– Не представляю, как поеду с тобой до самого Оргуна, – закатил он глаза. – Надо бы помыть тебя хотя бы в озере.

Мы вышли из камеры, прошли узким тюремным коридором с парой тускло освещавших его настенных факелов. Миновали нескольких стражников, которые не придали нашему появлению никакого внимания, затем вышли на улицу. На деревню уже опустились сумерки, и сельчане зажгли в домах свечи, а на улицах факелы.

Выйдя из переулка, в котором находилась тюрьма, Изир Текарай боязливо огляделся.

– Быстро идем, чтоб тебя никто не заметил. Хорошо, что сейчас по улицам шатается одна бухая шелупонь.

Он схватил меня за стертое веревкой запястье и с силой дернул вперед, я зашипела от боли. Голова закружилась, спина полыхала, и каждое движение отзывалось такой болью, что мне казалось, вот еще шаг – и я упаду.

– Скорей бы уже оказаться в Оргуне, – причитал изир, таща меня за собой. – Какая же это помойка, ваша Линорра. И люди здесь такие же грязные и вонючие. В жизни столько навоза не видел.

В глазах двоится. Приди в себя, Сейлин. Нельзя упустить момент. Камень… не дотянуться.

– Никогда больше сюда не поеду. Знал бы, и в этот раз бы отказался.

Ведро, колесо от телеги, бутылка на телеге. Успею ли достать?

– Мне определенно надо расслабиться. Сейчас сядем в карету, сделаешь мне приятное.

– О, я сделаю тебе приятное. Прямо сейчас.

Он обернулся, явно не расслышав. Со всего размаху бью его по голове пустой бутылкой. Бутылка вдребезги! Изир падает на землю и хватается за окровавленное лицо. Быстро сую руку ему в карман и вытаскиваю нож брата. Теперь бежать!

– На помощь! – хрипло закричал изир.

Скорее, пока сюда не сбежалось пол деревни! И я бросилась в первый попавшийся проулок, пробежала до пустых бочек и спряталась, пропустив бредущих куда-то сельчан. Дальше бежать! Но куда? Плевать, главное не останавливаться. Главное подальше. Не знаю как, но ноги сами привели меня к дому родителей. Но я не могу войти туда. Отныне у меня нет дома.

Я бежала, поскальзываясь на размытой дождем земле. Бежала изо всех сил. Через боль. Через не могу. Обвиненная в убийстве единственной подруги. Несостоявшаяся невеста и жена, несостоявшаяся мать. С каждым шагом я удалялась от того, к чему меня готовили с рождения, к чему я готовилась сама, чего в тайне ждала и надеялась – от любви и семьи. От уважения и почета. Я бежала от родителей, с каждым шагом осознавая, что умираю для них, что теряю их навсегда. Хотя разве я уже не потеряла их тогда, когда увидела себя в их глазах в грязи с залитой кровью Марси на руках?

Я бежала и плакала, и слезы мои набегу разлетались по щекам. Так вот, значит, как сжигают за собой мосты… Я больше не вернусь домой. Я бы обязательно вернулась через год или два, если бы смогла по-человечески проститься. Но я убегаю позорно, как побитая собака. Убегаю как трусиха.

Марси погибла не от моей руки, но из-за меня. И мне всю жизнь будет за это стыдно.

Добежав до завала в пещеру, я остановилась и, опершись рукой на огромный камень, наконец, перевела дух и обернулась назад. Моего дома отсюда видно не было, вокруг стояла кромешная тьма. Из пещеры сквозило омерзительным, тяжелым смрадом. Да я не сунусь туда даже под страхом смерти!

– Сейлин! – раздалось метрах в ста за деревьями. – Бесполезно прятаться! Я все равно тебя найду!

Это голос изира Текарая. Что же он собирается сделать со мной, раз так остервенело ищет. Остается лишь одно – он все-таки внял совету своей ручной бесовки.

Здесь небезопасно. Еще немного, и он может увидеть меня. Погорячилась я со страхом смерти. Затаив дыхание, я шагнула в тень между хламом, заваливающим вход в пещеру и каменной стеной, но замерла, так и не решившись полностью войти внутрь. А что, если этот мальчик, правда, погиб не сам? Да нет, бесов не существует. Это же безумие. Все бесы остались снаружи. А если они и есть, то явно не ожидают увидеть девку с отрезанными по плечи волосами в испачканной кровью мужской одежде. Такую, как я, они даже трогать побрезгуют.

Хуже уже некуда. Ох, зря я это… В прошлый раз тоже думала, что хуже некуда, и вот результат. Но выбор у меня не большой – или в руки стражников с изиром и на плаху, или пещера с нечистью. Недолго думая, я прошмыгнула в щель, но остановилась сразу у входа. Кромешная немая тьма не просто напугала меня, она меня парализовала, взъерошила все волосы на теле и заставила мое сердце биться как никогда быстро. Но все же тихо, чтобы бесы не услышали.

Я стояла и боялась даже дышать. Меня охватил какой-то первобытный ужас. Надо успокоиться. Возьми себя в руки, Сейлин. Живых надо бояться, а не мертвых! Глупости все эти проклятья и пророчества. А я просто глупая девка, променявшая богатую жизнь изиры на несбыточную мечту стать всадником дракона в Королевской Военной Академии.

Неужели я всерьез верю, что меня пустят даже на порог, не то, что зачислят в курсанты? Верю, Пречистая Хэо, я верю! Марси умерла за меня, и я не смею прожить эту жизнь напрасно. От нахлынувших эмоций я вновь расплакалась.

Прошло уже минут десять, но на меня все никто не бросался. Наверно, бесы тоже люди, и им стало, то ли жаль меня, то ли решили, что много чести вообще обращать на меня, замарашку, внимания. Не знаю. Неважно. Я сползла по каменной стене пещеры и не помню как, заснула.

– Сейлин, просыпайся! Хватит спать!

Я открыла глаза. В пещере было сумрачно, но откуда-то издали сквозь камни проникал луч солнца. Он отражался от водной глади и блестящих вкраплений в стенах и освещал пещеру неярким, но все же светом.

Передо мной стоял бледный мальчик лет десяти. Он выглядел очень усталым, точно несколько дней не спал. Его впалые глаза окружали темно-синие мешки, тонкие серые губы потрескались, будто он страдал от болезней и жажды. Его одежда была старой и поношенной, а ноги босыми и грязными. Светлые волосы не расчесывались очень давно, а водянисто-серые, как два мутных стеклышка, глаза смотрели равнодушно и как-то совсем не по-детски.

– Хватит спать, тебе пора просыпаться, – озадаченно повторил мальчик, глядя на меня.

– Я надолго уснула? – я поднялась на ноги.

– Ты проспала всю ночь, – ответил ребенок. – Ты разве не знаешь, что в пещеру ходить опасно?

– Знаю, но мне пришлось придти сюда.

– Это из-за того, что твоя одежда испачкана кровью?

– Наверно…

С удивлением осознаю, что спина больше не болит.

– От кого ты прячешься?

– От всех, – грустно ответила я, потупив взгляд.

– Это печально, – выражение лица мальчика стало понимающе сочувствующим.

– А ты что здесь делаешь? Тебе здесь находиться еще опаснее, чем мне.

– Почему? – без тени эмоций спросил он.

– Потому что ты маленький, а я уже взрослая.

– И поэтому ты прячешься в пещере? – все с тем же равнодушным лицом заметил мальчик.

– Как тебя зовут, остряк? – я сложила руки на груди и одарила ребенка недовольным взглядом.

– Лиспен, – ответил он. – Лиспен Грайн.

– Это не смешно, – еще сильнее нахмурилась я. – Лиспен Грайн умер много лет назад.

– Десять лет и сто девяносто три дня, – спокойно ответил мальчик. – Теперь я живу здесь. И если не хочешь присоединиться ко мне и тоже здесь жить, тебе надо побыстрее проснуться.

– То есть, я все еще сплю? – удивленно спросила я. – Как такое может быть?

– Это все пещера, – Лиспен говорил без единой эмоции на лице. – Она насылает на живых видения, а мертвым не дает упокоиться и держит здесь.

– То есть, все эти годы ты живешь здесь призраком?

– Да, Сейлин. И ты присоединишься ко мне, если не проснешься. Но пока у тебя еще есть время, и я покажу тебе выход, но пообещай мне кое-что.

– Что?

– Пообещай.

– Обещаю.

– Мои кости ты достать не сможешь, но, пожалуйста, забери у моей мамы ботинки, которые были на мне в тот день, когда я умер. Принеси их мне и брось в болото. Без них мне холодно.