– Здорово, – вяло сказала я.

– Подожди, ты еще названия не слышала.

Я вздохнула.

– Мне, наверное, следует приступить к домашнему заданию.

– Ох, ну ладно. Хорошо, – она вздохнула. – Покажу тебе на выходных. Мы же идем на концерт «Little Invisibles», да?

– Ох, черт, – сказала я. – Не могу.

– Айвиии, – прохныкала она. – Ты сказала, что мы пойдем в следующий раз, когда они будут играть в «King».

– Это было до того, как я стала человеком с карманными расходами равными нулю, – отрезала я.

– Всего-то двадцать долларов!

– Хоть сто, – пробормотала я.

Она затихла.

– Полагаю, что поездка в Нью-Йорк тоже отменяется?

Я совсем забыла о поездке, которую мы планировали: сесть на поезд и отправиться в городе, чтобы походить по магазинам, возможно, посмотреть представление. Даже если бы я ничего не купила, и мы стояли в очереди со скидочными купонами на Таймс-сквер и ходили всюду пешком, вместо того, чтобы брать такси, все равно требуется четыреста долларов в день.

– Я не уверена в этом, Риз.

– Я одолжу тебе деньги. Вернешь мне, когда все разрешится.

– Проблемы сами собой не разрешатся, Риз. И я не собираюсь быть твоей благотворительностью, – сказала я. – Найду работу или еще что-нибудь.

– Работа? – она сморщила нос, сразу понятно. – Тогда у тебя ни на что не будет времени. Ты постоянно будешь работать

– Да, но…

– У меня для тебя два слова, – сказала она. – Богатый. Бойфренд.

Я вздохнула.

– Нищета настолько привлекательна. Я уверена, что они будут выстраиваться в ряд у моей паршивой квартирки.

На другом конце провода раздался шорох, как будто Риза бросила трубку.

– Минутку, – сказала она, после чего включила громкую связь. Она всегда так делает, когда красит ногти. – Может, у Джеймса есть друг.

– Э-э, Джеймс… кто?

– Мой будущий парень. Джеймс Вестертон. Викеринг. Какая бы ни была его фамилия. Новый парень, который сидел рядом со мной на английской литературе. С золотыми волнистыми волосами.

Я хотела сказать ей, что его фамилия была Викертон, а не Вестертон или Викеринг, а его волосы, безусловно, достойные того, чтобы пропустить их сквозь пальцы, не главная его особенность. Но я была слишком занята, чувствуя легкую тошноту от мысли, что Джеймс и Риза станут единой командой. Не возражаю, чтобы у нее был красавчик-бойфренд, но это парень видел меня с жуками, раздавленными на моем лице. Последнее, в чем я нуждалась, это постоянно проводить время с ним и Ризой.

– Интересно, какую машину он водит? – размышляла она.

Мне следовало упомянуть, что я видела его на парковке. О том, что он водит хороший автомобиль, черный. Мерседес или БМВ. Но я держала это в секрете. Может, потому, что секреты это все, что у меня осталось. Или, может быть, это было по инерции… объект в движении остается в движении? Как только начинаешь хранить секреты, довольно сложно остановиться.

Глава 9

Вторник. Лейксайд, день четвертый. Задумалась о том, чтобы оставлять зарубки на стене в моей комнате, но не хотела, чтобы это место было похоже на тюремное заключение больше, чем сейчас. Я вышла из квартиры на пять минут раньше, так что на это раз Джеймс не увидит насекомых на моем лице и то, как я скрываюсь в кустах, так что Ленни не будет ходить за мной по пятам, так что Ведьмы не набросятся. Так что, так много причин. Мои волосы завязаны сзади. Сегодня я не буду похожа на одержимую актинию.

Отправилась на задний двор, чтобы взять велосипед, но остановилась, как только увидела белый пакет в корзине. Если мои родители и заметили велосипед, то они ничего не сказали. Скорее всего, они предположили, что он принадлежит Карле. Однако кто-то его нашел.

Ткнула округлую форму, затем подняла ее достаточно высоко и разглядела сине-зеленый логотип «Ike's Bikes». Мой папа возил нас туда, чтобы заказать нам велосипеды. Это хороший магазин. Дорогой. Я потянулась внутрь и вытащила велосипедный шлем. Не мои ли родители…? Нет. Они бы, несомненно, что-то сказали.

В доме Лазарски зажегся свет. Заметила тень, проходящую перед окном. Затем свет в соседней комнате. Мои глаза вернулись к шлему в моих руках. Я начала нервничать, как если бы кто-то шел за мной по темной улице.

«Знаешь, тебе стоит надевать шлем», – говорил мне Ленни.

Бросила его в корзину, как будто обожглась чем-то горячим. Почему он купил мне его? Что он от меня хочет? Я не могу его надеть. Ни за что.

Но машины проносились мимо очень быстро.

Снова подняла шлем и повертела его в руках. Он великолепный, и это не то слово, которое обычно встречается в том же предложении, что и велосипедный шлем. Поверхность гладкая и бежевого цвета, с бледными серо-белыми цветочками сбоку.

Мне ненавистна мысль, что он заплатил за него… если это он заплатил за него. Я стану его должником. Может быть, я могу носить шлем, пока у меня не появится возможность купить свой собственный. Тогда верну его ему обратно. И ничего не буду ему должна. Надела шлем на голову и защелкнула застежку под подбородком.

Подходит идеально.

***

Когда добралась до своего шкафчика, довольно не вспотевшая, в свежей рубашке, которую захватила с собой, Риза поджидала меня. Она помахала листочком перед моим лицом.

– А вот и решение твоей проблемы. Прямо перед тобой.

– Какой проблемы? – спросила я, отталкивая его в сторону, чтобы добраться до шкафчика. – У меня их несколько.

– Проблема с деньгами.

Я взяла листовку. Загородный клуб, к которому принадлежали ее родители, ищет человека, чтобы играть на фортепьяно и петь в их роскошном баре и ресторане, а также исполнять «легкую фоновую музыку» на ужинах и приёмах. Отбросила листовку Ризе в руки.

– Я так не думаю.

– Что? Они платят пятьдесят долларов в час. Плюс чаевые.

– А, все, кого мы знаем, посещают этот загородный клуб; и Б, я не могу петь, – я снова повернулась к шкафчику.

– Да, и Адель тоже полный отстой, – Риза единственный человек, за исключением моей семьи, который слышал, как я пою. И только потому, что она хитрая и у нее был ключ от нашего дома.

– Я могу петь дома. Вот и все.

Хотя у меня теперь нет и этой возможности.

Риза положила листовку поверх книг, которые я достала из своего шкафчика.

– Давай же. Люди начнут замечать, если у тебя не будет денег на карманные расходы. И это не то что бы работа-работа. Ты вполне сможешь это сделать.

Изящная рука пробежала через ее плечо и выхватила листок.

– Что сделать?

Я попыталась забрать его, но Уиллоу держала его вне зоны досягаемости, пока не прочитала.

– Ты поешь?

– Нет, – отрезала я, но Риза заглушила меня своим громким голосом.

– Да! Она поет.

Уиллоу посмотрела на нас, как на сумасшедших, какими мы, вероятно, и были.

– Например, в душе?

– Да. Что-то в этом роде.

Я схватила листок и закинула в рюкзак, в то же время, смотря на Ризу не-говори-ни-слова-даже-под-угрозой-смерти взглядом.

– Боже, Айви. Прошло шесть лет, – пробормотала Риза. – Переживи это.

Воздух засвистел между зубами. Она могла бы также воткнуть нож в мою грудь. Я знаю, насколько смехотворным кажется то, что я еще не преодолела боязнь сцены из-за этого глупого шоу талантов. Это давняя история, но чем дальше я от того дня, тем темнее и страшнее остается ее след.

– Спасибо, – я бросила грозный взгляд на Ризу – Большое спасибо.

Уиллоу склонила голову набок и постучала по своей свисающей сережке.

– Подожди, – сказала она. – Ты же говоришь о... О, Боже мой. Я совсем забыла об этом!

Я застонала

– Какую песню ты собиралась спеть? Что-то о лете с точки зрения бабочки? – она хихикнула и подтолкнула меня, как будто я была в курсе шутки, а не ее мишенью.

– «Summerfly» (Прим. «Летняя муха»), – пробормотала я.

– О-о, – она выпятила нижнюю губу, затем ее лицо просветлело. – Я победила на том шоу талантов, помните? Я танцевала соло Клары из «Щелкунчика».