Через несколько минут Чарльз, и сам задыхаясь, прижался к спине Эрика, одной рукой обхватив того под рёбрами, а второй сжал стоящий колом член, чем выбил судорожную дрожь и откровенно громкий стон. Несколько последних неровных движений и Эрик осел под ним на кровать, заваливаясь набок. Чарльз загнанно дышал ему между лопаток, раскидав по спине мокрые, щекочущиеся пряди.
— В душ? — спросил Эрик минут через десять, сильно подозревая, что его друг там давно уснул.
— Угу. И работать, — действительно сонно отозвался Чарльз. — Знаешь, с непривычки как-то даже тяжело.
— Вот значит, в следующий раз сможешь отдохнуть, — намекнул Эрик, сразу догадавшись, о чём говорит Чарльз.
— Ничего не имею против. Но вначале всё равно работать. Не зря же мы спёрли все эти документы.
Эрик ухмыльнулся, выползая из его сонных объятий — Чарльз вскоре наиграется с новыми возможностями и перестанет каждый раз рваться наверх. Даже жаль. Хотя Эрика он устраивал любым, его до сих пор несло от одной мысли, что Чарльз с ним так близко, целиком и полностью его. А единственное, что могло не устраивать Чарльза — это однообразие. Только поэтому он до сих пор, несмотря на возмущение друга, позволял ЦРУ играть с собой. Кто ещё мог поставлять ему на постоянной основе столько новых развлечений.
***
Разбираться с бумагами решили прямо на полу. Для стола их оказалось многовато, а на кровати был риск опять отвлечься. Эрик начал с папки, посвящённой начальнику Джорджу Райдеру, довольно пухлой: то ли у него имелись какие-то проблемы, то ли он просто чаще общался с психологом по долгу службы. Чарльз ожидаемо выхватил досье на Тобиаса Логана.
— А их мозгоправ тот ещё параноик, — сказал он через несколько минут. — Весьма подробные описания, хотя нет ни одного обращения и вообще ни одной причины, чтобы собирать на него материал.
— Ты ещё этого не читал, — отозвался Эрик, едва осиливший треть своей стопки. — Впрочем, тоже ничего особенного. Гиперконтроль, повышенная ответственность, умеренная агрессия в сторону подчинённых — как следствие. Всё довольно банально. А у тебя с этим Логаном?
— Относительно. Он сирота, что безусловно имеет своё влияние, родителей своих не знает. Повышенная отзывчивость, вероятно, слабые психологические границы — неспособность сказать «нет», — расшифровал он для Эрика, — особенно на просьбы о помощи, и вообще, обострённая способность к сопереживанию — слишком близко к сердцу воспринимает чужие проблемы. Также, вероятно, чрезмерная эмоциональная вовлечённость в работу. Но всё именно с пометкой «вероятно» — он ни разу не обращался к психологу за помощью. Кстати, состоит, или состоял, в отношениях с доктором Фосетт, а она тоже в списке. Возьму дальше её досье, оно достаточно толстое — за врачами контроль сильнее, у них психологическая нагрузка считается выше сотрудников скорой. А ты, как дочитаешь, бери напарника — Османа, у него там всего несколько листов.
Чарльз успел со скучающим видом добраться до середины стопки, когда Эрик, взявшись наконец за последнюю папку, вздрогнул и замер, раз за разом перечитывая несколько строчек.
— Чарльз, — позвал он. — Кажется, у нас проблемы.
— Какие проблемы? — встрепенулся тот, откладывая свои листы и переползая ближе.
— Большие, — ответил Эрик, наклоняя папку, чтобы Чарльзу было удобнее прочитать краткий отчёт об обращении в службу психологической поддержки.
— «Головокружения, потеря концентрации, все признаки отрыва от реальности, считает, что… его мысли читают другие люди…» Ты же не думаешь? — Чарльз вскинул на Эрика встревоженный взгляд. — Ему тут ставят обычный невроз.
— Ага, мне тоже такой можно ставить, если я вздумаю о тебе кому-то рассказать.
— Нет, у тебя это будет уже шизофрения с параноидным синдромом.
— Ну спасибо, — закашлялся Эрик. — И всё-таки. Если не невроз? Если мы и правда имеем дело…
— С телепатом? Это могло бы означать кое-что интересное…
— Ага, например то, что нам крышка.
— Не обязательно.
— Брось, Чарльз, тебя лишили способностей. Если у кого-то тут такие есть… Нам проще самим в окно выйти.
— Не хочу хвастаться, — Чарльз зажмурился, потирая уставшие глаза, — но телепатов моего уровня… скажем так, мало. Далеко не все они так же… хороши. И не каждый, кто читает мысли, способен на что-то большее. Тем более, что способности надо ещё развивать и тренировать, что без чужой помощи не всегда просто, мы оба это знаем. Так что если наш, пока потенциальный, телепат ещё не очень умел и опытен…
— Он всё равно телепат. Чарльз, не будь у тебя подавлены способности, я бы даже не сомневался. Сильный или слабый, опытный или не очень — у нас было бы, что ему противопоставить. В тебя я верю. Но сейчас…
— Ещё мы вполне можем противопоставить ему трезвый ум.
— Ага, доступный, как открытая книга.
— Не факт, — Чарльз поднял вверх палец. — Я далеко не сразу научился откапывать в чужой памяти что угодно — долгое время мне были доступны только сиюминутные мысли. И вот это наш шанс.
— Если только они ему и доступны.
— Хорошо, если он также силён, как я — шансов ноль, он сможет играть нами как кошка мышами. Но если я прав, то не всё потеряно. Нам стоит попробовать.
— Ты сумасшедший…
— Это интересно, — внезапно азартно прищурился Чарльз. — Переиграть того, кто может читать твои мысли.
— Ты свихнулся?! По-твоему, тут есть что-то интересное?
— Пфф. Мой друг, представь, что это… шахматы.
***
Разрабатывать стратегию доверили Чарльзу, как главному эксперту по телепатии. Хотя он и подшучивал, что уж кто-кто, а Эрик об общении с телепатом может книгу написать. Тот было отмахнулся, а потом вспомнил и хлопнул ладонью по полу:
— Шлем!
— Тьфу, — скривился Чарльз. — Во-первых, где ты его возьмёшь? Я не отслеживал его судьбу, но не сомневаюсь, что он сгинул где-то в глубинах моей замечательной конторы, и отдавать его они не пожелают.
— Но это единственное…
— А во-вторых, — он не дал Эрику закончить, — ты забываешь, что в больнице есть психиатрическое отделение.
— И что? — растерялся Эрик.
— И угадай, как скоро ты там с этим шлемом окажешься.
Эрик поморщился: конечно, не привлекать внимания — главное условие их работы.
— Лучшее, на чём можно подловить не очень опытного телепата — заставить его отреагировать на специально «озвученную» мысль, а лучше — цельный образ, это надёжнее простой речи. Учитывая, что все наши подозреваемые — медики, можно попробовать изобразить что-нибудь требующее их помощи: приступ, обморок… Я подумаю над этим, у меня должно хорошо получиться. Только желательно, наверное, застать их всех вместе, чтобы посмотреть, кто именно среагирует.
— Самого Османа, я думаю, можно исключить. И кстати, расспросить его можно будет относительно безопасно. Сомневаюсь, что он стал бы говорить такое, если бы читал мысли сам.
— Да, с ним стоит пообщаться, расспросить подробнее. Конечно! Он мог бы указать на конкретного человека! Я уверен, что в жалобах психологу он просто не стал называть имя. Это разом упростило бы дело.
— С него и начнём завтра?
— Да. Точнее, почти. Я не хочу упускать из вида ещё одну важную вещь — причину, по которой мы здесь оказались.
— М-м?
— Думаю, стоит пообщаться с нашим Наблюдателем. Заодно попробуем выяснить, что нужно ему, а значит, и нашей любимой конторе.
— Говори за себя, — скривился Эрик. — Как думаешь, это может быть опасно?
— Не накопай мы совсем ничего — я бы сказал да. Но сейчас… возможно, конечно, но не очень вероятно. Правда, рассказывать что-либо я бы не торопился.
— Хорошо. Говорить всё равно будешь ты. Моё дело поглядывать по сторонам.
— И подумай на досуге, на чём ты можешь поймать этого телепата — потом сразу едем в больницу.
— Хорошо, будет время — подумаю, — ответил Эрик, утягивая Чарльза в сторону кровати.
***
Наблюдатель согласился увидеться сразу. Ещё не было полудня, когда их уже пропустили через пост охраны и повели дальше. Эрика попросили сдать оружие; у Чарльза его не было, и Эрик отметил про себя, что лучше поскорее исправить это упущение, раз уж его друг может оказываться иногда без защиты телепатии. Окружение неуловимо угнетало, и Эрик быстро понял, почему.
