— Даже свидетель был бы, — согласился Брок. — Но это хорошо, что он дурак и не отдает такого приказа. Кстати, о девках, Джек: не пора ли организовать кого-нибудь? Ты уже две недели никого не ебал публично.

— Невеста, — улыбнулся Баки. — Есть повод не ебать шлюх. Мне нравится Люсинда, она умная.

— Сайлас так себе стратег, он человек одного момента. Думаете, чего дядюшка до сих пор жив? Из-за светлых семейных чувств или денег? — Джек вышел, вытираясь. — Нет, именно он и разрабатывал почти все далеко идущие планы для отца. Без Кросса не было бы короля Сайласа Бенджамина. Был бы кто-нибудь другой, на кого положила бы глаз мама, если он хоть немного был бы управляем.

Просмотрев утренние новости за чашкой кофе, Джек собрался и вызвал Лукаса, оставив Баки с Броком в пентхаусе. Их на совет всё равно не пускали, а торчать у дверей мало проку.

— Вы ведь следите за мной и когда остаётесь здесь? — уже у самых дверей развернулся принц, поправляя галстук. — Людей в прислуге я вычислил уже давно, но это ведь не всё?

Баки демонстративно поправил булавку в галстуке Джека, а потом словно из ниоткуда достал наушник и вставил в ухо.

— Присматриваем, — поправил Брок. — Я бы всё же поехал с тобой. Мне неспокойно.

— Да, я тоже. — Баки нежно поцеловал Джека. — Дурные предчувствия.

Рассмеявшись, принц ответил на поцелуй, припомнив, сколько уже не менял булавку, прикинул, сколько всего, оказывается, слышали его «Чип и Дейл», и присвистнул. Стучи они на него отцу, Джека давно бы похоронили без суда и следствия.

— Поехали, — пожал плечами он. — Только не распугайте министров, мне с ними ещё работать.

***

Джек почувствовал неладное сразу, как вышел из дверей зала Советов: слишком собранным был Баки, как-то по-особенному зло сверкали глаза Брока. Но не успел Джек до них дойти, как его перехватила Томасина.

— Ваше высочество, вас желает видеть Её величество.

— Я буду к ужину, — отмахнулся Джек, но Томасина сжала его локоть, останавливая.

— Боюсь, вы не поняли, Её величество ожидает вас во дворце сейчас же.

***

— Сын, — произнесла Роза, запуская видео. — Ты знаешь этого человека?

На экране нервный возбужденный Джозеф вещал о любви и открытости, о принятии и понимании, о смелости и правде.

Джек побледнел, нервно сжал ладони в кулаки. Он не представлял, когда бывший любовник успел это всё не только записать, но и прислать во дворец.

— Что это? — дрогнувшим голосом спросил принц, не отрывая взгляда от экрана.

— Это я хотела бы спросить у тебя, сын. — Роза выглядела крайне раздосадованной. Она не привыкла чего-то не знать в своей семье, дворце, королевстве, она привыкла держать руку на пульсе и управлять всем и вся. — Ты его знаешь?

— Нет… то есть да. Мы знакомы, но то, что он говорит… это полный бред. Я не понимаю, с чего он всё это взял.

Королева просветлела лицом, обняла сына, явно довольная его ответом.

— Значит, это всё ради денег, — решительно заявила она, останавливая видео на середине.

— Мама, я поговорю с Джозефом, объяснюсь, он поймёт и прекратит всё это.

— Не стоит, мой мальчик, — буднично ответила Роза, открывая свой ежедневник и делая там какие-то пометки. — Господин Лейсил нас больше не потревожит. Он покончил с собой этим утром. Я прикажу Томасине проверить остальную почту — мало ли что, тот молодой человек мог быть ещё более неосмотрителен.

Джек осел на диван.

Он не любил Джозефа настолько, чтобы посвятить ему всю жизнь, сделать выбор в его пользу, уехать и бросить всё. Он не жил с ним, не проводил всё свободное время, приезжая лишь когда становилось совсем плохо, сваливался, как снег на голову, и Джозеф всегда был рад, улыбался, пускал в свою жизнь, укрывал от остального мира хотя бы на пару часов.

Сердце предательски сжалось, заныло.

— Сынок, не стоит так переживать о каком-то отбросе, — всплеснула руками Роза.

Джек поднялся, с горечью глянул на мать, скривился.

— Знаешь, он единственный, кто меня, похоже, по-настоящему любил.

И вышел.

Оглушённый, ошарашенный, выбитый из колеи, он кое-как добрался до машины, открыв дверцу только со второго раза, откинулся на сиденье, закрыв глаза ладонью. Он снова виновен в смерти человека, который был ему верен до последнего. Не верил Джек в самоубийство Джозефа, не тот у Джо был характер — он был бойцом, хоть и домашнего сетевого фронта, и бился бы до последнего, тем более отправив такое послание.

Брок сопроводил подавленного Джека домой, сделал ему кофе, протянул сигареты. Пока тот курил одну за другой, Брок сделал несколько звонков.

А потом в дверь ввалился Баки в сопровождении Джозефа Лейсила с синим тканевым мешком для обуви на голове. Баки сдернул мешок и поставил Джозефа перед Джеком.

— Ты не только себя убил, durak, — рявкнул он. — Ты едва не убил Джека! Это твоя любовь? Убивать? Ты хоть понимаешь, что сделал?!

Джек чуть сигарету не выронил. Он уже успел похоронить и оплакать этого идиота, возомнившего из себя вершителя судеб. Подлетев к растерянно моргающему Джозефу, принц с размаху с оттяжкой дал ему в морду, радуясь тому, как клацнули его зубы.

— Идиот, — зашипел Джек, дёрнув Лейсила на себя за воротник рубашки. — Кретин.

— Здесь его никто не будет искать, — заметил Брок. — Вечером я вывезу его из страны. Баки, ты обналичил его карты?

— Да, командир. Мы ушли, когда команда зачистки уже подъезжала, — отчитался Баки. — В доме погром, подумать могут что угодно.

— Джек, я… — проблеял Джозеф.

— Лучше бы ты был шантажистом, — сплюнул Брок. — Меньше хлопот.

— Что, блядь, ты, Джозеф? — рыкнул Джек, снова закуривая, подошёл к большому панорамному окну. — Чем ты думал вообще и о чём? Что я радостно прибегу, размахивая радужным флагом? Ты понимаешь, что, дойди до отца эта информация, в этом флаге меня и похоронили бы, где-нибудь на виноградниках или в розарии матери?

— Но…

— Лучше заткнись. — Джек потёр разнывшиеся виски. — Сколько всего было дисков?

— Три, — едва слышно прошептал Джозеф.

— Теперь молись всем известным богам, чтобы они попали только к Томасине, а то эти ребята, — Джек указал взглядом на Брока с Баки, — докажут тебе, что самоубийство было бы прекрасной перспективой.

Брок подошёл к Джозефу и крепко взял его за кадык сильными пальцами.

— Парень, если ты играешь в такие игры с облечёнными властью, играй по их правилам.

— Но я… я так люблю тебя, Джек, — прохрипел Джозеф.

— Так, что готов был убить его и себя ради этой любви? — рыкнул Баки. — Лучше мёртвый Джек, чем не твой?!

— Нет! — пискнул Джозеф.

Окинув Джозефа злым неприязненным взглядом, Джек дёрнул подбородком в сторону кухни.

— Побудь немного полезным и сделай нам чай. Голова гудит.

Джеку хотелось вжаться в широкого Баки, обхватить его шею руками, устроить голову на плече и постоять так, но посторонний в их доме лишал даже таких тихих, вполне целомудренных радостей.

Стянув галстук и швырнув его на кресло, принц хрустнул шеей, разминая её.

— Почему в этом королевстве что ни день, то катастрофа?

— Судьба у него такая. — Баки подошел к Джеку, обнял и принялся массировать шею. Снял с него пиджак, стянул рубашку. — Давай я тебе плечи разомну.

— Лучше я, — сказал Брок. — У тебя рука железная.

Они переместились на кухню. Полуголый Джек сел за стол, и Брок принялся разминать ему шейно-воротниковую зону. Баки сунулся между его руками, целуя Джека в выступающий позвонок, и принялся наблюдать за тем, как Лейсил дрожащими руками заваривает чай.

Джек жмурился, плыл от уверенных ласковых прикосновений, почти мурлыкал в голос, с наслаждением вдыхая запах обоих любовников, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, благодарно целуя куда придётся.

Когда перед ним, звякнув ложечкой, опустилась кружка с чаем, принц открыл мутные глаза, взглянув на растерянного Джозефа.

— Ты из-за них меня бросил? — отважился спросил тот , присев под тяжёлым взглядом Баки; но Джозеф, похоже, был на самом деле намного отчаяннее, чем помнил Джек. — Тогда, в клубе, они уже были рядом с тобой, я помню. — Он потёр плечо, с которого долго ещё не сойдут следы от пальцев хмурого типа, которого его принц называл ласково — Баки.