Такими же тревожными были сообщения регистрационного (разведывательного) отдела штаба Туркестанского фронта, который в мае-июне 1922 года докладывал в Москву:

«Агентурными данными отмечается все возрастающая организованность отрядов Энвер-паши, который является не только фактическим командующим всеми вооруженными силами повстанцев, но и идейным руководителем панисламской организации всего Туркестана. Агентурными данными отмечается прибытие к Энверу отрядов ферганских и самаркандских басмачей и поддержание непрерывной связи с Бухэмиром.

Энвер получает моральную и материальную помощь Афганистана. Повстанческое движение идет под лозунгом освобождения от русских».

«Первые сведения о помощи Афганистана Энверу начали поступать в апреле месяце. Начиная с мая поступают из разнообразных источников данные, что Энвер из Афганистана получает оружие, патроны… к нему прибывают отряды афганцев. Первоначально к этим сведениям относились чрезвычайно осторожно и считали, что афганцы наняты на службу Энвером, что среди них, по всей вероятности, имеются бывшие бухарские подданные, бежавшие в Афганистан. 15 июня в бою у Байсуна был захвачен пленный, который действительно оказался солдатом регулярного полтана Афгани, расквартированного в гор. Ханабад. 21.VI в бою у Сары-Ассия погиб генерал афганской службы Мирза-Чары. Пленный, взятый у Байсуна, подтвердил прибытие к Энверу транспорта с оружием»[55].

Всего же по данным Всероссийского главного штаба в январе 1922 года против частей Туркестанского фронта действовало 97 банд общей численностью 20 342 человека, а к маю их количество выросло до 116, в которых находилось около 25 тысяч человек.

В связи с обострением обстановки в Бухаре в Москве решились на жесткие меры. Была вновь создана Бухарская группа войск в составе двух стрелковых полков, двух отдельных кавполков и кавалерийской бригады. В начале июня 1922 года группа перешла в наступление и у Байсуна разгромила основные силы Энвер-паши, который не смог использовать благоприятную для него обстановку, сложившуюся в Туркестане, хотя и занял всю Восточную Бухару и Душанбе. Дело в том, что он пытался вести борьбу против Красной Армии методами регулярных войск, совершенно игнорируя возможности партизанской войны.

Потерпев поражение, Энвер-паша отошел в глубь Восточной Бухары, но через некоторое время был настигнут около Бальджуана, где 1 августа его отряды были рассеяны окончательно. О том, как завершилась операция по ликвидации Энвер-паши, существует несколько версий.

Так, Я. Мелькумов, командовавший в то время 1-й отдельной кавалерийской Туркестанской бригадой, оставил по этому поводу следующие подробные воспоминания:

«Командир бригады (8-й отдельной Туркестанской кавбригады, разгромившей Энвера под Бальжуаном — авт.) Богданов направил 16-й кавалерийский полк на Хавалинг с задачей разгромить шайку Чары-Есаула. Одновременно был сформирован сводный эскадрон, в который из обоих полков были взяты наиболее опытные бойцы и лучшие лошади.

Во главе эскадрона Богданов поставил опытного командира Ивана Савко. Эскадрон получил задачу найти и уничтожить Энвер-пашу. 15-й кавалерийский полк, обескровленный в бою за Бальджуан, и конно-горная батарея вместе со штабом бригады остались в Бальджуане.

Эскадрон Савко ушел из Бальджуана на север, ведя тщательную разведку, и 3 августа остановился на привал вблизи небольшого селения. По соседству семья дехканина снимала в саду персики. Несколько красноармейцев пошли им помогать.

Вскоре один из них вернулся, отозвал командира эскадрона в сторону и сообщил ему, что, по словам дехканина, Энвер-паша и Довлят-ман-бий находятся в кишлаке Чаган. Савко сам поговорил с дехканином, и тот сказал, что из Чагана вернулся его брат, который своими глазами видел Энвера.

В большом и богатом кишлаке Чаган, расположенном в 25 километрах северо-восточнее Бальджуана, была своя мечеть, в которую ходило молиться все окрестное население. И Энвер-паша, остававшись в Чагане, еще лелеял надежду воздействовать на религиозные чувства дехкан и, пополнив свои потрепанные банды, вновь повести их на борьбу против Советской власти. Кишлак лежал в стороне от больших дорог, и Энвер чувствовал себя здесь в полной безопасности.

Чтобы не спугнуть Энвера, Савко задержался на привале до вечера, и только с наступлением темноты эскадрон двинулся вперед. На рассвете подошли к Чагану. Укрыв лошадей в окраинных садах, бойцы буквально по-пластунски пробрались в кишлак. С минарета муэдзин призвал правоверных к утренней молитве.

Вооруженные джигиты личной охраны Энвера, оставленные у мечети при лошадях, кутались в халаты от знобкого утреннего ветра, дувшего с гор. Савко приказал навести пулеметы на площадь перед мечетью, но огня не открывать.

Но вот утренняя молитва закончилась, из мечети стали выходить вооруженные джигиты. Оттеснив жителей, они образовали живой коридор. На пороге мечети появился Энвер-паша в сопровождении Довлят-ман-бия и других курбашей. Они не спеша прошли к лошадям. И тут Савко приказал пулеметчикам открыть по этой группе огонь.

Началась паника. Коноводы быстро подали лошадей, и эскадрон пошел в атаку. Через несколько минут площадь перед мечетью опустела. Среди убитых местные жители опознали Энвера и Довлят-ман-бия. Оба они были скошены пулеметными очередями»[56].

По другой версии Энвер-паша погиб в бою 4 августа уже после того, как выехал из кишлака Чаган. По третьей версии Энвер-паша с отрядом из 40 басмачей неожиданно столкнулся с отрядом красноармейцев около кишлака. Обдара и бросился на него в атаку. В это время он был ранен пулеметным огнем в пяти местах, но удержался в седле и повернул обратно, а когда его отряд разбежался, упал с лошади. Его тело нашел какой-то красноармеец, который доставил одежду убитого командиру. При осмотре одежды в карманах была найдена его печать и переписка. Тело же Энвер-паши было отнесено в мечеть и затем открыто похоронено[57].

Что же касается архивных материалов, то они также не дают точного ответа о месте гибели Энвер-паши. Так, в сводке РО Туркестанского фронта говорится:

«4 августа 1922 г. Энвер-паша еще раз попытался вырвать успех из рук Красной Армии и сам повел в конную атаку свои отряды (в 8 верстах к св Бальджуана), но снова потерпел неудачу и сам был убит в сражении»[58].

Лишь об одном можно сказать уверенно. В 1996 году в Таджикистане специальная экспедиция обнаружила могилу Энвер-паши, после чего его останки были отправлены в Турцию.

Впрочем, после смерти Энвер-паши антикоммунистические выступления в Средней Азии под флагом ислама не прекратились — изменилась только их форма. Одной из причин этого была не очень хорошо продуманная, с элементами авантюризма советская внешняя политика на Востоке (одно приглашение Энвера чего стоит). В результате Восточная Бухара еще долгое время оставалась ареной партизанской войны.

В отличие от укрывшихся в Маньчжурии и Синьцзяне Дутова, Унгерна и других казачьих атаманов, лидеры Белого движения, бежавшие в Европу, не могли немедленно начать активные действия против Советской России. Их стремлению незамедлительно взять реванш за поражение в Гражданской войне прежде всего мешали бывшие союзники.

Так, эвакуированные из Крыма войска Вооруженных Сил Юга России (ВСЮР) были размещены в лагерях Чаталджи, Галлиполи и Лемноса, а флот отведен в Бизерту (Северная Африка), где впоследствии был конфискован. В компенсацию за снабжение русской армии продовольствием французы реквизировали все вывезенное из Крыма имущество. Н. Савич, ближайший сотрудник генерала Врангеля, отвечавший за финансы, вспоминал по этому поводу:

«Сперва они наложили руку на три больших парохода с углем, а потом им это понравилось и они распространили эту меру на все, что находилось на судах. Особенно тяжело было для нас потерять грузы, находившиеся на „Рионе“, это был наш единственный запас обмундирования и материалов для шитья теплой одежды, а между тем войска очень страдали от холода и плохого обмундирования, пришедшего в полную негодность во время последних боев и эвакуации»[59].