— Передай Баки, что мы возвращаемся, — попросил Джек, садясь на переднее сиденье рядом с Броком.

— Он тебя слышит, — сказал Брок, развернул машину на трассе и двинулся к городу.

Взяв Джека за руку, он легонько стиснул её.

— Джек. Ты справишься. Мы справимся. И уберем Кроссов, если они будут тебе мешать.

========== 15. ==========

— Будешь свидетельствовать против Шепарда? — спросил Брок, просматривая бумаги.

Он попыхивал сигаретой, рядом с ним стояла чашка с кофе.

— Если будешь — я не стану думать о тебе хуже, — заметил он. — В том бардаке, который развел Сайлас, не до церемоний.

— Каша, мёд, говно и пчелы, — согласился Баки и объяснил: — Это из анекдота, но сам анекдот я не помню.

Джек захлопнул папку и отпихнул её в сторону.

— Если я сейчас отойду в сторону, то путь во дворец или в зал Совета мне будет закрыт навсегда, а когда Кросс начнёт действовать, я не знаю. Придётся копаться во всём этом. — Он брезгливо посмотрел на предполагаемые «доказательства вины» Шепарда, тщательно сфабрикованные, вылизанные под нужным углом, отфотошопленные. Если не знать наверняка, если не присутствовать, то всё выглядело невероятно достоверно.

Единственная, кто мог развалить всё дело — это Мишель. Её показания рушили все доказательства на корню. Принцессе достаточно было прийти и заявить, что в ночь блэкаута они были вместе — и Шепарда бы отпустили, но Роза спрятала дочь слишком хорошо. Джек сомневался, что сестра вообще была в курсе происходящего в королевстве.

Джек покрутил в руках пустую чашку, поставил её на стол.

— Единственное, если всё закрутится… вы должны остаться с Сайласом. Он должен решить, что вы ему преданы.

— А смысл? — спросил Баки. — Зачем королю быть уверенным в нашей преданности?

— Чтобы он охуел, когда мы открыто встанем на сторону принца, — объяснил Брок. — Мы — твои тузы в рукаве, да, Джек? Но… если он решит расстрелять тебя на месте за не те показания, малыш? Что, если мы не успеем?

Джек сверкнул глазами, поднялся, опираясь на столешницу ладонями.

— Не забывайте, что я не только принц, но и боевой офицер. На всех ключевых постах в охране как дворца, так и зала Совета давно стоят мои люди. С кем-то я воевал, кого-то вытащил из плена. Они все как один пойдут за мной в ад, так что это вопрос решённый. Я верю в вашу силу и желание меня защитить, но не получится играть по правилам, наш противник явно сошёл с ума. Да и я не хочу, чтобы Сайлас раньше времени понял, что его так долго водили за нос: он испугается и станет осторожнее. А мне надо, чтобы он продолжил делать ошибки. Люди должны увидеть истинное лицо короля.

— Джек, — выпрямился Брок. — Я говорил тебе, как горжусь тобой?

Улыбнувшись, Джек обхватил его лицо ладонями и поцеловал, голодно вылизывая нежную влажную изнанку губ, прикусывая, вплёл пальцы в волосы на затылке, прижимая Брока к себе сильнее. Он не ждал похвалы, да и не нуждался в ней особо, зная, что делает всё правильно, но слова Брока всколыхнули в душе что-то очень важное, заставив смутиться и заалеть щеками.

Баки любил Джека, стараясь прикасаться каждую возможную секунду, Брок же был скуп на выражение чувств, и каждое обращённое в свою сторону слово или действие Джек чутко улавливал, впитывал в себя, согреваясь ещё сильнее.

***

Перед заседанием суда Баки отчитался королю о последних действиях принца. Брок тоже присутствовал — напомнил Сайласу о себе.

Джек сидел на месте главного обвинителя и не сводил взгляда с рыскающего взглядом по залу Шепарда. Он знал, кого искал победитель танков, в ком была его последняя надежда, разбившаяся о реальность. Мишель так и не явилась. Понурившись, Шепард развернулся лицом к пустующему пока что месту короля.

— Его величество король! — объявил главный советник, распахивая двери.

Джек скривился, наблюдая за отцом. Тот был на сто процентов уверен в том, что весь этот фарс выгорит без последствий для его репутации и ему удастся вернуть народное расположение.

Город пестрел разноцветными плакатами то в поддержку невиновного национального героя, то с возмущёнными репликами, мол, как он мог попрать возложенное на него королём доверие. Гильбоа лихорадило, разделяя на два лагеря.

— Давид Шепард, солдат, герой… — Джек поднялся со своего места, когда ему доверили слово. — Брат… но всё ли так однозначно? А что, если его «героизм» — это тщательно подготовленный спектакль, чтобы втереться в доверие короля, пробраться на самый верх, чтобы нанести удар там, где этого никто не будет ждать? — Джек обвёл взглядом зал. — Вызывается первый свидетель…

Шепарда топтали, размазывали, выворачивая его же слова наизнанку, заставляя его самого сомневаться в том, что действительно происходило. Даже его сослуживцы, поначалу в один голос защищавшие своего друга, стояли и недоумённо переглядывались, начиная сомневаться, что Давид Шепард вообще существовал, а не был выдуман неизвестным шпионом Гефа, принявшим такое непритязательное обличье.

Джек же отводил душу, видя, как гаснут глаза человека, которого он презирал всем своим существом за одно его существование, как опускаются у него руки, сутулятся плечи.

— Как вы можете мне не верить, — хрипло прошептал Шепард, вскидывая на Джека сухие воспалённые глаза, когда тот переворачивал всё, что казалось правильным. Принцу стало настолько противно от самого себя, от потоков лжи, что тошнота подкатила к горлу. Отхлебнув из стоящего рядом стакана, Джек перевёл дух.

Ещё слишком рано.

***

— Он делает это не просто так, — сказал Баки Броку. — Не из ненависти к Шепарду. Он делает это зачем-то. Мне тревожно.

— Мне тоже, — кивнул Брок. — Но Шепарда он всё же ненавидит, не забывай. Хотя я и не понимаю, за что.

— Сайлас обласкал Шепарда, а сына гнобит много лет, — попытался объяснить Баки. — Это… это важно. Не пойму откуда, но я это знаю.

— Джеку давно пора перестать держаться за это родство, — скривился Брок. — Одна видимость.

Баки пожал плечами.

— Если бы отец меня ненавидел, я бы всё равно любил его и старался сделать всё, чтобы он мною гордился.

— Ты его помнишь?

— Немного. Он работал и много пил по выходным. Помню, он всё спрашивал меня, почему я не женюсь.

— А почему? — Брок с интересом посмотрел на Баки.

— Не помню.

***

— Я виновен, — хрипло выдавил из себя Шепард на третий день заседания.

У Джека в руках треснула и рассыпалась в мелкое крошево ручка.

— Виновен и готов понести заслуженное наказание.

— Давид, заткнись, ради всего святого. — Джек потёр глаза.

— Вам не давали слова, майор, — отмахнулся Сайлас, не сводя взгляда с Шепарда, чтобы наблюдать воочию его полное падение.

— Нет. — Джек поднялся, откинул папку с делом в сторону. — Я больше не хочу участвовать во всём… этом.

— Сядь! — рявкнул король, но Джек лишь вскинул подбородок и растянул губы в оскале.

— Давида Шепарда подставили, — заговорил он. — Он не предатель. Всё дело умело сфабриковано мной и королём Сайласом, чтобы опорочить капитана.

— Молчать! — Король ударил ладонями по столешнице.

— Нет уж, я слишком долго молчал. Ты решил смешать его с грязью, растоптать его. Ты уговорил меня пойти против Давида. Но теперь я вижу, что он гораздо честнее всех нас.

— Да что ты знаешь о чести? Её у тебя никогда не было! — В зале повисла гробовая тишина, разбиваемая лишь хриплым надсадным дыханием короля. — Охрана, арестовать майора Бенджамина!

***

Когда Баки рванулся с места, Брок повис на нём.

— Стоять! — рявкнул он. — Выполнять приказ!

— Куратор!.. — прохрипел Баки, которого Брок крепко держал за горло.

— В безопасности! Отставить истерику!

Баки дёрнулся было, чтобы сбросить Брока, и обмяк. Он не хотел причинять Броку боль. Но Джек!

— Если он погибнет… — с угрозой начал Баки.

— Он не погибнет. А если ты дёрнешься, погибнем все мы. От пули в голову сыворотка не спасает. Слушаем и ждём, понял?