Лиза Гутиеррез, судя по внешности и акценту, была латиноамериканкой. Длинные, темные волосы, завязанные в хвост, так сильно стягивали кожу ее чистого, без макияжа лица, что мне было почти больно смотреть на нее. Она была молода, лет двадцати пяти, скорее всего, на предыдущей работе была патрульной. И, должно быть, совершила нечто экстраординарное, раз получила такое назначение – работу, в которой отказали тысяче человек, если верить Марксу.

Я постарался выглядеть сосредоточенным, тряся ее руку, но, видимо, не мог заставить отвести от нее глаз. Три чертовых «аураселя», три, не считая принятого прошлой ночью, и весь мир казался сделанным из сахарной ваты с небольшими вкраплениями дерьма и усмешек. Я только прибыл с вечеринки и уповал на Господа, что от меня не разит сексом. Оставалась надежда, что встреча получится короткой, и мне, возможно, удастся это скрыть. Хотелось закурить, чтобы завуалировать табачным дымом любые неуместные запахи, которые успели ко мне прицепиться.

- Ты что, под наркотой? – спросил Варвик. Невероятно профессионально с его стороны унизить подчиненного в момент его знакомства с новым напарником. Это такой новомодный прием для укрепления командного духа, применяющийся в Лос-Анджелесе.

- Я был на прощальной вечеринке у напарника, - отрезал я, решив сознаться в одной принятой таблетке «аураселя», но никак не в трех. Без очень дорогостоящего и длительного теста невозможно доказать, что я принял три штуки. - Думаете, мне хотелось, чтобы идиот, повесившийся в своем гараже, таскался за мной весь день? И позвольте вам сообщить, что идея грандиозной вечеринки была не моей.

Варвик стал крутить ручку быстрее, на его лице заходили желваки.

- Детективу Бэйну разрешено принимать «аурасель», когда он не на дежурстве… - пустился он в объяснения.

- Подавитель псиактивности, - сказала Гутиеррез. – Я знаю, что это такое. И скажите мне, что такого необычного в этом деле, что вы вызвали Бэйна, а не поручили работу дежурной команде.

Варвик моргнул, а затем подтянул к себе коробку с манильскими сигарами, открыл и пристально изучил ее содержимое, явно собираясь с мыслями. Я сунул руки в карманы, чтобы удержаться и не “дать пять” Гутиеррез. Она вдруг превратилась в резкого и профессионального сотрудника полиции и наверняка могла дать мне сто очков вперед. Но, черт возьми, мне она понравилась.

*

Моему счастью не было предела, когда Гутиеррез вызвалась отвезти меня домой, потому что сам я был обдолбан на вполне законном основании, хотя никакой алкотестер не смог бы этого подтвердить. Лиза только что приехала из Альбукерке, своей машиной еще не обзавелась, и мы воспользовались моей. Она установила водительское сидение в нужное ей положение всего тремя щелчками.

- Ты это… ну… круто, - усаживаясь в машину, я надеялся, что перестал говорить, как тормоз, – отшила Варвика.

- У тебя расширены зрачки, - заявила она, взглянув на меня. – Тебе надо носить солнцезащитные очки, пока не повредил сетчатку.

Похоже, она была искренне обеспокоена, или просто не относилась пренебрежительно к наркоманским заморочкам. По ее невозмутимой манере речи трудно было что-либо понять. Я покопался в «бардачке» и нашел старые темные очки, покрытые какой-то загадочной пылью. Как могут вещи покрываться пылью, если заперты в отделении для перчаток? Заодно я обнаружил и половинку таблетки «аураселя», застрявшую в щели. Взял ручку, подковырнул ее, чтобы не раздавило дверцей, и прикрыл своим удостоверением. Гутиеррез рассматривала маленький экранчик GPS-навигатора. Тоже, кстати, пыльного.

- Будет быстрее, если свернешь на улицу Кларка, - сказал я.

Гутиеррез проигнорировала мои указания, предпочтя довериться «Магеллану». Выключила звук навигатора, но все-таки изредка поглядывала на карту.

- На прошлой работе ты была ПсиКопом? – спросил я.

Легкая улыбка заиграла на ее губах, и в этот момент она показалась мне почти милой, словно младшая сестра.

- В Нью-Мексико их нет, - она, так же как и я, произносила Мехико с «икс» в середине. Я подумал, что наверное, произношение «ме-ХИ-ко» характерно для жителей провинции.

Мы проскочили улицу Кларка, диагональную улицу, пересекающую большую часть города, и я вздохнул.

- Тогда как ты получила эту работу? Не то чтобы я жаловался, просто слышал, что конкуренция была довольно… серьезной.

Гутиеррез пожала плечами и свернула на Лоуренс-стрит. Ее куртка казалась слегка тесной в плечах. Лиза была маленького роста и немного коренастой, ей стоило носить вещи, сшитые на заказ. Не знаю, откуда я это взял, ведь мой собственный гардероб состоял из пары спортивных пиджаков и замызганных парадных рубашек, вышедших из моды лет двадцать назад. Я сделал вывод, что за меня думал «аурасель». А потом до меня дошло, что сам сижу в джинсах, совершенно не вписывающихся в дресс код департамента полиции. Меня выдернули с вечеринки аж с противоположного конца города, что очень далеко от моей квартиры.

- У меня хороший послужной список, - сказала она. - Даже отличный. А кроме того, - она кинула на меня лукавый взгляд, - я тут в качестве сразу двух меньшинств: женщина и латиноамериканка. У твоего босса, как и везде, есть квота, которую необходимо заполнить.

Глазея сквозь пыльные стекла очков на индийские бакалейные лавки перемежающиеся магазинами сари, я заметил - то, что видно через одну линзу, не видно сквозь другую. Видимо, эффект от тени, появившейся от налипшей пыли. Мило.

- У нашего босса, - машинально поправил я, безуспешно пытаясь оттереть стекла очков.

Когда Гутиеррез проехала поворот на Артезиан-стрит, «Магеллан» запищал, а затем перестроился и проложил для нее новый маршрут к месту преступления. Наверное, она разглядывала окрестности и случайно проскочила мимо.

- И «аурасель» тебе помогает? - спросила она, сворачивая направо.

- От него мертвецы затыкаются, - ответил я. А кайф - просто дополнительный бонус, ей-богу. Но об этом я умолчал.

К тому же, «аурасель» всего лишь приглушал голоса окружающих призраков. А если бы я действительно захотел и постарался изо всех сил, что смог бы заставить любого из них подавиться своими кишками. Но говорить вслух этого я не стал. Должны же быть и у меня какие-то рамки.

Она кивнула и остановилась позади двух патрульных машин. Я взглянул дальше по улице и увидел оранжево-полосатые конусы, огородившие часть улицы, и угрюмого местного жителя, скандалящего с сотрудниками полиции, не разрешающими парковаться возле дома. Хорошо, что Гутиеррез пропустила тот поворот, а то мы бы до сих пор размахивали значками, пытаясь объехать этого дебила и попасть на место преступления.

Хотя сейчас была не моя смена, ребят из дежурного наряда я знал, и, к счастью, они ничего не имели против «психов». Я представил им Гутиеррез и попросил отвести нас к телу.

- Пострадавшего обнаружила соседка снизу. Говорит, что почти продолбила шваброй дыру в потолке, пытаясь заставить его сделать музыку тише. Поднялась, чтобы высказать все ему в лицо, и обнаружила… Впрочем, увидите сами.

- Дверь была не заперта, - Гутиеррез скорее утверждала, чем спрашивала, и полицейский кивнул. Она остановилась перед дверью, надела латексные перчатки и бахилы. Упаковывая свои дырявые “конверсы” в бахилы, я украдкой осмотрел джинсы на предмет пятен от спермы из ванной Мориса. Перчатки натягивать не стал, поскольку не планировал ни к чему прикасаться.

Гутиеррез задержалась в прихожей квартиры жертвы и посторонилась, пропуская меня вперед. Остекленевшим взглядом она смотрела в сторону гостиной, где техники расставляли вокруг дивана пронумерованные карточки и щелкали фотоаппаратами. Я вошел следом за ней и чуть не уронил на пол челюсть.

Полностью обнаженная жертва была растянута поверх красного бархатного покрывала, словно часть долбанного перфоманса. Зеркальные осколки окружали тело, и на первый взгляд все выглядело так, будто на голого парня внезапно свалился дискошар. Но при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что каждый кусочек старательно разложен вокруг тела так, что под определенным углом вся инсталляция превращалась в сверкающую психоделическую спираль.