Я ходила медленно. Выходила из дома и оглядывалась по сторонам. Дерево. Утка. Витрины магазинов. Другие люди. Я взяла передышку и перестала внушать себе, что должна прочитать/сделать/обдумать/одобрить, и неожиданно обнаружила, что напичкана странными идеями о том, что я «обязана» сделать. Я подстегивала себя и заставляла прыгать через обручи, чтобы достичь вещей, не имеющих ценности. Я поняла это не за один день. А за несколько месяцев. Моя голова начала проясняться, и я постепенно стала делать больше и больше полезного. И важную роль на пути, на который я ступила, играла медитация.

Это в-четвертых. Медитация. ЭТО ВАЖНО. Да, знаю. О ней пишут в журналах о здоровом питании и образе жизни, она повсюду и в большой моде. Но знаете что? Она изменила мою жизнь, и я медитирую каждый день. Опять же, много научных данных о медитации можно найти в Интернете. Тут надо быть упорной. В этом все дело. Не так, чтобы разок помедитировала и стала другим человеком. Она сродни физическим упражнениям. Я не вру, когда говорю, что она изменила мой образ мыслей и, возможно, мой мозг. Она теперь часть моей жизни и останется ею[2].

В-пятых. Мне помогли. Я пошла к доктору, и он назначил лекарства, которые я принимала полтора года. Я также подверглась когнитивно-поведенческой терапии, и она помогла мне поменять мои установки. Я также обратила серьезное внимание на то, почему я такая вымотанная, и обнаружила в корне этого медицинскую проблему. Что стало замечательным открытием. То есть, конечно, здесь нет ничего хорошего, но знать о таком надо, потому что в этом случае можно принять надлежащие меры.

В-шестых. Я стала заниматься физическими упражнениями. Много времени уделяла йоге. И это, опять же, звучит как клише, но она по-настоящему работает. Я ходила. Просто двигалась. Перестала употреблять кофеин в больших количествах. А до того пила СЛИШКОМ МНОГО КОФЕ. (От пяти до восьми чашек в день.) Я совсем завязала с кофе года на два. Теперь я пью его в ограниченном количестве и никогда вечером. Так что, да, диета и прочие разумные шаги кажутся скучными, но РЕАЛЬНО РАБОТАЮТ. И начинают работать только со временем.

В-седьмых. Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО МОЖЕТ КОНЧИТЬСЯ. Болезнь заявит вам, что ничего подобного. Но помните: ОНА НИЧЕГОШЕНЬКИ НЕ ЗНАЕТ. Тревога схожа с четырехлетними детьми, которые мнят себя хирургами – и это мило, что они так считают, но вы же не ляжете на операционный стол к четырехлетке. ДЕТИ НИЧЕГО НЕ ЗНАЮТ. Вы не позволите им осуществить хоть какое хирургическое вмешательство. Точно так же нельзя допускать, чтобы тревога мешала вам принимать решения. Она такая маленькая! Такая глупая! Смотрите-ка, она думает, что может обвести вас вокруг пальца. Но вы вернете себе контроль над собой. Она слабее вас.

В-восьмых. Я обнаружила, что тревога докучает очень многим людям. Это не стало для меня большим открытием. Кого-то из тех, кто рядом с вами, в настоящий момент мучит тревога. Вы можете знать об этом, можете не знать. Тревога бывает у людей, занимающихся совершенно разными делами. Актеры из ваших любимых сериалов подвержены ей или были подвержены в прошлом. То же относится и к авторам ваших любимых песен или книг. Повторяю: ее можно обнаружить у людей самых разных профессий. Она – дело обычное. Она передвигается с места на место. С ней можно жить, а можно указать ей на дверь. Вы не одна такая.

В-девятых. Здесь нечего стыдиться. Что с того, что вы спрятались в туалетной кабинке, запаниковав при виде меню? НИЧЕГО. Что с того, что вы говорите слишком быстро? НИЧЕГО. Что с того, что вы не можете закончить работу, потому что тревога охватила вас, когда вы смотрели на ручку? НИЧЕГО. Не имеет значения. Я прошла через это. Выходите, когда будете готовы, и мы вместе выбросим ручку в окно. Или, наоборот, скажем: «Все в порядке – ты хорошая ручка». Проговорите «НИЧЕГО» прямо сейчас. Потому что это действительно так. Если только по вашей вине не произошел какой-либо большой международный инцидент, а это, обещаю вам, невозможно (вы же не Владимир Путин, который читает эти строки, и в этом случае я основательно недооцениваю свою читательскую аудиторию), вы не сделали ничего ужасного, и никто не пострадал, так что опять же НИЧЕГО.

Я применила к тревоге самые разные методы воздействия единовременно. И это сработало. Сильные, продолжительные приступы через несколько месяцев прекратились. Я держала ухо востро год или два, но не припомню, чтобы атаки тревоги в это время возобновлялись. И одна из причин этого заключается в том, что я перестала бояться ее. Я разрешила ей приходить и уходить. И оставила дверь открытой. «Можешь зайти, – сказала я, – и показать себя во всей красе». Звучит глупо и как-то по нью-эйджевски, но это ПРАВДА. Я просто решила, что буду заниматься своими делами вне зависимости от того, со мной она или нет. Это потребовало усилий, но я не отступала. И монстр отправился восвояси.

Но я не ненавижу ее. Помните, я говорила, что в моем положении было много хорошего? Это и вправду так.

Честно, я стала лучше после нее. Не могу сказать, что я фантастическая особа, – это не мне решать. Но я ощутила тревогу на своей шкуре и стала куда более сострадательной. Я поняла также, что раз уж я вся в раздрае, то могу воспользоваться моментом, чтобы что-то изменить в жизни. Это выглядит примерно так: У моего дома обвалилась крыша; можно заодно перекрасить стены в комнате. Раз уж она здесь, то можно заставить ее работать на себя. Вручите этому дурацкому монстру щетку, ПУСТЬ УСТРОИТ УБОРКУ. Я стала жить медленнее и получаю от этого больше удовольствия. Мне насрать, что подумают люди о моем решении жить так, как я живу.

Когда я сделала это, то окинула взглядом свою жизнь и увидела, что она прекрасна, а если вас что-то не устраивает, то это при желании можно изменить. Когда у меня была тревога, я считала, что ни на что не способна. Но, оглянувшись назад, увидела, что много чего сотворила. Я стала все делать медленнее? Да. Но я справляюсь со своими планами? Да. Теперь я работаю более эффективно.

Я осознала, что когда не пялилась постоянно на тревогу, то была счастлива. Я убеждала себя какое-то время, что невозможно быть счастливой и болеть, но это ложь. Вы можете думать иначе, потому что тревога пляшет вокруг вас как огромный идиот, пытающийся заслонить вид того, что приносит счастье. Но счастье вполне может быть рядом. И, вероятно, так оно уже и есть. СПОКОЙСТВИЕ точно рядом. И НЕ-ТРЕВОГА определенно где-то поблизости.

Повторюсь: это моя история, а все истории разные. Но, как я уже призналась, я пишу это, чтобы вы прочитали правдивую историю о тревоге, которая хорошо заканчивается. Очень многие из вас могут очутиться в моем положении, и, не сомневайтесь, вы способны заставить тупого монстра плясать под свою дудку. Вы можете добиться позитивных перемен. Или просто жить хорошо. Вам это по плечу. Не слушайте ее, бурчащую, что все мои слова – вранье, и помните: она тупица, а вы нет. Она ничего не знает. Что бы ни случилось, НУ И ЧТО С ТОГО? НИЧЕГО.

Удачи вам. И наплюйте на то, на что вам наплевать.

Я принимаю в день двадцать таблеток, и каждая из них может рассказать обо мне историю.

Знаю, найдутся читатели, которые критически отнесутся к моему решению пить столько лекарств. Они скажут, что мне нужно подобрать другое лечение – что я превращаюсь в напичканного таблетками зомби.

Я не против других видов лечения: верю в действенность когнитивно-поведенческой терапии; у меня есть собака из психиатрической службы; я медитирую. Но я также принимаю таблетки и не собираюсь каяться по этому поводу. Я обнаружил, что большинство критикующих такой вид лечения людей пытаются всучить мне какие-то чудодейственные масла и яичный порошок или же советуют сосредотачиваться на мыслях о хорошем. Да, мне не нравятся побочные эффекты таблеток – три препарата я принимаю исключительно для того, чтобы снять их – но, судя по моему опыту, лекарства больше помогают, чем вредят.