– Уже слишком? – Джек спросил это без раздражения, не так, как будто он другого и не ждал, – просто спокойно.

– Наоборот. Если я должен встать на колени – для вас, – я не хочу это делать одетым. – Зак потянул пальцами рубашку, ему казалось, что тонкая ткань давит на него. – Можно мне раздеться? Пожалуйста!

Джек какое-то время смотрел на него непроницаемым взглядом, потом протянул руку и притянул Тейлора к себе, обнимая за бедра.

– Ты, я смотрю, привык, чтобы все было по-твоему?

Зак опустил голову.

– Нет… Нет, сэр. Извините…

– Это радует. Ладно. Разденься. Но чтоб это было в последний раз, ты меня понял?

– Спасибо, сэр!

– Я спрашиваю, ты меня понял?

Зак остановился, уже успев расстегнуть две верхние пуговицы. О господи, Джек никогда ничего не упускает и все доводит до конца – он уже это понял за время работы с ним, но все равно каждый раз поражался.

– Да, сэр. Я вас понял. В последний раз, клянусь!

Они оба наблюдали за тем, как он раздевается, Джек сидя на диване, расставив колени, небрежно поглаживая Тейлора по ягодицам, как мог бы гладить собаку или кошку.

Опуститься на колени стало самым глубоким эротическим переживанием в его жизни – как будто движешься вниз сквозь теплую темную воду, а не воздух. Чувство удивительной правильности происходящего. Возбуждение его, вначале чисто физическое, переросло в нечто иное, приобрело гораздо большую эмоциональную глубину, хотя и твердокаменная эрекция никуда не делась. В этом стоило разобраться, но Зак был слишком ошеломлен всем, что с ним произошло за последние полчаса, чтобы отмечать детали.

Потом. Сейчас его дело – стоять на коленях. Для Джека.

– Руки за спину, скрестить в запястьях. Если затекут плечи, можешь на время положить руки на бедра ладонями вверх, только не прерывай меня. Отдохнешь – вернешься в первую позу.

– Да, сэр.

Джек улыбнулся.

– А тебе нравится так ко мне обращаться, да?

– Да, нравится. Сэр.

– Мне нравится это слышать, – сказал Джек и бесцеремонно дернул Тейлора вниз, укладывая к себе на колени. – С этой минуты – ни звука. Только если я задам тебе вопрос. Пока я тебя ни о чем не спрашиваю – не отвлекай меня.

В этой фразе вопроса не прозвучало, поэтому Зак промолчал, упиваясь своим положением. Тейлор же чуть подвигался, устраиваясь, уперся руками в пол и развел ноги, насколько позволяла поза.

Джек поводил рукой по его ягодицам – со стороны казалось, грубовато и бесцельно, то слегка надавливая на напряженные мышцы, то обхватывая и сжимая их; Тейлор тяжело и хрипло дышал. Однако постепенно его дыхание выровнялось, а голова свободно свесилась вниз.

– Ты был неправ, – спокойно сказал Джек. – И Заку устроил «веселую» жизнь, и мне испортил возможные планы. То, что ты получишь сейчас – это только первая часть наказания, которое ты заслужил. Но тебе пока и этого хватит, чтобы пожалеть о том, что ты натворил.

Тейлор издал рваный вздох, но ничего не сказал.

– Сейчас твоя задница сравняется по цвету с диваном, Тей.

Рука Джека поднялась и опустилась с громким хлопком. Звук был настолько резким и звонким, что Зак пошатнулся, и ему пришлось опустить одну руку, чтобы не завалиться набок. Черт! Джек реально это сделал! Натурально приложил Тейлора по заду, оставив горячий розовый след.

Черт. Одновременно с шоком его пронзила острая нерассуждающая зависть – но не ревность.

О господи, это происходит на самом деле! Происходит. На самом. Деле.

Первые удары – с десяток, – видимо, были достаточно легкими по сравнению с теми, которые последовали за ними, хотя тогда Заку казалось, что и это должно быть больно, судя по виду и звуку. Но когда Джек решил, что Тейлор достаточно разогрет, – он разошелся на полную. Резкие тяжелые шлепки градом посыпались на изгибы услужливо подставленного тела. Не прошло и минуты, как дыхание Тейлора сбилось, потеряло всякий ритм; он то шумно выпускал воздух сквозь сжатые зубы, то тяжело дышал открытым ртом.

– Блин, Джек, полегче. Я отвык.

– Даже слишком отвык.

Зак никак не мог решить, какое зрелище больше притягивает глаз – лицо Тейлора или его стремительно краснеющий зад. И то, и другое завораживало его, заставляло дрожать от волнения и желания.

Он мог бы быть на месте Тейлора, вот так же свешиваться с колен Джека, как одеяло. Брыкаться, извиваться без возможности освободиться, потому что Джек свободной рукой удерживает его на месте, заставляя выдержать столько, сколько пожелает ему отмерить.

Джек, может, и не был так уж сильно зол на Тейлора, однако безусловно недоволен им, судя по жесткой складке его губ, которая не смягчилась даже тогда, когда тот начал плакать. Он не всхлипывал или хныкал от жалости к себе – слезы лились сами собой, стекали вниз по его лицу и впитывались в штанину Джека или же капали на ковер. Зак видел, как Тейлору ненавистны эти слезы, но он уже дошел до той стадии, когда тело перестало справляться с болью, ей требовался какой-то выход, а стоны и ругательства больше не помогали.

Зак непроизвольно задумался, а реагировал бы Тейлор так же, если бы это было не наказание, а, скажем, развлечение? Вообще, новый вопрос возникал у него с каждым ударом, но вот будет ли у него шанс их задать, пока было непонятно.

Поэтому он просто смотрел и смотрел, вздрагивая от сопереживания, когда Джек проходился по одному и тому же месту снова и снова, и тихонько постанывал, чувствуя, как его член снова твердеет от звуков, наполняющих комнату. Звонкие шлепки кожи о кожу вспыхивали яркими акцентами на приглушенном фоне тяжелого хриплого дыхания и отчаянных жалобных просьб, которые с трудом выдыхал Тейлор.

Должно же это когда-нибудь закончиться. Это определено должно скоро закончиться, потому что даже со своего места на ковре Зак хорошо видел, как на коже Тейлора проявляется россыпь голубых и лиловых синяков, проступающих сквозь сплошную красноту. Тейлор явно был близок к пределу – он больше не произносил никаких слов, не извивался всем телом, просто висел на коленях Джека, как простыня на веревке.

Джек внезапно остановился. Все замерло – звуки ударов, движения его руки. Порка прекратилась. Тейлор еще какое-то время истерически всхлипывал; Джек успокаивающе гладил его по спине, пока он не пришел в себя. Щеки его пылали. Весь в слезах и в соплях, он совершенно не был похож на героев порнофильмов, которые смотрел Зак – те всегда оставались чистенькими и аккуратными, – но он был живым и настоящим, и это зрелище оставило Зака опустошенным, вычерпанным до дна, жаждущим наполнения. Он стоял на коленях, не обращая внимания на боль в напряженных плечах, – нет, радуясь этой боли – и ждал, что будет дальше.

Джек вытащил белоснежный носовой платок, ни слова не говоря, вытер Тейлору лицо и помог высморкаться.

– Вот так, – сказал он, бросая платок на пол. – Все, Тей. Хорошо. Ты молодец.

Тейлор вздохнул, но не сделал попытки пошевелиться. Зак вообще сомневался, что он сейчас на это способен. Он лежал с закрытыми глазами, вцепившись в брюки Джека.