– Они готовы и ждут лишь вашего слова, чтобы появиться, – слова хозяина вернули его к реальности, и он ещё раз оглядел обширный атриум.

Дом Гая Марция Афиния, где Сатир имел честь гостить, славился своими размерами, и теперь было ясно, что слухи эти родились не на пустом месте. В главном зале легко помещались десять гостей на ложах, составленных полукругом, и ещё оставалось немало свободного пространства. Высокий потолок придавал помещению величественности, стены были расписаны фресками со сценами мифов, а выше был изображён сам хозяин с женой, словно встречающие приходящих. Свет падал из огромного окна в крыше, и вода в квадратном бассейне, что находился прямо внизу, казалась пронизанной лучами насквозь.

Виктор стоял позади ложа своего господина, слева и справа от него располагались другие гости, домашние рабы в нарядных одеяниях сновали с подносами, иные держали опахала и кувшины с вином. На таких дружеских обедах обычно нечего было опасаться, но бывший гладиатор всё же держался настороже, никогда не забывая о долге.

– Мой инструктор проследит, чтобы бой прошёл по правилам, – вновь сказал Сатир, кивнув в сторону Виктора. – Только скажите, и они выйдут.

– Всему своё время, дорогой. Гладиаторов следует подавать на десерт, – ответил Афиний. – Только учти, что это должен быть бой до смерти. Мой сын сегодня вступает в пору взросления, и я хочу, чтобы он увидел мужество бойцов, особенно мужество пред ликом смерти. Пусть это будет для него уроком.

– Как скажешь. Я подобрал пару по твоему желанию.

– Это мой сын хотел, чтобы бились женщины, ведь наш город славится своими женщинами-бойцами, – сказал Афиний. – Ты согласен, что они лучшие в государстве?

– Лучшие на Востоке и одни из лучших в Империи.

Хозяин дома был грузным человеком, слывшим большим любителем поесть и посмотреть на игры, будь то травли, гонки колесниц или гладиаторские бои. Он входил в совет декурионов, что управлял городом, имел всаднический ранг и обширные земельные владения по всей провинции. Его сын, Полидевк, едва достиг четырнадцати, но уже жить не мог без игр и носился с именами любимых бойцов на устах.

Виктор понимал, что Сатир имеет доступ в подобное общество только из-за своего ремесла, ибо иначе магистраты и богатейшие горожане не пожелали бы возлежать с ним в одной комнате. Среди них были и низкородные богачи, даже вольноотпущенники, ибо давно уже деньги значили больше, чем кровь, но всё же ланисты имели слишком дурную репутацию, и лишь ради их бойцов и ради зрелища, что так сладко плебсу, их приглашали в подобные дома. Тем не менее, Сатир желал получить всё от этих людей, не имея на их счёт особых иллюзий.

– Надеюсь, что в новом году наше государство ждёт благосклонность богов, – сказал один из гостей, Арторий Максим. – Ходят тревожные слухи, сами знаете. Банды персов снова грабят Месопотамию, и дикари на германской границе не унимаются.

– Мелкие стычки, не больше, – ответил Юлий Гессий, один из правителей города. – Наш император отбыл в войска и уже лично руководит истреблением врагов. С границы приходят известия о победах.

– Выпьем за нашего божественного императора Филиппа, – предложил Корвин, также возлежавший с левого края полукруга. – Все мы приносим жертвы за его успех.

– Выпьем! – сразу же поддержали все.

Виктор знал, что сомневаться в благости правителя опасно, так как кто-нибудь из присутствующих может донести наместнику, а то и самому императору о крамольных разговорах. В последнее время правители особенно полюбили карать за каждое неосторожное слово, а Филипп слыл человеком злым и мстительным.

Старый гладиатор знал всех гостей в этом зале, хотя и в разной степени – о ком-то он был наслышан немало, о других лишь общие сведения. Марк Юлий Гессий не зря занимал почётное место на пиру, ибо он был одним из двух дуумвиров, высших магистратов Эфеса, владел обширными землями и надеялся дослужиться до сенатора в скором времени. Справа от него помещался Тиберий Клавдий Полиэн, что прослыл философом и писателем, долго жил в Риме, где обучался у известных людей. Ещё правее почёсывал свою волосатую грудь Секст Варий Марцелл – вольноотпущенник из Пергама, владелец торговых судов и недвижимости в городе, недавний член совета десяти. По левую руку от хозяина находился Луций Арторий Максим, которого знали многие горожане, так как он был эдилом, надзирал за рынками, строительством, банями и зрелищами, слыл человеком честным и добрым. Близ него вытянул худые ноги на ложе Луций Вибуллий Гиппарх, богатейший из горожан, сын вольноотпущенника, что добрался до вершин власти в провинции, занимая должность квестора в Эфесе. Недалеко от Сатира шепталась пара друзей – Корвин и Гай Фурий Сократ, молодой всадник из обедневшей семьи с репутацией драчуна и любителя выпить. Наконец, сам хозяин – Гай Марций Афиний. Виктор знал, что о нём шептались как о человеке недалёкого ума, но с добрым сердцем, особенно для друзей.

– Жизнь-то налаживается, дорогие мои друзья, – заявил Варий. – Я к тому, что мы уже подзабыли ужасы гражданской войны, чудовище Максимина… те жертвы, что были принесены. Думайте, как хотите, а Гордиан дела в государстве на нужный лад повёл – вояк от власти убрал, возвысил сенат и города. Теперь же Филипп его путь продолжает и прислушивается к советам достойных мужей.

– Это правда, вот только налоги… Особенно на Востоке под их бременем едва можно дышать, – возразил Гиппарх. – Люди, что окружают императора, замешаны во многих злоупотреблениях и воровстве. Цены растут, опять же… Кого в этом обвиняют? Нас, не сомневайтесь. Черни и дела нет, что идёт порча монеты, что с нас дерут всё больше за любые повинности.

– Ты верно говоришь, – сразу же согласился Варий. – В моих доходных домах постояльцы отказываются платить, ссылаясь на разорение. У тебя также, друг Сатир? Я знаю, что ты держишь несколько инсул.

– Держу, ибо не считаю правильным упускать возможности заработать, – подтвердил ланиста. – Собирать оплату теперь стало сложно, и мои арендаторы часто тянут, но я всё же стараюсь находить нужные слова для убеждения.

– И гладиаторы, должно быть, съедают на немаленькую сумму, – усмехнулся Афиний. – Они едят не так как ты, Гиппарх. Им нельзя быть похожими на живых мертвецов.

– Все вы знаете, что мы живём от одних игр до других, – сказал Сатир. – Когда город доволен, тогда и мы довольны.

– Ты напомнил мне о тех играх, что грядут в Риме по случаю празднования его тысячелетия, – подал голос Полиэн. – Подумать только, как долго уже стоит Священный город. Однако и он ничто пред временем Вселенной.

– Да, эти игры должны стать чем-то выдающимся. Я уже начал опасаться, что из-за них нам не удастся приобрести животных для собственных представлений, – обеспокоенно почесал голову Афиний. – Императорские агенты скупают слонов, львов и прочих хищников по всей Империи.

– Не беспокойся. Я уже принял меры. У нас есть несколько львов, что пережили прошлые игры, к ним мы прикупили и трёх леопардов. Медведи, быки и прочие будут, конечно, в достаточном количестве, – успокоил его Гессий. В его голосе сразу чувствовалось, что он считает себя главным среди прочих и даже не мыслит, что кто-то может оспаривать его первенство.

– Налоги, конечно, возросли, но Эфес – богатый город и, прежде всего, за счёт богатства своих граждан, – лукаво усмехнулся Гиппарх. – Вашими усилиями мы проведём достойные Новогодние игры.

– Пора распалить наш аппетит перед основным блюдом. В зрелищах стоит поступать так же, как и в еде, – Афиний хлопнул в ладоши. По его зову в зале появились несколько юных рабынь в набедренных повязках, они были вооружены деревянными мечами и маленькими щитами. Бой в их исполнении напоминал скорее танец, мечи сталкивались с весёлым треском, тела извивались как у ящериц, и волосы взмывали в воздух.

– Слышал, что ты готовишься к выборам на должность эдила, – Гиппарх неожиданно обратился к Корвину, – и слышал даже, что наш добрый Сатир помог тебе деньгами для этого.