«Лучшее место для жизни» Филиппа Лэнгдона (Philip Langdon. A Better Place to Live) – это кропотливое исследование того, как придать американским пригородам облик былых времен. Когда мы касаемся неизбежного вопроса о том, как следует переписать коды строительства и зонирования, эта книга должна быть одной из главных. «Новый урбанизм» Питера Катца (Peter Katz. The New Urbanism) подробно описывает и иллюстрирует более двадцати случаев застройки и перестройки. Здесь собраны наиболее успешные попытки наших архитекторов по воссозданию сообщества. Заключительное эссе (Послесловие), написанное Винсом Скалли (Vince Scully), заслуживает особого внимания.
Недавно появилась и уже выходит вторым изданием книга «Параллельные утопии» Ричарда Секстона (Richard Sexton. Parallel Utopias), глубоко исследующая обоснование и реализацию двух достойных внимания попыток создания сообщества сегодня. В ней внимательно изучаются сообщество Сисайд в штате Флорида (основанное на городской модели, несмотря на свое месторасположение) и сообщество Сирэнч в Калифорнии (основанное на модели сельского сообщества). Секстон – первоклассный фотограф, и иллюстрации в этой книге хороши так же, как и описания.
Работа, которая привлекает всеобщее внимание, когда в своих поездках я показываю ее, – это «Городские удобства» Дэвида Сачера (David Sucher. City Comforts). Здесь содержится много предложений – все отраженные в фотографиях – «мелких хирургических вмешательств» и скромных добавлений, которые вместе делают жизнь в публичной среде более привлекательной, удобной и пригодной для жизни.
Эксперт в этих вопросах, конечно, Уильям Х. Уайт (William H.Whyte), и если его более крупный том «Город» (City) кажется немного устрашающим, то небольшая и хорошо иллюстрированная «Общественная жизнь небольших городских пространств» (The Social Life of Small Urban Spaces) определенно соблазнит читателя узнать больше о проведенных с чрезвычайной тщательностью исследованиях Уайта. Многие городские центры были возрождены в соответствии с теми предложениями, которые смог сформулировать Уайт.
Политическое значение «третьих мест» прекрасно показано в книге Сары Эванс и Гарри Бойта под названием «Свободные пространства» (Sara Evans and Harry Boyte. Free Spaces). Авторы убедительно доказывают, что такие места стали намного более важными после того, как индустриализация разделила дом и рабочее место, и что они служат сохранению народной демократии в условиях растущего контроля одновременно со стороны правительства и со стороны корпораций.
В «Восстании элит» Кристофера Лэша[5] (Christopher Lasch. The Revolt of the Elites) обсуждение «гражданских искусств» и искусства спора вносит вклад в развитие основного аргумента о том, что профессиональные и управленческие элиты Америки мало заинтересованы в широком среднем классе нашего общества и слабо связаны со страной и местом жизнедеятельности. Сфера их интересов – глобальная экономика, и их «туристическое отношение» к месту дает нам повод одновременно сожалеть о контроле, который они имеют над нами, и сражаться за наше собственное место.
Поскольку общественная жизнь сегодня населена незнакомцами больше чем когда-либо; поскольку незнакомцы пугают нас больше чем когда-либо; поскольку существование сообществ тем не менее зависит от успешной интеграции чужаков, я также рекомендую книги о них. «Мир незнакомцев» Лин Лофланд (Lyn Lofland. A World of Strangers) стал современной классикой. «Потребности незнакомцев» Майкла Игнатьефа (Michael Ignatieff. The Needs of Strangers) заставляет задуматься, а «Компания незнакомцев» Паркера Палмера (Parker Palmer. A Company of Strangers) – настоящее удовольствие для читателя.
Перед тем как перейти ко второй части этого предисловия, хочу упомянуть еще один род литературы, в настоящий момент набирающей обороты и представляющей особый интерес для тех, кого заботит общественная жизнь. Я имею в виду «гражданскую журналистику», или «журналистику сообщества», или «журналистику граждан», как ее называют разные источники. Хотя ее точные цели и способ функционирования все еще обсуждаются, существует общий консенсус по поводу того, что недостаточное участие граждан – это пробел, который желательно восполнить.
Читателям стоит ожидать, что газеты начнут поощрять гражданское участие в большинстве аспектов развития сообществ; что для более рациональной и умеренной дискуссии будет приглашаться больше умеренных представителей; что журналистские репортажи пойдут дальше обычных событий и будут представлять развитие проблем на фоне тенденций и моделей. Развитие событий и предложений все чаще будет представлено в контексте. Ожидается, что газеты будут менее, чем раньше, связаны с конкретными политиками и бизнес-сообществом, а больше – с гражданами, которые пытаются «прожить хорошую жизнь в хорошем городе».
Причины подобных перемен в печатной журналистике многочисленны. Здесь достаточно отметить, что результат дает нам повод порадоваться: одна из наших институций уходит от профессиональной элитарности, служащей плохую службу гражданам демократического государства. По мере того как газеты начнут чаще обращаться к обычным гражданам, те также начнут больше к ним прислушиваться.
Как указано выше, остаток данного предисловия будет посвящен функциям создания сообщества, которые «третьи места» обычно выполняют. Чаще всего я называю такие места «третьими» (после дома – «номера первого» и работы – «номера второго»), и это – неформальные общественные места для встреч. Эти места лучше всего служат сообществу в той степени, в которой они принимают всех и являются локальными.
Первая и самая главная функция третьих мест – объединение района. Во многих сообществах почтовое отделение хорошо выполняло эту функцию, когда у каждого там был почтовый ящик, когда все должны были идти или ехать к нему и когда, по закону, оно было открыто двадцать четыре часа в сутки. Хотя там не было мест для сидения, это было такое место, где люди встречались и хотя бы коротко разговаривали друг с другом.
Аптеки также позволяли пообщаться почти всем со всеми в течение среднестатистической недели или месяца. Так получалось потому, что кроме лекарств в аптеках предлагалось много других услуг, необходимых людям. Также обычно аптеки находились в хорошем (центральном) месте города или района.
Места, подобные этим, которыми пользуются практически все, вскоре создают среду, где каждый знает почти всех. В большинстве случаев нельзя сказать, что все будут нравиться всем или даже большинству. Однако важно знать каждого, чтобы представлять себе, каким образом они по-разному «добавляют» к общему благосостоянию и «убавляют» от него; знать, чем они смогут помочь в случае разнообразных проблем или кризисов, и научиться легко общаться со всеми в районе, невзирая на то какие чувства ты к ним испытываешь. Третье место – это своего рода «смеситель».
Ассимиляция – это функция, для которой третьи места хорошо подходят. Они служат «портом прибытия» для приезжих и местом, где новичков можно представить многим из тех, кто уже живет здесь. У Андреса Дюани[6] есть шутка о мужчине, который провел два дня, пытаясь разыскать одного жителя квартала. В этом шутливом рассказе подчеркивается тот факт, что наши послевоенные жилые районы крайне враждебны по отношению к незнакомцам, аутсайдерам и новым жителям. Улицы обычно пусты, и нет никаких местных коммерческих заведений, куда можно зайти, чтобы спросить дорогу.
В этом кроется большая доля иронии. Как только Америка стала тем высокомобильным обществом, которым она сегодня является, где около двадцати процентов населения меняют место жительства каждый год, можно было бы подумать, что кварталы будут спроектированы таким образом, чтобы люди могли быстро и легко в них интегрироваться. Однако на самом деле произошло нечто совершенно противоположное. Чем больше люди переезжали (или перемещались компаниями, которые их нанимали), тем сложнее становилось проникнуть в жилые районы Америки.
