– Бедный мальчик! – произнесла Кисейная Барышня. – Затравили и испугали! – пальцами руки она убрала с лица распушенные волосы и достала шприц из кармана белого халата. Инъекция содержала голубоватое вязкое вещество, подобное растопленному воску. ЛОМО стояла в стороне и, закусив нижнюю губу, томилась в ожидании укола.

– Ну, давай же! – крикнула она, не желая ждать дальше. Внезапно Кисейная Барышня развернулась и всадила шприц прямо в сердце своей сестре-двойняшке.

– Что ты… – успела произнести ЛОМО и, прохрипев напоследок на нечеловеческом языке, плашмя упала на пол.

Кисейная Барышня нагнулась над Валерой и посмотрела ему прямо в глаза. Ширма безжизненности испарялась из ее томного взгляда, обнажая рабскую и затравленную душу.

– Ты ведь спас ее? – нежным шепотом произнесла она.

– Кого? – спросил Валера в надежде на то, что его освободят.

– Ну… – задумчиво произнесла Кисейная Барышня.

– Ее… Замученную, маленькую и униженную девочку. Спас же?

Кажется, Кисейная Барышня совершила фатальный поступок, выполнив свою миссию в этом мире, когда переложила всю ответственность за будущее на плечи другого человека.

Валера моргнул глазами, давая понять, что подразумевает положительный ответ. Несмотря на то, что его растерянность во взгляде выдавала незнание всего происходящего, Кисейную Барышню это вполне устроило, и она на прощание поцеловала Валеру в губы. В эти же мгновения все прикованные тела как по команде завыли, и протяжный неприятный вопль наполнил помещение отчаянием. Кисейная Барышня упала замертво следом за своей сестрой.

Тела, напоминающие до этого покойников, начали рывками дергаться, инстинктивно пытаясь выбраться.

Свет погас. Остался лишь крик и темная пелена перед глазами. Единственным молчащим из сотни пленных был Валера. Вскоре во всеобщем хаосе он всем телом почувствовал топот невидимого великана, а еще через несколько секунд его койка покатилась. В полной темноте. Наверное, куда-то к двери. Сейчас он ощущал, как этот ужасающий крик тянется за ним, словно призрак. Но вопреки всем законам природы скорость его движения почему-то опережала скорость звука в этом пространстве.

Валеру выкатили в продольный коридор. Металлическая дверь за ним захлопнулась, и крики душевно прокаженных остались где-то позади. Теперь он слышал лишь злобный шепот санитаров и слегка приглушенный гул развешанных под потолком тусклых люминесцентных ламп.

Где-то со скрипом открылась дверь. Валера откинул голову, чтобы увидеть очередного неприятного человека в белом халате. Из-за перевернутой койки казалось, что седовласый доктор шагает к нему по потолку.

Подойдя к мятежному пациенту и нагнувшись над ним, он спросил:

– Вы готовы к предстоящей операции? – голос звучал ехидно, с самодовольными нотками. Будто доктор хотел провести операцию, о которой мечтал очень давно и готовился десятилетиями.

– Какой операции? – взволнованно спросил Валера, в уме перебирая будущие увечья и уродства.

Но доктор в ответ ничего не сказал, а вместо этого достал что-то из кармана и спрятал за своей спиной, будто был озорным школьником. Он улыбался. Улыбка эта вовсе не содержала искренности. Скорее – озаряла сумасшедший разум, несущий страх незнакомому с темными гениями обывателю. Так улыбались только умалишенные маньяки, потрошащие свою очередную жертву кривым кухонным ножом. Доктор сделал инъекцию в сонную артерию своему пациенту. Валера не сопротивлялся. По-прежнему скованный ремнями, он пытался расслабиться, ибо прекрасно осознавал всю безвыходность ситуации. После укола по его кровеносным сосудам будто пропустили электрический ток, и мысленный круговорот в голове постепенно начал застывать. Появились странные фигуры, парившие в пространстве и принимавшие неведомые формы и цвета. Два санитара медленно покатили обреченного пациента вдоль коридора, и вспышки череды горящих ламп пробуждали его память.

Аня. Девушка Аня – школьная любовь осужденного на принудительную медицину внезапно возникла в сознании. Будто она была где-то совсем рядом и со стороны, с телеэкрана наблюдала за происходящим. И в этот же печальный момент в будущем смотрела на видео повтор прошлого, бывшего текущей реальностью для Валеры.

Пока его катили среди дверей и пустых носилок, сброшенных в кучу, он пытался заговорить о ней с санитарами, но те были молчаливы и все навязчивые вопросы Валеры попросту игнорировали.

– У меня есть девушка Аня, я ее очень люблю… – бубнил, запинаясь, Валера будто читал молитву. Ани давно уже не было с ним. – У нас с Аней будут дети скоро. Очень скоро. – На его реплики санитар глупо улыбался, даже не думая отвечать что-то серьезное.

– Моя бабушка родилась в двойне. У нас же будет двойня? Будет? – вопрошал Валера, на что один из санитаров ответил: «Будет, не волнуйся, все у тебя будет». После сказанного оба санитара загоготали, будто слышали такие слова впервые. Валера же на мгновение подумал, что они наделены разумом детей и не понимают дарованного им мира. Не понимают, что можно покорять его тайны.

– Я путешествовал в ее сознании… – взволнованно бормотал Валера. – Ведь я же… Я же психоаналитик! – воскликнул он.

В этот момент его вкатили в стерильную операционную. Доктор, облаченный в чистую спецодежду, ждал его, поправляя зеркальные микроскопические очки. Рядом с ним медсестра кропотливо раскладывала блестящие инструменты. В томном ожидании врач потирал руки. Увидев Валеру, он щелкнул пальцами в резиновых перчатках.

Валере ослабили ремни и, убедившись, что сопротивляться он не будет, вовсе его освободили.

Его переложили на операционный стол и зажгли над головой яркий прожектор. Введенный препарат превратил мышцы в рыхлое тесто, поэтому при всем желании он не мог куда-либо убежать. Сейчас доктор вскроет его черепную коробку, и тогда сознание точно улетучится в совершенно иные, неподвластные простому человеку миры.

Доктор аккуратно зажал голову пациента в тиски. Зажужжала медицинская пила. Черепная стружка посыпалась на вымытый пол. Ощущая дребезжание и сомкнув зубы, Валера закрыл глаза и окончательно отдался своим мечтаниям.

– Вы достигли чересчур опасных пределов, наш дорогой опытный образец! – поучительно произнес хирург, аккуратно положив срезанный кусок черепа на белую скатерть. Голос его из-за лицевой маски был глухим, будто в рот затолкали кусочки папье-маше.

Черепная коробка Валеры раскрылась, и он уже не почувствовал, как врач аккуратно и с любовь принялся удалять ненужные фрагменты почерневшего мозга. Сознание Валеры поднялось ввысь, оставив тело покоиться на операционном столе.

Они обезоружили Валеру физически, но не было такого сачка, которым можно уловить его безгранично мощную энергетическую оболочку. Метафизическое естество Валеры поднялось к самому потолку помещения и приметило одинокого паука, что сплел свою ловчую сеть в одном из углов. Паук будто почуял, что сейчас его крохотный хищный разум атакует нечто сверхъестественное и убежал в самый уголок сплетения блестящих нитей.

Валера энергетической стрелой ворвался в примитивный организм членистоногого создания с единственной целью – отомстить. Будучи порождением сверхразума, он запросто влиял на всю материю, и за мгновение существо из крохотного превратилось в метровое угрожающее создание, которым, словно подручным роботом, управлял перешедший в иное состояние Валера. Дежурившие возле входа санитары в ужасе помчались прочь, а доктор оказался прижат к противоположной от входа стене. Выругавшись на непонятном языке, он схватил медицинскую пилу в надежде, что сможет совладать с этим порождением иной вселенной. Однако все было тщетно: головотуловище паука издало противный чавкающий звук, и комок паутины врезался в доктора. Понимая, что теперь он полностью обезоружен, врач закричал. Паук подобрался к хирургу поближе и впрыснул в его тело свои пищеварительные соки. Тот захрипел, давясь собственной рвотной массой, ощущая в последние секунды своей жизни, как его тело переваривается изнутри.