— Это был мальчик?

— Это сатана, бог ядовитых мух. Так поначалу звали финикийское божество, как и всех детей, которых ты породил бы. — Улыбка сошла с её лица. — Понимаешь, ты так весело ко всему относишься, что даже не придаёшь значения моим словам.

— Когда они обращены ко мне, я весь внимание. Но сейчас ты говоришь со своим мужем. — Он ласково улыбнулся. — Я не стану слушать твои ядовитые замечания, адресованные лорду Ричарду, а постараюсь снова развеселить тебя. Вдруг мне повезёт, и ты рассмеёшься. Эдвина, смех пойдёт тебе на пользу.

У него была такая обаятельная улыбка, что Эдвине казался он самым красивым мужчиной из всех, кого она когда-либо встречала в жизни. Его лицо озарялось мягким, тёплым светом, словно солнцем, всходившим на востоке. Не в силах отвести глаз, она смотрела на него, потом, спохватившись, с трудом оторвала взгляд от этого невыносимо прекрасного лица.

— Пусть хохочут шуты в замках, — запоздало возразила она.

— Можно, я стану твоим шутом, Эдвина? Разреши мне служить и услаждать твою жизнь. Я смогу, ты знаешь.

Она взглянула на него и сразу же пожалела. Снова восход солнца.

Ускорив шаг, она торопливо направилась к Бринн, упрямо глядя прямо перед собой.

— Мне ничего не нужно от тебя. Я ничего не хочу ни от одного мужчины.

— Мне по душе мысль о мальчике, но Вельзевул — неподходящее имя. Мы назовём его Малик, в мою честь.

Мальчик, такой же красивый, как и этот человек. Она почувствовала внезапный прилив сожаления. Не к себе. Не за себя.

— Что не так?

— Ничего, — опустила голову Эдвина, спрятав выражение глаз за длинными ресницами. Он рванулся вперёд и остановил её.

— Если я причинил тебе боль, то это вовсе не пустяк. Это очень важно.

— Я бесплодна, — торопливо пояснила Эдвина. — И не донашиваю детей.

— Виноват в этом только твой муж. — Он фыркнул. — Но если учесть, что у меня нет недостатков, то…

— Что ты такое говоришь? На женщине всегда лежит вина.

— В моей стране так не думают.

— Ты не понимаешь. — Она выскользнула из его рук. Её голос зазвучал хрипловато, в нём слышалась боль: — Они не живут. Они ненадолго становятся моими, но потом умирают.

— Понимаю. — Его голос зазвучал мягче. — Позволь мне стать твоим другом. Разреши мне делить с тобой твои тревоги.

Ей захотелось взять его за руку. Он не был похож на Ричарда: тот только и делал, что укорял её и заставил стыдиться своего тела.

Он никогда не горевал, когда умирали их дети. А у неё появлялся только тогда, когда мог снова насиловать её тело. Эдвина почти поверила Малику. Однако она понимала, что нельзя быть с мужчиной и остаться свободной. А это новое чувство свободы пришло к ней с гибелью Редферна.

Предложенный Маликом покой обошёлся бы снова частичной утратой своего ≪я≫. Она повернулась и почти бегом кинулась к подножию холма, где стояла Бринн.

— Алиса очнулась! — задыхаясь, выпалила она.

Бринн, увидев выражение лица Эдвины, встревожилась:

— В чём дело? Она не в себе?

— Нет, она всё хорошо осознаёт.

— Малик… — понимающе заметила Бринн, оглянувшись.

— Я сказала Алисе, что ты придёшь к ней, — прервала её Эдвина. — Потом позови меня, я посплю около неё. И ты тоже отдохни. Не только Алиса ранена.

— Когда помогу всем здесь. — Бринн с беспокойством всё чаще всматривалась в руины Редферна, в то направление, куда несколькими часами раньше умчалась Гейджина с капитаном Лефонтом и солдатами. — Уже много времени прошло с их отъезда, правда? Пора бы им вернуться.

— ≪Она беспокоится о норманнке≫, — поняла Эдвина.

Бедняжка Бринн, как только у неё хватает сил обуздывать внутреннюю боль и противоречия!

Едва Эдвина определила свой собственный путь, как у Бринн начались трудности.

— Они преследуют Ричарда?

Продолжая вглядываться в даль, Бринн кивнула.

— Ты не сможешь взглядом притянуть её сюда, — мягко заметила Эдвина.

— Знаю, — обернулась Бринн. — Какая же я глупая!

Она направилась к лежаку, на котором спала Алиса. Малик уже сидел возле Алисы. Эдвина не могла слышать, о чём они говорили, но смех Алисы до неё долетел. Ничего удивительного, его шутки могли бы, наверное, рассмешить и умирающего. Словно почувствовав на себе взгляд Эдвины, Малик поднял голову. Его лицо озарила радостная улыбка, он смотрел на неё с таким пониманием её чувств, с такой готовностью помочь ей, что она вновь поразилась его неотразимости. Взглядом он звал её, умолял подойти.

— «Слишком высокая плата, — одёрнула она себя, — непомерно высокая».

***

Гейдж вернулась в лагерь почти в сумерках. Жива! Бринн, увидев её, с облегчением вздохнула. Даже в надвигавшейся ночи невозможно было спутать её силуэт. По холму медленно поднимались всадники, их флаги обвисли и не трепетали на ветру.

— «Как же они устали!» — подумала Бринн.

Бринн направилась им навстречу.

Кобыла Гейджины встала на дыбы, увидев шагнувшую из кустов Бринн, но Гейдж быстро осадила её.

— Ты ещё не спишь? — грубовато спросила она. — Думаешь, без отдыха тебя надолго хватит?

— Как и тебя. — Бринн собиралась с духом, всё ещё не решаясь спросить о Ричарде.

Словно прочитав её мысли, Гейдж покачала головой.

— Мы не нашли его, так что можешь отдыхать со спокойной душой. Кровь не пролилась. — Она повернулась к Лефонту. —Отдыхайте несколько часов, а потом отправляйтесь в Редферн, ты там посмотри, что ещё можно спасти. Покрывала, продукты. — Она оглянулась на тлеющие чёрные руины. — Видит Бог, там не много осталось.

— А с ними что делать? — спросил Лефонт, кивнув в сторону шевелившихся у костров теней.

— Постараемся по возможности разместить этих людей, пока не построим для них новые дома.

— Построим? — в ужасе эхом отозвался Лефонт. — Я солдат, а не строитель.

— Тогда сообрази, где найти мастеров! — повелела Гейдж. — Я хочу, чтобы дома воздвигли ещё до первого снега. Каменные. И замок должен быть из камня. Такой же, как неприступный Бельрив.

— Зачем тебе это? — Бринн не могла скрыть своего удивления. — Ты и вправду думаешь принять от Вильгельма Редферн в своё владение?

— Может быть. Он располагается недалеко от моря, что удобно для торговли. Земли плодородные.

— Ты ещё не уверена, а готова приложить огромные усилия и потратить много денег.

— Тогда мне придётся постараться и пополнить свои сундуки, верно? — Она снова повернулась к Лефонту. — Если найдёшь мастеров и рабочих на этой неделе, то я поручу строительство Гийому, а ты отправишься с нами в поход.

Лефонт даже не спросил куда. Он так обрадовался, что сможет избавиться от позора. Он рождён воином, а не строителем и не собирается забросить свой меч.

— Я найду мастеров. Даже если за ними придётся посылать в Нормандию, вы их получите, миледи. — Он слез с лошади и жестом приказал солдатам следовать за ним. — Четыре часа на отдых. Не больше.

Бринн смотрела, как солдаты медленно разбредались по лагерю.

— И всё-таки это очень странно. Воин и строитель.

Гейджина спрыгнула с лошади.

— Не люблю бессмысленных разрушений. Это оскорбляет меня. Другое дело — на войне, там действуешь сознательно.

— Скажи об этом людям, попадавшимся тебе на путях войны. Женщинам, мужчинам, детям, старикам. Они же невинны.

— В мире их немного. — Гейджина задумчиво почесала затылок. — Я не защищаю себя. Я делаю то, что необходимо, чтобы выжить и процветать в этом мире. — Она поискала взглядом кого-то среди спавших вповалку. — Где Малик?

— Там, — Бринн показала на лежак под деревом. — Он очень устал. Он и Эдвина взялись помогать мне.

— Однако у него хватило здравого смысла лечь, когда силы на исходе, а ты — всё на ногах. — Гейджина заговорила резче: — Ради Бога, иди спать!

— Сейчас. — Бринн провела рукой по своим волосам. — Я только ждала твоего возвращения.

— Взглянуть, не принесла ли я голову Ричарда?

— Нет, мне хотелось… — Бринн слишком устала для выдумок в своё оправдание. — Я хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.