– Может, я лучше кофейку с блинами выпью…

– Нет, ты что! Митяй обидится! – воскликнула я. – Заказывай, чего душа пожелает, не стесняйся!

– Ну тогда… а мороженного еще можно? – весело спросила девушка. – Шоколадного, с орешками?

– После блинов нельзя, они горячие, горло застудишь. – нервно ответил Митяй.

– Ой, Митя такой заботливый! – в притворном восторге закатив глаза, парировала я. – Он в детстве вообще доктором хотел стать. Да ты его не слушай, если нравится мороженное после блинов, так бери.

– Беру. – согласилась Милочка, и по насупленным бровям Митяя я поняла, что соперница обезврежена. Лишнего мороженного Золотухин ей не простит.

Я заказала блины с икрой и кофе, а Митяй – самое дешевое блюдо, пельмени. Запивать их чем-либо он категорически отказался. Пока Милочка перечисляла, что собирается брать, Митяй исхитрился и показал мне кулак. Едва официантка, приняв заказ, отошла, Милочка спросила:

– Ну что, поджигателя уже поймали?

– Нет. – все же Митяй был настоящим профессионалом. Мощным усилием воли он подавил злость на меня и обиду из-за бездарно потраченных денег, и теперь думал лишь о деле. – Но мы уже вышли на след. Теперь все зависит от тебя, Милочка. От того, насколько подробно ты расскажешь нам о пожаре в больнице.

– Да месяц уже прошел, я и позабыла о нем… Ты хоть вопросы задавай. – на меня она даже не смотрела, полностью сосредоточив внимание на Митяе.

– Кто первым увидел огонь? – спросил Митяй.

– Огонь? – она задумалась.

– Пожар, горим! – женский крик доносился из коридора. В первый момент Милочка подумала, что ей снится дурной сон. Она нехотя оторвала голову от кушетки и прислушалась: крики смолки, но зато в ноздри заползал явный запах гари. Сон мигом слетел, она вскочила и, накидывая по дороге халат, выбежала из процедурного кабинета.

Языков огня и клубов дыма она не заметила, но запах гари все усиливался, и теперь она уже не сомневалась, что деревянный корпус горит. Молоденькая врачиха Курных, крики которой разбудили медсестру, уже добежала до входной двери и возилась с замками, пытаясь выбраться наружу. Милочка кинулась было к ней, но кто-то крепко схватил ее за руку.

– Людмила, вы куда собрались? – завотделением Спиридонов был бледен, как смерть, но голос звучал строго.

– Так пожар же! – с опаской сказала Милочка. – А барак деревянный, сгорит мигом. Пойдемте, а то потом не выберемся.

– Сначала надо вывести больных. – скомандовал Спиридонов. – Тамара уже пошла к дифтерийным, а вы соберите гепатитных – и на улицу.

– Вадим Игоревич, но как же… – растерялась девушка. – Она ж заразные, их нельзя из боксов выводить, это запрещено! Они друг друга перезаразят.

– Лучше, чтобы они сгорели? – заорал Спиридонов. – Вывести всех на улицу, это приказ!

Девушка бросилась к дифтерийным боксам, но тут навстречу ей полыхнуло, и старая дверь, отделявшая боксы от коридора, вспыхнула и запылала. Она не решилась бежать сквозь огонь, и лишь громко закричала:

– Открывайте окна, и на улицу! Пожар! Все на улицу!

Потом развернулась и за секунду преодолела расстояние до уже открытой входной двери. Выскочила наружу, на каменную дорожку, отбежала несколько шагов, полной грудью вдохнула свежий ночной воздух, и только тогда обернулась на полыхающий барак. Из окон выползали люди в старых больничных халатах. Неуклюже переваливались через подоконники, падали и оставались лежать на дорожках, не в силах подняться. Преодолев оцепенение, Милочка бросилась им помогать, успев подумать на бегу – как хорошо, что корпус одноэтажный, со второго этажа изнуренным больным было бы не выбраться.

Пока она поднимала с земли людей, вторая медсестра Тамара успела вывести через дверь гепатитников, а доктор Спиридонов помог выйти двум подросткам, больным корью. Сбежавшая первой врачиха Курных тоже успела опомниться, и теперь, хлопая крыльями и сюсюкая, крутилась вокруг пострадавших при падении из окон. Из открытых окон больницы вырывались яркие языки пламени, рассекавшие полный мрак глубокой августовской ночи.

Через несколько минут все больные были подняты и отведены немного в сторону от пылающего барака, на детскую площадку. Рассадив своих подопечных на скамейки, качели и бортики песочницы, Милочка почти на ощупь двинулась к асфальтированной площадке, где виднелись белые халаты медиков. Подойдя поближе, она увидела, что, кроме Спиридонова, Курных и Тамары, там стоит еще одна молодая девушка в белом халате.

– Ох, как я перепугалась! – тихо говорила вновь прибывшая, прижимаясь к доктору Спиридонову. – Я подумала, это наше отделение горит. От страха дар речи пропал, я кинулась к выходу… Ох, до сих пор ноги трясутся. Я новенькая, три дня всего в больнице работаю, а тут такое…

Похоже, ноги и впрямь не держали девушку, поскольку она буквально повисла на Спиридонове. Растерявшись, он пытался поддержать ее за талию, и она с готовностью приобняла его.

– А пожарных кто-то вызвал? – сообразила спросить врачиха.

– Я вызвал. – отрезал Спиридонов. – Вот-вот приедут.

И в самом деле, вдалеке заорала сирена, и вскоре в ворота больницы въехало сразу две пожарные машины. Врачи бросились к пожарникам, велев медсестрам присматривать за больными. Людмила и Тамара при тусклом свете своих мобильников пошли на обход площадки, а новенькая медсестра сказала, что вернется в свое отделение. Задерживать ее никто не стал.

Пожар погасили на удивление быстро. Но обгоревшие и залитые водой палаты были малопригодны для лечения больных. Да что там, туда рискованно было помещать и здоровых. Поэтому в срочном порядке в больницу был вызван главврач, и на время в инфекционное отделение превратили административный корпус.

Только к утру медсестры и врачи смогли разместить там больных и хоть немного перевести дух. Прибыла новая смена медиков, и Милочка, едва живая от волнения и усталости, переодевалась в обычную одежду, когда в комнатку медперсонала ворвался доктор Спиридонов:

– Людмила, вы не видели красную коробку с замком?

Медсестра без всякого любопытства ответила, что никакой коробки она не видела.

– Она была в моем халате. – Спиридонов казался очень возбужденным. – Возможно, выпала где-то по дороге к площадке. Людмила, мы должны ее найти.

– Я сейчас упаду. – простонала девушка. – Оставьте меня, не буду я ничего искать.

Спиридонов резко развернулся и куда-то побежал, а Милочка, закончив переодеваться, из последних сил поползла к автобусу.

Мы внимательно выслушали рассказ медсестры. Но вопросов лично у меня только прибавилось. Судя по задумчивому виду Митяя, он тоже был озадачен.

– Милочка… – он аж откашлялся, чтобы прочистить горло. – А все же, что сказали пожарные? Отчего загорелся корпус?

– Наши говорили, вроде поджог. – пожала плечами Милочка. – А чего вы спрашиваете, вы ж как раз поджигателя ищете?

– Погоди, но почему решили, что корпус подожгли?

– Ну, вроде с того конца, где дифтерийные боксы, что-то плеснули и спичку бросили. – несколько неуверенно сказала Милочка. – Так наши девчонки болтали, но это неточно. К нам даже следователь приходил. Но сказал, что это несчастный случай, курил кто-то под окном, и бросил окурок неудачно.

– А что плеснули-то, бензин? – спросила я.

– Нет, тогда был бы запах. – возразила медсестра. – Бензин, он воняет здорово. А тут ничего. Может, водку пролили?

– Да, загадка… – протянул Митяй. – А та медсестра, новенькая… Ты еще видела потом?

– Не, не видела. – помотала головой Милочка. – Но я вообще по больнице зря не рассекаю, и в другие отделения не захожу. Так что почти никого из чужих медсестер не знаю. Вот врачи – другое дело, они иногда к нам заходят, консультируют. А медсестрам посторонним у нас делать нечего.

Принесли блины и пельмени, и мы замолчали, занявшись едой и погрузившись в свои мысли.

– А Спиридонофф нашел сфою коробку? – с набитым пельменями ртом пробурчал Митяй.