У Джека чуть ноги не подкосились, он зажмурился, гоня прочь непрошенные слёзы обиды и разочарования; услышал, как сглотнул Шепард, как король прошёл мимо и вышел из церкви вместе с Томасиной, притворив за спиной дверь.

— Братство, — прошептал Джек непослушными губами, встряхнулся, провёл ладонью по волосам. — Смешно.

— Джек, я…

— Заткнись, пока я тебя не пристрелил. — Облокотившись на высокую спинку лавки, принц прикусил нижнюю губу. — Думаешь, ты спас меня тогда… из плена? — Хрипло рассмеялся. — Нет! Ты меня уничтожил! Погибни я — и ты не стал бы героем! — Джек резко развернулся, глянул зло, отчаянно, готовый впервые высказаться, выплеснуть всё, что горело в груди все эти месяцы, что отравляло, коверкало и без того издёрганную душу. — Лучше бы ты дал мне умереть. Я не знаю, кто ты такой, не знаю, что тебе нужно от меня и моей сестры. Но поверь, стоит тебе ещё хоть раз оступиться, и моё лицо станет последним, что ты увидишь на этом свете. И бесполезно молиться богу или королю: контракт на тебя уже в руках костлявой. Хорошо запомни этот вечер, Давид Шепард. Ты не чёртов божий помазанник, и отец скоро это поймет.

Обратно Джек отправился пешком, отмахнувшись от водителя. Он шёл по улицам просыпающегося Шайло, не чувствуя ничего, кроме ледяной хватки, сжимающей сердце.

Хотелось выпить, забиться в тишину своей спальни и не выходить оттуда неделю, пока мысли снова не обретут привычную ясность и он не сможет держать прямо спину.

Купив в ближайшем круглосуточном магазине пару бутылок хорошего скотча, Джек сел на ступеньки какого-то дома, сбил крышку и присосался к горлышку, чувствуя, как выпивка полыхающей волной омывает гортань, разнося по крови жаркое, опустошающее голову веселье.

Шайло просыпался, умываясь розово-оранжевыми лучами рассветного солнца, золотящего крыши и кое-где распахнутые окна домов. Мимо Джека проходили спешащие по своим делам люди, не обращая внимания на пьющего с утра пораньше солдата в парадной, тщательно выглаженной форме.

— Ваше высочество.

Джек вздрогнул, подняв взгляд на замершего рядом Брока.

— Поехали домой.

***

— Кого мне убить, чтобы вы улыбнулись, Ваше высочество? — спросил Баки, едва принц переступил порог.

Такой смеси боли, горя, печали и отчаяния на лице принца Баки ещё не видел. Ему хотелось сделать для принца хоть что-нибудь, хоть как-то облегчить его ношу.

— Стреляй сюда. — Чуть повернув голову, Джек постучал пальцем по собственному виску, невесело усмехнулся, расстегнул китель.

Почему-то именно сегодня алкоголь его совершенно не брал. Обычно двух бутылок хватало, чтобы уйти в загул, отпустить хотя бы до завтра все проблемы, забыться. Сейчас же на душе было всё так же муторно и даже немного стыдно, что Брок и Баки снова видят его таким сломленным.

— Идите отдыхайте, до завтра всё равно дел никаких нет.

Баки нежно коснулся губами подставленного виска, помог принцу снять китель и галстук, расстегнул две верхние пуговицы рубашки.

— Я завтрак приготовил, — сказал он. — Вам надо поесть, Ваше высочество.

Брок согласно кивнул.

От прикосновения губ Джек будто сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили половину воздуха, ссутулился.

— Можно и мне попросить тебя? — едва слышно спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: — Баки, если можешь, обними меня, пожалуйста.

Баки тут же обхватил принца руками и притянул к себе, вжимая в грудь, в мягкую чёрную футболку, которую он носил дома. Он гладил принца по плечам, по спине, ерошил короткие волосы.

Взглядом подозвав Брока, Баки указал на принца. Брок послушно обнял того со спины. Спина двигалась неровно — у принца что-то не то было с дыханием.

Глаза пекло, лёгкие разрывало от едва сдерживаемых всхлипов. Джек вжался в Баки, будто бы только в нём сейчас видел смысл своей беспросветной жизни, только он был его опорой. Но когда со спины прижалось горячее тело Брока — не выдержал, окончательно распадаясь на части.

Дав наконец волю слезам, отчаянию, боли, живущей с ним долгие годы, Джек цеплялся непослушными пальцами за широкие плечи Баки, будто тот вот-вот отстранится, стараясь продлить ощущение безопасности, ещё хоть ненадолго побыть нужным. Ведь он был для них своим, и они были своими для него, после тайн, которые хранили друг о друге, после боя, проведенного плечом к плечу, после… сегодняшнего дня.

— Спасибо, — хрипло прошептал Джек, попытавшись вывернуться из объятий.

Баки и Брок не отпустили его. Обнимали, грели, успокаивали. Баки тихо нашёптывал, что принц хороший, сильный, умный и просто замечательный. Брок что-то бурчал, соглашаясь.

— Да что ты со мной как с маленьким? — сквозь слёзы улыбнулся Джек, устроился на живом плече Баки, будто специально идеально подходящем для его головы, не стараясь больше вырваться. Раз ему позволяют всё это — пусть. Джек был только рад.

— Когда нам наносят удары те, от кого мы ждём поддержки, это пробивает до самой глубины, до самого больного, — негромко сказал Брок.

— Когда больно — это не стыдно, — добавил Баки. — Это не ваша вина, Ваше высочество. Даже ваши силы не беспредельны. Но мы с вами. Мы — ваше оружие.

Джека покоробило. Почему-то это «вы» ощущалось до невозможного неправильно, чужеродно.

— Раз уж пошла такая пляска… — Принц всё же вывернулся из объятий, аккуратно вынул запонки из манжет. — Когда мы наедине, не могли бы вы оба обращаться ко мне по имени и на «ты»?

— Как скажешь, Джек, — улыбнулся ему Баки. — Я так рад, что сейчас — это именно ты.

Брок хмыкнул и признался:

— Я тоже. Идёмте есть. На пустой желудок не бывает дельных мыслей.

За столом, да и вообще с этими двоими, Джеку было легко и по-домашнему комфортно, как не бывало никогда во дворце. Они ели молча, лишь Баки с Броком будто бы разговаривали, переглядываясь. Но Джеку это не казалось чем-то неправильным, скорее наоборот, и это немного пугало. Не хотел он так сильно прирастать к ним, хотя куда уж сильнее.

Поблагодарив за сытный завтрак, Джек сгрузил посуду в посудомоечную машину и, пожелав добрых снов, отправился к себе.

***

— Ты его тоже хочешь? — спросил Баки, устраиваясь между разведённых ног Брока и целуя его в бедро.

— Кого? — не понял Брок, поглаживая член.

После того первого неловкого раза у них как-то быстро всё наладилось. Брок учил Баки трахаться, и тот радостно учился, выказывая явный талант.

— Джека. — Баки мокро лизнул от яиц до головки.

Брок коротко выдохнул. Баки Барнс был каким-то чёртовым гением минета, у Брока от него крышу сносило.

— Хотеть — не значит получить, — ответил он и застонал, когда Баки забрал его член в рот.

Дальше им стало не до разговоров — Брок терял способность к связной речи, когда Баки вытворял такое с его членом и яйцами.

***

Джек не мог уснуть, хотя за последние пару суток он не сомкнул глаз ни на минуту — а сейчас ворочался, никак не получалось устроиться среди подушек. Было то холодно, то слишком жарко. Он уже дважды сходил в душ, постоял под холодными струями, чтобы потом нырнуть под одеяло, согреться и уснуть. Но безрезультатно. Промучившись ещё пару минут, Джек поднялся, натянул домашние штаны и спустился вниз.

Постояв немного у закрытой двери в спальню Брока и Баки, Джек долго не решался постучаться. Всё же они могли уже спать, да и не обязаны развлекать мучающегося бессонницей принца. Постучавшись, Джек открыл дверь и замер на пороге.

Брок был прекрасен — с запрокинутой головой, искусанными губами, он гнулся в руках Баки, плавился, подавая бёдрами вверх, вколачивая гордо стоящий член в горло любовника.

Брок кончил с громким рыком, вцепившись Баки в волосы, и откинулся на подушки. Баки сглотнул, облизнулся, поцеловал Брока, встал, подошёл к Джеку и опустился перед ним на колени. Раскрасневшийся, с яркими влажными губами, он смотрел на него сверху вниз, легко положив ладони на бёдра.

— Можно? — спросил он, потёрся лицом о пах Джека и снова посмотрел вверх, облизнувшись.