ты считал возможным мне показать.

Я не двинулся с места, пока не хлопнула входная дверь.

Из нижнего ящика торчал кусочек алого кружева, и я опустился на колени, чтобы чуть выдвинуть ящик и затолкать вещицу внутрь.

Мои кружева. Мой шелк, мой атлас. И Джейми с его кожей.

Это не одно и то же, что бы он ни говорил.