А пока нужно решить, какого из двух покалеченных палачей оставить для долгого и вдумчивого допроса, а кого можно и прикончить в ускоренном режиме. Пожалуй, любителя фехтования можно и отправить в мир иной, все равно того и гляди истечет кровью из отрубленных конечностей. Подойдя к нему поближе, я двумя ударами лишил его оставшихся конечностей, превратив в весьма достоверное подобие пуфика для ног, после чего загнал в глаза те самые ритуальные стилеты. Длина их оказалась достаточной, чтобы дойти до мозга. Мелочь, а все равно порадовало. После нескольких конвульсивных подергиваний одним уродом в мире стало меньше.

Помимо благородного стремления к мести, устроенная показательная казнь имела и сугубо практическое значение – настрой оставшегося в живых на должный психологический лад. Увидев не слишком приятную смерть своего подельника по палаческой работе и поняв, что я отнюдь не питаю склонности к гуманизму и тому подобным извращениям, он вряд ли будет очень уж сильно упорствовать при допросе. На сей раз без всякого пиетета вырвав из глазниц трупа стилеты, я медленно, но неотвратимо надвигался на забившегося в угол монаха.

– Как именно ты хочешь умереть, тварь? Медленно или не очень? Ты ответишь на все вопросы, в противном случае смерть твоего приятеля покажется тебе манной небесной. Можешь не говорить, кто именно тебя послал, мне безразлично, я все равно прикончу всех, кто еще не подох в этом поганом заведении. А вот о шизофренических планах твоих хозяев ты выложишь не только то, что знаешь, но и то, о чем можешь только догадываться.

Объект психоломки уставился на окровавленные стилеты в моих руках, словно бандерлог на удава Каа. Его рот то открывался, то вновь захлопывался, будто бы он хотел вымолвить хоть слово, но что-то ему мешало.

– Бесполезно, Эш. Можешь медленно разрезать его на ломтики, а он все равно будет молчать, как партизан на допросе, – тяжко вздохнул Тень. – Тут тоньше действовать надо, иными методами воздействовать.

– Ничего, будь спокоен, у меня и не такие орлы петь начинали. Отрежу-ка я ему для начала уши и нос, чтобы походил на жертву сифилиса. И подпалить можно, чтобы приятно воняло.

От предложенных вариантов развязывания языков монах придавленно икнул и, закатив глаза, впал в бессознательное состояние. Вот зараза, а если он от инфаркта загнется, у кого я тогда буду получать столь нужную информацию?

– Так ведь все равно не подействует, сдохнет, но не расскажет, – Тень продолжал корчить из себя патентованного пессимиста. – И не потому, что не захочет. Просто наши общие знакомые, настоятель со товарищи, поставили на него ха-а-роший блокиратор как раз на такой случай.

– Однако что один человек построил, другой всегда разломать сумеет. Больно уж вкусные и полезные вещи находятся в тупой башке этого святоши. Например, как именно пройти в гости к его хозяевам. Должны же они были пообщаться с ним, прежде чем отправить сюда.

Никаких возражений не последовало, мой собеседник и сам великолепно понимал большую ценность хранящегося в голове пленника. Вопрос был не в том, нужны или нет эти сведения, а только лишь в способе их получения в наши загребущие лапы. Лично я не видел другого выхода, как медленно и методично снимать с него шкурку не слишком острым ножиком в надежде, что поставленный блок все же не выдержит столь варварских методов. Но похоже, у Тени давненько родилась какая-то конструктивная мысль:

– Есть один вариант, Эш. Не уверен, что он прошел бы в обычных условиях, но здесь у него хорошие шансы. Я попробую сжечь его сознание, выбрав из пепла остатки сохранившихся сведений. Вот только…

– Продолжай, я внимательно слушаю. Какое-то дополнительное препятствие?

– Представь себе. Моих сил в том состоянии, в каком я нахожусь, просто не хватит для осуществления предложенного варианта, – разоткровенничался Тень. – Но выход есть. Если мы временно соединим наши разумы, то полученной мощи должно хватить. Решай.

Заманчивое предложение, что тут скажешь. Про увеличение силы подобным способом я слышал, пусть и в теории. Жалоб на него вроде бы не поступало. Напротив, всякий раз, когда применяли этот метод, полученная сила оказывалась даже несколько больше, чем сумма сил каждого отдельного субъекта. Однако сам я по вполне понятным причинам никогда не пробовал подобную методику и вообще имел о ней не самое сильное представление. Теория, она ж без практики хромает. Ладно, рискнем!

– Договорились. Начинай, Тень.

На миг мир размывается, словно меня душевно огрели по голове кастетом, но тут же возвращается привычное состояние. И вот я уже точно знаю, как именно нужно выжигать мозги с целью получения из них нужных сведений. А может быть, и не я, а Тень. Уже нет четкого разделения между нами, граница становится аморфно-размытой, сдвигающейся то в одну, то в другую сторону.

Узкое энергетическое щупальце тянется к сознанию лежащего без сознания монаха-палача и привычно, очень привычно, проникает внутрь. Подобно раскаленному скальпелю оно вскрывает те блоки, что были поставлены настоятелем и его сподвижниками. Однако и полностью обойти их не получилось, поэтому вместо связной информации перед внутренним взором вспыхивают лишь статичные образы и оттенки эмоций, тем не менее вполне достаточные для воссоздания картины.

Контакт с мозгом подопытного рвется, словно гнилая веревка, без малейшего моего участия. Я же инстинктивно отпрыгиваю в сторону. Что такое? А, это всего лишь допрашиваемый палач соизволил преподнести последнюю гадость в своей жизни, расплескав содержимое черепной коробки по стенам комнаты. Любители абстрактной живописи были бы в восторге, у меня же подобное «творчество» не вызывало ничего, кроме нервной чесотки. Чувствую полную опустошенность и усталость, слишком уж много сил потребовалось на эту процедуру, пусть даже в спаренном режиме.

– Тень! Ау, ты там живой или уже не очень?

– Да живой… Вроде как, – я словно бы вижу его сардоническую усмешку, но чувствую, что вымотан он еще похлеще меня. – Грубовато получилось потрошение, но так или иначе результат налицо.

– Скорее уж на стене. Сальвадоры Дали и прочие последователи Пикассо нервно курят за углом.

Остается лишь усмехнуться, благо время позволяет. Все равно пока не стоит соваться в гости к настоятелю, пусть он подождет своих архаровцев с докладом о проделанной работе, понервничает. Тогда и будет самый подходящий момент зайти поздороваться. Пока же можно как следует подготовиться к предстоящему горячему общению с «защитниками веры».

Для отдыха я предпочел расположиться в той комнате, где меня поселили изначально. Теперь у меня уже не было проблемы войти туда и выйти обратно – сказывались уроки Тени, намертво засевшие не только в сознании, но и в глубинах подсознательного. Удивительно, но похоже, после опыта по объединению сил между нами установилась какая-то мистическая связь, переплетя разумы тонкими и незаметными нитями. Кто знает, может быть, и мои закрепившиеся знания есть всего лишь украденные (или скорее добровольно отданные) куски чужой памяти и не своих умений. Все возможно в переплетении ирреальностей…

Сейчас я понимал и казавшееся поначалу бессмысленным убийство моей подруги. Это было даже не стандартное для Ордена и подобных ему организаций уничтожение еретиков и врагов веры; не попытка повлиять на меня, заставив безрассудно броситься в атаку, забыв об осторожности. Впрочем, я не совсем прав, эти факторы тоже имели значение, но отнюдь не самое главное.

Жертвоприношение, а увиденное мною являлось именно им, имело целью с помощью полученной жертвенной силы усилить защиту настоятеля с компанией и, кроме того, запастись некоторым резервом мощи. Так, на всякий случай. Своих доверенных людей пускать в расход было расточительно, а не слишком доверенные были уже либо сведены с ума, либо… Да, вот именно, принесены в жертву, так сказать, в превентивном порядке. Настоятель не побрезговал пустить под нож своих. Мразь, что тут еще скажешь. Остальные эпитеты, приходящие мне на ум, были и вовсе нецензурного вида. Хотя ожидать от ему подобных созданий чего-либо иного не стоило. Испокон веков они проявляли такие же классические образцы ханжества и лицемерия, как и исповедуемая ими вера.