В ноздри ударил запах гари, паленой шерсти и еще один… Взгляд Фиро тревожно метнулся по сторонам. Он понял то, чего не заметил сразу в порыве боя. Таша! Она была рядом. Эти безумные мертвяки, отчаянно атакующие могущественного врага, пахли ею…
Фиро, как бешеный, закрутился на месте, и тут же безошибочно отыскал ее. Она стояла совсем рядом, за невесомой пеленой ниспадающего с небес пепла.
Клодия сбросила с себя псиглавцев и, тоже обнаружив местонахождение их хозяйки, злобно улыбнулась: «Кем бы ни были твои защитники, я расправлюсь с ними!» – прошипела сквозь зубы, не замечая, как из уголка рта поползли на щеку новые опарыши.
Фиро рванулся в сторону возлюбленной, но время будто замедлилось, став плотным киселем, не дающим двигаться быстро, сдерживающим, мешающим. К счастью, в нем завязла и Клодия, а летящие сверху хлопья пепла зависли в отвердевшем воздухе… И все же он первым прорвал тугое пространство, собирая все силы для последнего, решающего рывка. Бросившись наперерез колдунье, успел воткнуть в нее клинок Шайи. Ответом послужил ураган черной боли. Шар тьмы, направленный ему в грудь не дошел до цели, рассыпался на полпути и окатил волной темного огня, сжигающего одежду, вплавляющую ее тело, вырывающего кусками кожу на плечах и груди… а после что-то влезло, протиснулось между ними, и Фиро почувствовал, как неведомая сила отшвырнула его в сторону…
Сила броска была такой, что его несколько раз перевернуло в воздухе и крепко ударило оземь. Фиро хотел вскочить, но теплые руки обхватили его за голову, в нос ударил запах… Ее запах… И он замер, ошалело глядя, как впереди вырастает знакомая горбатая фигура, раскидывает в стороны четыре руки, демонстрируя миру свое могущество и призывая воинов на главной площади Паны закончить кровавую схватку.
Окружающие подчинились. Звякнуло о камни оружие, вскинулись к небесам руки оставшихся в живых врагов. Один за другим участники сражения начали стягиваться к огромной четырехрукой фигуре, перед которой стояла, качаясь на нетвердых ногах, Клодия. Из раны в ее животе выбирались на свет дневной жирные бледные червяки.
Свергнутая госпожа Фирапонты смотрела на окруживших ее противников с отрешенным высокомерием. Она так и не могла до конца поверить, что наконец проиграла. Проиграла окончательно, бесповоротно.
Оторвавшись от живительного тепла рук Таши, Фиро тяжело поднялся и направился к колдунье. По пути вытащил меч из рук у кого-то, стоящего рядом.
– Не трогай ее. Не касайся зла, не вяжи себя с ним узами кровной мести. Месть всегда оставляет нить, что протянется к тебе даже из преисподней. Твои враги повержены. Бой окончен, – от грянувшего голоса содрогнулось пространство.
– Повержены, но не мертвы, – Фиро не остановился, подошел вплотную к проклятой потрошительнице и уверенно занес меч, желая снести ненавистную голову, но одна из могучих рук Кагиры придержала его за плечо.
– Твои враги мертвы, мальчик, мертвы уже давно, умерли гораздо раньше, чем успели скрестить с тобой оружие – в тот миг, когда решили чужими жизнями продлить свою.
– Что ты несешь, четырехрукий! – очнувшаяся от ступора Клодия оскалилась до десен, пошатнулась, рухнула на четвереньки и затравленно огляделась кругом. – Мой Учитель передал мне секрет вечной юности и бесконечной жизни. А ты ведь знаешь, кто он – мой Учитель! Он самый великий маг этого мира, и не тебе с ним тягаться, темноморская падаль! Я живая! Я вечная! Лучшая ученица! Лучшее творение…
Кагира медленно помотал тяжелой головой:
– Нет. Даже великие маги, прежде чем выучить хитрый трюк, должны учиться и совершать ошибки. Ты его ошибка, Клодия. Ошибка не разобравшегося до конца в вопросе колдуна. Даже великий Белый Кролик был когда-то неопытен и слаб. На тебе он учился, тренировался, постигал азы и приемы…
– Не-ет! Нет, нет и еще раз нет! Ты врешь! Ты забываешься! – колдунья зашипела и принялась скрести ногтями пыльную землю. – Я живая! Живая! Просто вы завидуете мне! Хотите погубить… А ведь если бы не выжил проклятый сын Араганы, если бы его девка не приперлась сюда, если бы чертов дракон не заявился в Фирапонту, если бы ты, старый демон, не притащился следом за ними, все бы могло быть по-другому! По-другому… – повторила она разочаровано и гневно стукнула кулаком по земле.
Кагира приблизился вплотную, навис над ней смертоносной тенью, добавил, понизив голос так, чтобы его могли слышать только близстоящие:
– Ты и вправду решила, что отбирая чужие жизни, можно продлить свою? Твое долгое существование не дар и не добыча, а заем, который рано или поздно придется вернуть. Твое время кончилось, должница, прими это и прислушайся – тебя уже зовут…
С этими словами Кагира отступил. Остановившись возле напряженного, натянутого, словно пружина, Фиро, вытянул руку перед грудью того, призывая не двигаться и ни под каким предлогом не вершить задуманного:
– Есть старая мудрость, мой мальчик. Если негодяй взялся рыть себе могилу, не суйся к нему, только помешаешь. Суровейшее наказание получают от самого себя. Нет ничего зазорного в том, что Клодия падет не от твоей руки. А ты… Ты дал обещание избавить эту землю от скверны и выполнил его. Смотри!
Решив опровергнуть все прогнозы, Клодия поднялась, по привычке высокомерно вскинула голову и обвела окружающих отупевшим, бессмысленным взглядом. Она хотела сказать что-то дерзкое, самоуверенное, но не успела. Из-под земли потянулись призрачные руки. Они обвились вокруг тела колдуньи и в один миг скрутили его, смяли, будто хлипкую игрушку. Эти жуткие конечности обладали невероятной мощью. Их эфемерность оказалась обманчивой – потусторонняя, неуемная сила с легкостью ломала человеческие кости, рвала сухожилия и мышцы. Вминая в землю искореженное тело, туманные цепкие пальцы, протыкали плоть и тащили из нее что-то черное, полупрозрачное, словно вуаль. Эта еще живая, темная сущность сопротивлялась, как могла, силясь вырваться, освободиться, но жаждущие расчета руки неумолимо тянули ее под землю: сантиметр за сантиметром, все глубже и глубже, пока последний всполох мрака не взметнулся над кровавыми ошметками и не исчез совсем.
Темная фигура перебежками двигалась через редкий буковый перелесок. Она то ускорялась, то замирала, то вытягивалась струной, скрываясь за стройными стволами, то резко и быстро припадала к земле. Фигура двигалась, а за ее спиной оставались на траве и грунте следы кровавых плевков, в которых резво копошились белые черви.
Огонь, поглотивший Пану, еще не успел стихнуть, когда беглянка уже удалилось на приличное расстояние от центра Фирапонты. Не смотря на спешку и страх, Бернадет вела себя крайне осторожно. Она ушла целой от гнева Клодии, избежала опасного сражения и бросила своих – какая, право, мелочь! В тот миг ей безумно хотелось выжить, но отчетливые, режущие боли в животе и груди свидетельствовали, что сделать это будет совсем непросто.
Когда впереди раздался конский топот, а за деревьями начали мелькать фигуры всадников, Бернадет опрометью кинулась в укрытую разлапистым папоротником яму, почти незаметную между двух больших буков, и притаилась там. Нащупав в поясной сумке, скрывающий от магического поиска артефакт, она тут же обернулась в плотное кольцо непробиваемого, но кратковременного морока и притихла.
Всадники подошли вплотную. Листья папоротника зашуршали, цепляясь за бока лошадей. Бернадет наблюдала за движением процессии сквозь густую зелень. Первым ехал молодой сутулый мужчина. Как ни странно, на попоне его лошади мечница заметила герб сгоревшей дотла Ликии. Выходило, что, вопреки слухам, часть жителей культурной столицы не канула в пожаре, и теперь у их представителя имелись какие-то собственные дела здесь, в Фирапонте. Кроме того, сутулого ликийского визитера сопровождал немалый отряд наемников и магов всех мастей. Что они забыли здесь? Что ищут? Вопросы прозвучали в мыслях Бернадет риторически. Что, кроме секретов их бывшей троицы, можно было искать в местном захолустье? Ничего…
