Та война была столкновением двух миров, двух противоборствующих друг другу идеологий, мотивы же этой войны несколько отличались – она велась человеком оскорблённым, движимым чувством мести. Но что-то общее сквозило между этими войнами – как и тогда, так и сейчас и речи не шло о снисхождении, компромиссе или пощаде над противником. Это была война до полного уничтожения, до полного истребления одною стороны другой, и бились здесь не на жизнь, а на смерть.
…Глиняная крошка от клумбы больно ударила меня по щеке, и где-то над ухом прожжужала отрикошетившая от стены пуля. Ярость битвы, разворачивающейся кругом, мигом отрезвила меня, и я, тряхнув головой и отгоняя прочь воспоминания, потянул из-за пазухи муляж гранаты, предупредительно крикнул товарищам и кинул взрывчатку в сторону бандитов. Расчёт мой удался – гангстеры, испугавшись, что взрывчатка настоящая, бросились наутёк, и вот тут-то мы открыли на них настоящий «сезон охоты» – дезориентированные, бандиты были лёгкой мишенью. Впрочем, потеряв несколько человек убитыми, те довольно быстро пришли в чувство и вновь окопались – на этот раз основательно, решив не подпускать нас к особняку любой ценой.
Это-то мне и было нужно – улучив момент, когда стрельба на миг уляжется, я вновь крикнул, что кидаю гранату, на этот раз боевую. Всё теперь зависело от того, что предпримут гангстеры – прислушаются ли они к моим словам и вновь разбегутся врассыпную, или же затаятся, не будут лезть на рожон. В любом случае, им пиздец – гранату я кинул настоящую. Довершили мой замысел Трэй и ещё какой-то парниша – сразу три взрывчатки с выдернутой чекой полетели в сторону здания, и уже через несколько мгновений мощный взрыв раскурочил газон со всеми, кто на нём прятался.
Противник был уничтожен подчистую. Изуродованные тела – обгорелые, с оторванными конечностями и выпущенными наружу внутренностями – красноречиво говорили нам об этом, когда мы приблизились. Из гангстеров выжил только один человек – с оторванными обеими кистями рук, он ничком лежал в луже собственной крови и тихонько стонал.
— Н-не убивай… — прошептал он, завидев меня и загораживаясь от меня культяпкой, словно защищаясь.
Я лишь усмехнулся в ответ на это и подарил несчастному быструю и милосердную смерть.
Мои родные тоже умоляли не убивать их, и что в итоге?..
Обыскав бандитов на предмет патронов, мы спешно перегруппировались и устроили короткое военное совещание:
— Значит так, план действий следующий, — вполголоса скомандовал я. — Идём вместе, вперёд батьки в пекло не лезем, поодиночке по зданию не шастаем. Внимательно глядите по сторонам, мать их. Не упускайте из виду углы и тёмные места. Запертые двери – прежде выбиваем, а затем аккуратненько смотрим, чё там, ясно?
— Ясно! — эхом отозвался отряд, и мы вошли внутрь здания.
Особняк Кингза был обставлен поистине с королевским шиком: дорогие персидские ковры; отполированный до зеркального паркет, искусно собранный из тёмных и светлых пород дерева; тяжёлые бархатные портьеры цвета бордо; портреты в золочёных рамах, изображающие Кингза и членов его семьи… Хрустальные люстры, висящие под потолком, давали мягкий, рассеянный свет, и в коридорах царил полумрак. Мягкий ворс ковров под нашими ногами глушил всякий звук шагов, из-за чего в помещении было тихо. Даже слишком тихо.
— Стэб!— вполголоса позвал я, чувствуя, как невольно подчиняюсь царившему вокруг торжественному затишью.— Ты самый сильный из нас, будешь вышибалой. А вот и твоя первая цель, видишь?
Я указал на дверь кабинета, виднеющуюся впереди.
— Понял. Сейчас сделаем!
Раза три что есть силы врезавшись в дверь, а потом добавив ещё ногой как следует, Стэб вышиб её к чёртовой матери. Мы осторожно заглянули в кабинет – и тут же отшатнулись: в мгновение ока тишина над нашими головами взорвалась треском пулемётной очереди, и пахнуло ледяным дыханием смерти. Я невольно поёжился – этот звук я узнал бы где угодно. Томпсон!..
— Давайте, твари!.. — орал безумный голос и заходился в ненормальном смехе. — Только суньтесь – я вас живо свинцом нашпигую!..
— Я его отвлеку, — торопливо зашептал я, обращаясь корешам. — А вы кидайте гранату. Пора Крикета отправить к праотцам!..
Трэй аж заскрипел при этом зубами от ярости:
— Отомстим за Бакли!..
Стащив с ноги башмак, я кинул его в дверной проём – и тут же по нему прошлась очередь. Крикет, чёртов сукин сын, слов на ветер не бросал! Впрочем, здесь он облажался:
— Ах ты паршивый гандон!..
Я заорал это исключительно для того, чтобы разозлить охранника Кингза как следует и отвлечь его внимание на себя, а затем стремглав метнулся по ту сторону дверного косяка. В тот же момент пули Томпсона безжалостно искрошили его в щепки.
Расчёт мой сработал как нельзя лучше – Крикет расстрелял весь магазин, и теперь в воцарившейся тишине было слышно, как он потянулся за новым.
«Давай!» — не раздался вслух, но молча отразился в моих глазах этот крик, обращённый к Стэбби, и тотчас же оторванная чека звякнула, падая на паркет, и взрывчатка, описывая в воздухе кривую, полетела в кабинет.
Грянул взрыв. Волна была такая сильная, что все, включая меня, рухнули на пол, судорожно закрывая голову от попадания обломков. Адово пламя прокатилось над потолком, и спине, волосам, ладоням стало обжигающе жарко. Вряд ли Дональд Крикет выжил в этом пиздеце. Скорее всего, его раскиданные кишки мы увидим сейчас, зайдя в кабинет.
— Сюрприз, мазафаки!..
Томпсон, словно смертоносная машина, вновь ожил, и в поле моего зрения успел мелькнуть Крикет – смертельно раненный, весь в крови и с оторванной рукой. Какого… хера?! В помещении четыре на четыре взорвалась ёбаная граната, а он не просто выжил, но и даже не потерял сознание от болевого шока!.. Впрочем, его мгновения были сочтены – ослеплённый, он стрелял куда ни попадя, и Трэю с остальными не составило никакого труда прикончить его метким выстрелом в лоб.
— Собаке собачья смерть! — сказал Стэбби, с ненавистью бросая последний взгляд на изуродованное, искалеченное тело негра.
— Он под коксом был, — сказал кто-то и кивнул на пол, где среди гари валялось несколько опалённых пакетов с белым порошком. — Вот и не чувствовал боли.
Я процедил сквозь зубы:
— В любом случае, пусть катится в чёртово пекло, туда ему и дорога. Пошли.
Спустившись к месту, где было разветвление на два крыла, наши пути с неграми из соседней тачки разминулись – мы пошли налево, они направо. Я, как предводитель, ступал первым, Трэй со Стэбби замыкали процессию, настороженно зыркая по сторонам и прикрывая раненного Педро. После расправы над Крикетом воцарилось некое затишье – комнаты, спальни и залы замка стояли абсолютно пустые. У оружейной мы задержались на некоторое время – через приоткрытую дверь я заметил виднеющееся в полутьме оружие, и поспешил остановить корешей:
— Эй! Давайте заглянем сюда, здесь наверняка есть патроны! Да и новое оружие не помешало бы…
— Гасто, глянь! Это, случаем, не Шмайсер?
— Он самый! Штурмгевер сорок четвертого года… Ты где его взял?
— Тут!
— Дай-ка я тоже себе прихвачу…
Вооружившись таким образом ещё более основательно, мы снова приступили к поиску следов Кингза. Вскоре коридор вывел нас в тупик, кончающийся внушительной по размерам дубовой дверью с тёмно-золотым бронзовым кольцом на цепи вместо ручки. Отперев её, мы увидели каменную лестницу, ведущую в подвал – в глубине его виднелись бочки с кранцами. Без всякого сомнения, это был винный погреб.
— Сдаётся мне, что он именно этим путём ушёл… — задумчиво протянул Педро, потирая пальцами здоровой руки бороду.
— Эй! Эй!
Стэбби порывисто наклонился к полу и поднял с него что-то блестящее – это была золотая запонка, которую, по всей видимости, оборонил Кингз или кто-то из его подопечных.
— Ищем ход! — скомандовал я. — Даю голову на отсечение, он где-то тут.
Трэй хитро подмигнул, после чего выдал:
— Надо дверку отпереть, Кингза пушкой отыметь! Йе!..