Откуда ему знать, каков “аурасель” на вкус? Я, может, и спросил бы, если бы мог говорить. Или хотя бы дышать, если уж на то пошло. Пропихнув руки между нами, я оттолкнул Маркса, пока меня на него не вывернуло. Раковина была всего в шаге от меня, поэтому я открыл оба крана и набрал в рот теплой воды, пытаясь выполоскать таблетку из моего мягкого нёба. Наконец эта вонючая штука отлепилась и проскользнула дальше по горлу, оставив после себя ощущение, похожее на химический ожог. Я выхлебал еще пару горстей воды из-под крана и поплескал на лицо, на всякий случай.

И уставился в раковину, на воду, стекающую с моих волос. Вот это да. Джейкоб Маркс вроде как поцеловал меня, а я был так занят, давясь таблеткой, что даже не понял этого. Когда от двери снова раздался голос Маркса, я все еще как будто ловил отходняк после роскошного, горячего, почти анонимного секса. Судя по всему, мне так и не удалось отпугнуть Маркса.

Его отражение в зеркале шкафчика с лекарствами встретилось со мной взглядом.

- Один из пятисот человек – сертифицированный экстрасенс, и каждый из них старается всячески задавить свой дар. Что заставляет вас это делать? – спросил он. Голос его звучал дружелюбно, но взгляд говорил о более сложных чувствах.

Ему что, не известны факты и цифры? Я провел рукой по своим мокрым волосам. Зеркало отразило меня с безумной копной черной соломы на башке. Не мешало бы подстричься.

Я открыл дверцу настенного шкафчика, надеясь найти там какой-нибудь ополаскиватель для рта, типа «Листерина», чтобы смыть вкус «аураселя», но не нашел ничего, кроме флакона лосьона для тела «Джергенс» и пары пожелтевших упаковок аспирина, завалявшихся со времен Рейгана.

- Ты же ПсиКоп, - сказал я, оглянувшись на Маркса. – Почему бы тебе не спросить у своего напарника?

- Каролине таблетки не требуются, - ответил он. Я решил, что если они и трахаются друг с другом, то это точно не моего ума дело.

Обычно такое настырное любопытство бесило меня. Но сегодня я не обычный, а с тремя проглоченными «аураселями», поэтому решил поддержать игру.

- Молодчина Каролина, - сказал я. – А мертвецам нравится разговаривать с Каролиной? День и ночь напролет? Мучая деталями своей смерти?

- Каролина умеет определять, когда люди лгут.

- Человек-полиграф, - сказал я, мне показалось это очень умным.

Если у вас есть федеральная лицензия, то вам не требуется чье-либо согласие для использования своих сверхъестественных способностей. Но вам понадобится ордер, подписанный судьей, чтобы проверить кого-то на детекторе лжи.

- Ну, тогда не удивительно, что вы ловите так много извращенцев.

Маркс расплылся в улыбке, больше похожей на ухмылку, и я подумал, что он наслаждается своей работой даже больше, чем можно себе представить.

- Ее дар очень помогает, - сказал он. – У Каролины всего лишь второй уровень, а преступники бывают невероятно хитрыми, - он пнул дверь ванной и запер ее.

Щелчок маленького замка показался крайне неубедительным, учитывая, что любой коп наверху мог бы вынести эту дверь, даже не вспотев. Но, может быть, конфиденциальность ванной поможет нам остаться незамеченными.

Маркс отпустил меня и остановился улыбочкой на лице, раздражающей, но сексуальной, обрамленной аккуратной козлиной бородкой. А я гадал, чего он ждет. Еще одного остроумного ответа? Третья таблетка «аураселя» подействовала, и я едва шевелил мозгами, поэтому просто сократил между нами расстояние, закинул руки ему на шею и сам поцеловал.

На его языке чувствовался вкус пива, но это было так приятно, будто я сам опрокинул бутылку-другую на вечеринке. Мне хотелось бы выпить, но алкоголь ослабляет мою защиту, как ничто другое, и еще больше усиливает голоса. Так что я не пью.

Он обхватил меня одной рукой за пояс, а другой принялся мять мой зад через джинсы, демонстрируя свою силу. Я цапнул его за нижнюю губу, и он, хмыкнув мне в рот, прижался своей ширинкой к моей.

Маркс вжал меня лопатками в держатель для полотенец и стал целовать жестко, потираясь об меня, а его сладкий язык смывал с моего горечь.

Я завозился с пуговицами и молниями, пытаясь вытащить наши члены на свет ванной моего бывшего напарника. Маркс уступил мне инициативу и выглядел вполне довольным. Хотя, наверняка, подцепив кого-нибудь, обычно ведет себя грубее. А я вынужден ловить любой выпадающий шанс и уповать на «аурасель» или, в крайнем случае, на собственные руки. Я страшно ненавижу тройнички, когда один из участников – покойник.

У Маркса был крепкий, толстый, налитой кровью и каменно твердый член. На его фоне мой показался более тонким и изящным. Он взял в руку оба наших члена, крепко сжал и стал дрочить, пока я, зажав между ладонями его лицо, томно вылизывал его рот.

«Он знает», - подумал я, и хотя он сжимал сильнее, чем мне нравилось, тело все равно откликалось на его действия напряжением бедер и теплом в основании позвоночника. «Он знает, кто я. И знает, чем я занимаюсь. И все равно готов дрочить мне».

Я зарылся пальцами в его коротко стриженные волосы, и он застонал мне в рот, рука, обхватывающая нас, задвигалась быстрее. Я хрипло выдохнул и приласкал мочку его уха, легкими поцелуями прошелся вдоль скулы. Всосал его язык.

Кончая, он отодвинулся, чтобы все видеть. Сжал свой член сильнее, сперма потекла по костяшкам, и его лицо неожиданно понравилось мне гораздо больше. Открытое и уязвимое в этот момент. Не красивый и самоуверенный детектив, каким всегда казался этот человек, а просто кончающий вместе со мной парень. Его рот был прекрасен – немного припухший от поцелуев. Я представил этот рот на своем члене, погружающий меня в нежное, влажное тепло. От этого мои бедра скрутила судорога, и накатил оргазм. Получился недурственный энергетический всплеск, учитывая количество наркоты в моем организме, и первая струйка моего семени украсила низ футболки Маркса и штанину его черных джинсов.

Я выстрелил еще раз, уже слабее, на его обнаженное предплечье, тихо хихикнув, а затем еще раз. Маркс смотрел на меня, по-прежнему держа наши члены в ладони, а затем тоже расплылся в широкой улыбке. Перед глазами у меня прыгали звездочки, и я был рад твердому камню стены позади меня и большому копу передо мной. Держась за его плечи, я никак не мог придумать ни одной причины, чтобы уйти.

Кто-то забарабанил в дверь.

- Бэйн? Ты там?

Я вжался лбом в плечо Маркса и осторожно выдохнул. Проигнорировать бы не вышло, ведь это был не кто иной, как сержант Варвик. И его голос и интонация требовали ответа.

- Да, сержант.

Маркс медленно, дразняще поглаживал мой член, выдавливая последние капли семени.

- Ты нужен мне в участке. Немедленно.

В воскресенье? Когда мы все на вечеринке, кто-то уже напился, кто-то закинулся колесами, а кому-то даже обломилась удача?

В любом случае, паршиво.

- Ясно, - сказал я.

Я хотел кинуть что-нибудь в унитаз, чтобы прозвучало, будто я отложил большую личинку, но тогда пришлось бы или вылавливать этот предмет самому, или подрядить Маркса побыть сантехником. Вместо этого я взял туалетную бумагу и постарался пошуршать ей погромче.

- Буду через минуту.

Мы услышали звук шагов Варвика, поднимающегося по лестнице. Лицо Маркса вернулось в полицейский режим, проницательные, темные глаза просканировали пространство, пока он анализировал предположения, толпящиеся у него в голове.

- Видимо, случилось что-то серьезное, - сказал он, отрывая кусок туалетной бумаги и оттирая мою сперму со своей ноги.

========== Глава 2 ==========

Сержант Варвик был квадратным мужчиной средних лет с толстой шеей. Его пепельные волосы редели на макушке, но, по крайней мере, ему хватало порядочности не шокировать всех вокруг ужасным начесом. Он восседал за громыхающим металлическим столом, вертел ручку между большим и указательным пальцами, как делал всегда в состоянии раздражения.

- Бэйн, это твой новый напарник – Лиза Гутиеррез. Четыре года работала в отделе по расследованию убийств в Лас-Вегасе и Альбукерке. Гутиеррез, Виктор Бэйн.