И объясняется он лишь при допущении, что у этих людей есть душа. Именно она, пока заработки крайне низкие, требует смирить гордость ради выживания тела. Но по мере роста человека в зарплате и по служебной лестнице, душа начинает следить за тем, чтобы отношение к человеку не оказалось ниже, чем требует его место. Именно это воспринимается как унижение, толкающее человека на уход.

Следит душа за этим через личность.

И психолог, чтобы уварить или отладить большое дело, должен видеть и тот уровень взаимодействий, на котором обеспечивается выживание тел, и тот, где личности распределяют места и достоинство. И саму душу!

Только при учете всех этих составляющих описание дела становится ему соответствующим, а рассуждение, заложенное в это описание, точным. А значит, управляющим действительными взаимодействиями внутри дела.

Поэтому каждый работник должен быть описан и как тело, и как личность, и как душа. Как тело он должен быть описан с точки зрения количества денег, которые ему нужны для удовлетворения своих нужд, однако тела эти оказываются непростыми! При удовлетворении нужд человек воспринимает в качестве своего тела, которое ему надо кормить, и тела всех тех иждивенцев, которые от него зависят.

Поэтому, описывая тела работников, необходимо учитывать их полные потребности, включая семью и даже домашнюю живность.

Соответственно, описывая личности, мы снова описываем деньги, в которых они могут нуждаться. И тут открывается много неожиданного, потому что личности могут иметь удивительные желания. Хорошо еще, если они способны копить на свою мечту. Гораздо хуже, если они готовы действовать напролом, выискивая способы быстрого получения денег.

Тем не менее, описание личностей начинается с выявления того, о чем они мечтают. Это лучше делать в играх, где люди способны раскрывать свои мечты. Таких игр может быть много, и это очень важная часть психологической работы, поскольку составление личностных портретов участников дела позволяет выявить самые страшные подводные камни.

Описание же душевных проявлений к деньгам отношения не имеет. И составлять его лучше по отзывам других людей или по проявлениям души в разных делах.

При этом надо всегда помнить, что если душа человека будет с чем-то не согласна, она пойдет на разрушение всего, вплоть до уничтожения всего дела. К тому же, и это очень важно принять, все телесные и личностные потребности удовлетворяются, в конечном счете, ради каких-то душевных желаний.

Иными словами, к чему бы ни рвался человек, и как бы странно или узнаваемо ни выглядели его поступки, какие бы привычные ярлыки на него ни клеились, за всем этим есть душа. И даже если все выглядит совершенным сумасшествием, действительно сумасшедшим был лишь способ, каким человек понял свою душу.

Заглянуть в то, что хотела душа, значит, понять, как ее движение исказилось, и как это искажение может убить дело.

Все, что мы делаем, мы делаем по велению души. Даже тогда, когда нам кажется, что мы предельно рассудочны и расчетливы, кто-то заставил наш рассудок проделать все эти расчеты, где-то в прошлом и в глубине сознания был толчок, вызвавший к жизни рассудок. Без начала рассуждение не могло начаться, но нашей культуры осознавания не хватает, чтобы видеть и рассуждение, и его начало.

Начало всегда лежит за пределами рассуждения. Оно вне рассудка. Можно посчитать, что оно в разуме. Это разум включает рассудок, когда требуется рассуждение. Но что-то включает разум. И оно точно так же за пределами разума, вне его.

Если продолжать самонаблюдение, однажды обнаруживаешь сам толчок, запускающий разум. Он подобен разряду электричества, запускающему остановившееся сердце. И происходит он после того, как в сознании мелькает желание. Толчок всегда исходит от хозяина желаний, разум лишь решает, как эти желания воплотить.

Но если созерцание углубилось, то можно заметить, что желания могут исходить и из тела, и из личности. Тело может захотеть есть, личности хочется воспользоваться случаем и показать себя с большой трибуны. Однако, кто-то сдерживает их: перебьешься, потерпишь! Тебе это не нужно!

Вероятно, это разум. Он как бы уговаривает и тело, и личность, придерживая их. Однако он откуда-то знает, а что мне действительно нужно. Откуда? Что это за источник действительных знаний о том, что же нужно?

Он за пределами разума, он вне того пространства, в котором разум существует. Поэтому разум как бы не знает, откуда к нему поступают указания. Но он знает, что их надо исполнять.

Этот источник, безусловно, в душе. Это очевидно, поскольку внутри пространства разума его нет. Но это и не сама душа, потому что я вполне в силах видеть движения своей души. Когда она чего-то хочет, мы это узнаем. И, самое любопытное, в силах пресечь подобный душевный порыв, если он не соответствует требованиям того самого Источника. Мы вполне можем воспитывать собственную душу с помощью разума и довольно часто придерживаем ее позывы.

Душа хотела бы помчаться на танцы, но я заставляю ее зубрить скучные учебники. Точно так же я придерживаю тело, когда оно хотело бы есть много вкусного, а я заставляю его худеть. Даже если моя душа влюбляется, я могу заставить ее пожертвовать этим чувством ради дела, которое должен сделать.

Я определенно делаю это с помощью разума, но откуда я знаю, какой выбор верный? Безусловно, из того Источника, где хранятся знания о том, что мне нужно. Где же он?

Я уже говорил: он в душе. Просто потому, что он не может быть в теле, тело сотворено и выращено прямо по ходу воплощения. Даже если у него и имеется генетическая память, гены ничего не знают о моих желаниях, тем более, не могут делать выбор между ними. Источник желаний, правящих моей жизнью, может открываться мне только через то, что старше тела. Но значит ли это, что это желания души, или же они лишь открываются мне через нее?

Судя по противоречивости душевных порывов, по тому, как я проявляю их и постоянно уточняю, соотнося одно душевное желание с другим, душа моя либо болеет шизофренией, либо она лишь хранит в себе окошечко, через которое я могу заглянуть в записную книжку, куда сам записал, что мне делать в этом воплощении. Очень похоже, что мои истинные желания хранятся там, откуда я пришел. И только душа может их вспоминать.

А разуму дано знать, какое душевное желание истинное, то есть идущее из Источника, а какое – сиюминутное. Именно поэтому он в силах уговорить тело поголодать, а душу – заняться главным. Тем самым он просто решает задачи, которые я поставил перед своим воплощением.

Однако, из самой души идут те желания, которые заставляют меня делать дела, или из Источника, который она для меня хранит, не так уж важно. Главное – все наши действия определены теми желаниями, которые скрываются в душевной глубине и дают скрытые толчки к действию, от которых мы не в силах отказаться. При этом сила понуждения этих толчков, похоже, столь велика, что мы посвящаем их воплощению всю жизнь целиком. И даже если не верим в душу, все же делаем все, чтобы выполнить эти задания.

Чаще всего нам не хватает ни осознавания, ни свободного сознания, чтобы охватить одним взором и свои действия, и их причину. Поэтому мы морщимся, когда нам говорят про душу, и думаем, что поступаем чисто рассудочно, выстроив свой путь холодным умом. Или наоборот, совершенно уверены, что делаем так просто потому, что «мне так захотелось»! Кому мне? И почему из этого утверждения надо выбрасывать собственную душу? Впрочем, это мелочи. Человеку всегда не хватает осознавания. И его всегда можно обрести, если задуматься и вглядеться в происходящее с тобой.

Жизнью правят не мимолетные капризы, заставляющие нас с воловьим упорством добиваться и добиваться чего-то. Как раз капризы разум правит и пресекает с легкостью. Правят же внезапно проявляющиеся в нашем сознании требования из Источника, которые кажутся нам порой капризами только потому, что мы не знаем, откуда они взялись. Мы не знаем этого, однако чуем, что это именно те желания, которые следует воплощать. И мы избираем трудиться, чтобы они сбылись. Так желания из Источника становятся нашими судьбами…