«Хорошо, что Стэбби с нами наверх не поехал! — подумал я. — Если бы ещё и его убили, я бы точно был разбит».

Стэбби, как потом выяснилось, сразу заметил, что едут копы. Не мешкая ни секунды, он живо послал одного из негров в пентхаус, чтобы нас предупредить, однако тот скоро прибежал обратно – весь бледный, с перекошенным от ужаса лицом.

— Стэб, они там все… мёртвые наверху, — запинаясь, пробормотал он. — Перебили…

Бедолага не знал, что мы всего лишь были в отключке из-за усыпительного газа. То-то они со Стэфаном изумились, узнав, что мы живы…

Сегодня, как это часто бывает осенью, было пасмурно, и с неба накрапывал противный холодный дождик. Я накинул на голову кожаную кепку и решил зайти к Педро – настроение было ни к чёрту, и мне хотелось облегчить душу. Педро был для меня идеальным собеседником – хлебнувший много горя за свою бурную жизнь, переживший войну и побег с семьей из Кубы от режима Батисты, он всегда готов был меня выслушать и поддержать. Сегодня у него выходной, так что наверняка он был у себя дома.

И я не ошибся. Дверь мне открыл крепкий, коренастый мужик в потертых трико и чёрной майке. Я сразу обратил внимание, что бороду Педро подравнял, но не стал сбривать, хотя находились некоторые придурки, которые к нему цеплялись из-за этого. Я же, напротив, всегда отговаривал Педро – ему растительность на лице шла, в отличие от меня. Я вот если отращу бороду, сразу стану выглядеть лет на десять старше и страшным, как чёрт. А вот Педро был прямо красавцем со своей бородой.

Из радио, стоящего в глубине квартиры, доносилась мелодия «Полет Валькирий» Вагнера. В ноздри мне сразу ударил аппетитный аромат только что пожаренного мяса, и я почувствовал, что сильно проголодался.

— Здорово, как жизнь-дела? — Педро с добродушной усмешкой поприветствовал меня и, угадывая мои мысли, кивнул на кухню. — Ты вовремя! Я стейки вон только что пожарил, присоединяйся!

Я не отказываться стал и проследовал вместе с ним за стол.

Быстро расправившись с мясом и насытившись, мы с Педро перешли на диван, рядом с которым стояла потёртая тумба и радио, и начали разговор.

— Педро, — я немного помедлил, прежде чем решил обратиться к нему. — Ты уже, наверное, знаешь, что Бакшот…

— Знаю.

— Сколько ещё человек должно умереть, чтобы Судьба наконец насытилась? Сил моих нет! Я не могу больше терять родных и друзей, понимаешь? Не могу!..

— Я понимаю тебя, амиго, — осторожно сказал Педро. — Но тут такая ситуация, что иначе быть не могло. Не ты начал эту войну, а Кингз. Это во-первых. Во-вторых, сам понимаешь – в войне без жертв никогда не обходится. И в третьих – тут такая ситуация, что для тебя нет альтернативы. Либо ты молча терпишь и гарантированно дохнешь, либо встаёшь на защиту себя, семьи, друзей – и получаешь шанс выжить. Даже если что-то не срастётся – по крайней мере, ты погибнешь в бою, отстаивая справедливость и честь.

— Ты прав, чувак. Но думаешь, я справлюсь?

— Справишься! — Педро одобряюще потрепал меня по плечу. — И не такое проходили! Ты не один, Гасто! Много кого этот Кингз заебал, на самом деле. Просто до тебя никто не решался выступить против – все боялись. А теперь, когда ты первый поднял голову, чуваки пойдут за тобой. Щас главное – не спускать всё на тормозах, смекаешь? Я в тебя верю и готов помочь, чем смогу.

— Серьёзно?

— Да. У меня есть кое-какие знакомые среди вояк. Вот весьма удачно мне на днях один полковник проигрался в карты и теперь должен кучу денег. Я тебя заранее не буду обнадёживать, но знай, что пулемёт или гранаты мы тебе точно выбьем.

— Чувак!..

Мы поговорили ещё немного, после чего я тепло попрощался с бывшим сослуживцем, вышел из квартиры и стал спускаться на первый этаж. Однако выходить из подъезда я не спешил – нервы у меня разыгрались, и мне позарез хотелось курить. Вытащив сигарету, я чиркнул спичками, затянулся и крепко задумался. О разном думал. О будущем, о прошлом... Горькой мыслью прошли воспоминания о Бакшоте, о матери и братьях.

Помню случай из детства… Будто это было недавно. Нам с друзьями по семь лет. Стефан, Бакли и Трэвис были у меня в гостях. Была зима, канун рождества, и мой отец, горячий мексиканский парень и герой войны, нарядившись Санта Клаусом, раздавал нам подарки. Только подумайте – суровый ветеран, прошедший не один бой, убивший, судя по рассказам, полсотни врагов, нарядился добрым бородатым дедушкой и раздавал подарки. Мне он подарил, помимо сладостей, колоду игральных карт. Трею он вручил сборник стихов и считалок, которым мой друган зачитывается до сих пор, и сейчас Трэвис рифмует время от времени. А Бакли, моему почившему другану, он тогда подарил странный трехструнный треугольный инструмент из Советской России, который, как я позже узнал, называется «балалайка».

Тогда я принял эту раздачу подарков с простой радостью, но когда я узнал, что ради этих подарков батя работал в течении двух недель сверхурочно, я стал им по-настоящему гордиться.

Эх, отличная у меня была жизнь…

А что меня ждет дальше? Дальше я буду портить жизнь Кингзу, убью Крикета, и добью Эльвирреза.

Как я это сделаю? С помощью своего ума, силы, ловкости и способных корешей, которые пойдут за мной и в огонь, и в воду.

Когда я это сделаю? Скоро. Очень скоро.

Докурив сигарету, я отправился по дождливым улицам в бар «У Мюррея», чтобы пропустить пару стаканов какого-нибудь бухла. Желательно не того пойла, что на вкус было премерзким, а чего-нибудь повкуснее, благо что деньги у меня были.

И «что-то повкуснее» у Мюррея было. Отличное итальянское полусладкое красное вино трехлетней выдержки. То, что надо. Что это за марка, я не знал, но оно было ароматным, будто с добавлением каких-то диких ягод и трав, и неплохо давало в голову, несмотря на то, что в нем алкоголя было раза в три меньше, чем в виски. Отличное вино.

Эх… Когда я только-только вернулся с фронта, год назад, мы с Баком, Треем и Стэбби вместе собрались в этом баре и знатно напились. Компанию нам составляли молодые девчата, мулатка и две черные, с которыми мы обжимались. Но это баловство. У меня не было постоянной девушки, так уж сложилось. Однако желание остепениться, завести жену, спиногрызов и милый домик с белой оградкой у меня было. Но не сейчас. Все еще успеется… Если я не помру в перестрелке какой-нибудь.

Когда я допивал третий бокал вина, то меня кто-то похлопал по спине.

— Поминаешь Бакли? — спросил Трэй. — Двинул ниггер в бар бухать, друга Бакли поминать.

А Трэй молодец, снова стал веселым, как и раньше. Снова стишки свои сочиняет… Мне бы его веселье.

— Ну, как сказать, Трэй, — говорил я заплетающимся от вина языком. — Да, я грущу о смерти Бакли, и еще сильнее грущу о смерти родных. Я скорее не поминаю, а заливаю свое горе. Эх…

— Мюррей! — окликнул бармена Трэй, кладя на стойку доллар. — Мне стакан темного баварского.

Так мы стали бухать вместе. Мы не бездельничали. Просто дали себе временную передышку, а делами банды пока занимается Стэбби. Как он мне сообщил в письме, которое я обнаружил у себя под дверью, он выбил из одной шестерки Эльвирреса инфу про склад наркоты и оружия и умыкнул много стволов и кокаина у Кингза. Своих корешей мы решили не приучать к кокаину – хватит того, что половина банды покуривает коноплю. Поэтому белый порошок мы собирались продать банде реднеков, что обитает в горах за городом. Оружие же мы решили оставить себе. Сейчас, если верить Стэбби, на три десятка homies приходится три десятка пистолетов, и полтора десятка единиц оружия покрупнее, вроде Томми-Ганов, дробовиков и винтовок. Среди оружия даже затесался советский ППШ и пара сотен патронов к нему. Я как-то стрелял из ППШ, когда мы помогали Советам в Европе. Отличный ствол. Скорострельность, вместительный магазин, удобно лежит в руке. Из недостатков разве что мелкий калибр патрона, но все равно мне нравился этот ствол. Однако тот, что был в распоряжении нашей банды сейчас, мы решили отдать Лэриону, мулату, дед которого был беглым дворянином из Российской Империи. Хоть этот ствол и изобрели не в Империи, а уже в СССР, он все равно хотел этот автомат, ибо СССР – это преемник Империи. Хотя, хрен знает. Большевики, если верить нашим радиопередачам, жестоко свергли русского царя, расстреляв всю его семью. Но меня это не интересовало. Хочет этот «наследник дворянского рода» иметь советский ствол – пусть берет, я в чужие дела стараюсь не лезть.