Я немного помолчала, осмысливая прочитанное, потом спросила:

– Митя, а от меня-то чего ждешь?

– Включайся в расследование. – он наконец-то повернулся ко мне. – Если в городе эпидемия, считай, нам крупно повезло. Нами вся страна заинтересуется.

– Если мы заразимся и умрем, нам будет все равно. – пожала плечами я.

– Да что ты как маленькая! – вскипел Митяй. – Можно подумать, если напишем об этом, эпидемия всех выкосит, а промолчим – так стороной обойдет. Да вообще, нет никакой эпидемии, иначе полгорода бы кровью уже истекало. Вон, даже Дагния это понимает!

– Даже? – ледяным тоном переспросила белокурая красотка. – Дагния как раз это прекрасно понимает. И ДАЖЕ ТЕБЕ, похоже, сумела объяснить.

– Митя, а что врачи говорят? – торопливо спросила я, надеясь остановить нарастающую ссору.

– Кровоизлияние в мозг у обоих. Инсульт. – Митяй передернул могучими плечами. – Ну подумай сама, какой инсульт у тридцатилетней тетки?

– Вроде, она была очень полной. – осторожно заметила я. – Может, у толстяков инсульты бывают и в молодости?

Я заметила неприкрытое злорадство в синих глазах Дагнии и оглянулась, но было уже поздно. Прямо над моим стулом нависла замредактора Ольга Викторовна Бомотова, большая и широкая, как речная баржа. Увы, она явно слышала мои последние слова.

– Что, Леночка, – подчеркнуто ласково спросила она, растягивая губы в подобии улыбки. – Вы всех полных людей списываете в утиль?

– Ольга Викторовна, ну что вы! – от растерянности я вскочила, уронив стул, и теперь, покраснев, переминалась с ноги на ногу возле него, не зная, что предпринять. – Я же про актрису… вы по сравнению с ней стройная березка!

Бездушный Митяй фыркнул, Дагния с равнодушной улыбкой отвернулась и стала демонстративно стучать по клавишам. Замредакторша, перестав улыбаться, смерила меня холодным взглядом и, не сказав больше ни слова, удалилась в свой кабинет за стеклянной перегородкой.

– Она меня уволит? – в страхе спросила я у Митяя. Меня взяли в газету на испытательный срок, и то исключительно из уважения к нему.

– Пусть попробует. – спокойно ответил любимый. – Я уйду вместе с тобой. Пойдем в «Женские секреты», меня туда давно зазывают. Еще и выиграем в зарплате.

Я выдохнула застрявший в груди воздух и немного расслабилась.

– В общем, слушай сюда. – продолжал неугомонный Митяй. – Ясно, что это не инсульт. Я почитал в Инете – нет при инсульте никаких кровотечений из рук и кровавой испарины. Возможно, все же какой-то вирус, хотя и не такой заразный, как Эбола. Или еще какая зараза. Но в любом случае, должны быть еще пострадавшие. И вот твоя задача, Ленок, их отыскать. Задание понятно?

– А что будет, если Лена не справиться с поставленной задачей? – с красиво очерченных губ Дагнии, казалось, капал пузырящийся яд. – Не оправдает, так сказать, оказанного доверия?

– Задушу, расчленю и сварю бульон. – с самым серьезным видом ответил Митяй. – Говорю это при свидетелях, которых тоже придется убрать.

Он кинул выразительный взгляд на Дагнию и плотоядно облизнулся:

– Эх, и вкусный бульончик получится! Наваристый!

– Шут гороховый. – тихо, но отчетливо проговорила Дагния и отвернулась.

Из кабинета начальства вышла Ольга Викторовна. Остановилась возле двери, обвела глазами зал и строго спросила:

– Над чем у нас работает Ленская?

Я хотела было ответить, но Митяй меня опередил:

– Мы с ней готовим бомбу. В городе странный вирус, от которого погибают люди. Вот-вот может начаться эпидемия.

– Ну-ну. – недоверчиво хмыкнула замредакторша и вернулась к себе.

Я сидела, уткнувшись лицом в руки, и пыталась сдержать слезы. Зря я все же перешла на работу в газету Митяя. Надо было оставаться в своем гламурном журнале. Особого смысла в той работе я не видела, но какие доброжелательные девочки сидели со мной в кабинете! А тут я словно попала в натуральный террариум. Ни один мой промах не останется незамеченным, любое слово будет использовано против меня. Митяя такая обстановка окрыляет, ему для полного счастья нужна постоянная борьба. А мне хочется на работе тепла и понимания…

Но самое главное – я понятия не имею, как вести журналистское расследование! Когда слушала Митяя, мне казалось, что это так просто… Иногда я ходила с ним, беседовала с людьми, даже сидела в засаде, чтобы сделать тайные фотки. А вот теперь мне надо вести расследование самой, а в голове лишь одна мысль – я обязательно облажаюсь, и мерзкая Дагния будет месяцами рассказывать всей редакции о моем позоре.

Словно угадав мои мысли, Митяй подошел, сел на мой стол и, нагнувшись к самому уху, прошептал:

– Ленка, да не волнуйся, не брошу я тебя одну в океан. Бросаю спасательный круг: месяц назад в одном из корпусов инфекционной больницы возник пожар. Вот от этой печки и надо плясать.

В деревянные стены корпуса, где лечили особо опасные инфекции, намертво въелся запах гари. Заведующий отделением Вадим Спиридонов сидел в кабинете с настежь распахнутыми окнами, чувствуя, как от гари начинает болеть голова. С улицы поддувал осенний ветерок, в комнате было зябко, но врач не чувствовал холода. Ему было слишком страшно. Прошел уже месяц после того, как его ограбили, но он так и не решился поставить в известность фирму. Да, там работали медики, но возглавляли фирму люди, далекие от медицины, зато очень близкие к криминалу. Ходили слухи, что они жестоко расправлялись с конкурентами, и что два ревизора, затеявшие в фирме проверку, исчезли без вести.

Спиридонов решил не обращаться в фирму за помощью. Он был уверен, что в скором времени сам найдет пропажу и ее похитителя. Но шли дни, а он никак не мог сообразить, где искать. И вот, дождался – стали погибать люди. Это его вина. Скоро за ним придут… только кто это будет – полиция или те, другие?

Я уныло бродила возле ярко-зеленого, свежевыкрашенного корпуса инфекционки. Следов пожара уже не было видно, только почерневшие и свернувшиеся листья дикого винограда напоминали о том, что по стенам недавно прошелся огонь.

Внутрь отделения меня, разумеется, не пропустили. Я долго тыкала удостоверение в маленькое окошко на проходной, но полная тетка по ту сторону баррикады стояла на своем: она не знает и знать не хочет ничего про свободу прессы, зато прекрасно знает, что такое зараза. И поэтому никто не зайдет в отделение, чтобы потом разносить эту самую заразу по городу.

Конечно, можно было пойти к главврачу, и добиться-таки своего. Возможно, он сам сопроводил бы меня в отделение. Но мне не нужно было официальное интервью с врачами, мне нужно было поговорить по душам с медсестрами или больными. Только так можно было получить хоть какую-то полезную информацию.

Поэтому я и бродила теперь вокруг больницы, надеясь, что на улицу выйдет кто-то из медсестер и мне удастся наладить контакт. Хотя, веселый здоровенный Митяй куда лучше сумел бы расположить к себе девушек. Но пока, несмотря на теплую сентябрьскую погоду, выложенные кирпичом дорожки между корпусов были абсолютно безлюдны.

Устав наворачивать круги, я присела на деревянную лавочку возле выхода из корпуса, и задумалась. Допустим, ЭТО началось месяц назад во время пожара. Что тогда произошло? Надо рассуждать логически.

Допустим, в отделении находился больной с редким вирусом, возможно, привезенным из какой-то экзотической страны. В корпусе начинается пожар. Что происходит дальше? Капитан Очевидность подсказывает, что всех – и врачей, и больных – срочно выводят из деревянного здания.

Что же было дальше? Пожар пылал в конце августа, на улице было довольно тепло, поэтому легко допустить, что люди стояли на улице перед горящим зданием, и дожидались пожарных. Или больных отвели в другой корпус? Но, насколько я выяснила, в этом отделении находились особо заразные больные. Гепатит А, дифтерия, корь… Вряд ли их даже на время решили подселить к дизентерийным больным, или подружить с ВИЧ-инфицированными.