В коридоре им попался озабоченный Эрриэль, подпирающий стенку у дверей комнаты крылатых принцесс, и галдящая компания позвала его с собой. Тот радостно кивнул, попросил пять минут, чтобы переодеться, и вскоре присоединился к ним, нацепив на себя чёрный костюм, весь расшитый серебром, и крокодиловые туфли.

– Ты чего в таком виде? – оторопели наследники, оглядывая свои потёртые джинсы и кислотные футболки.

– Да, надо было проще одеться, не мой же праздник! – стукнул себя по лбу ушастый телохранитель, но переодеваться не побежал, справедливо опасаясь, что уйдут без него.

– Водку брать? – спросил кто-то из компании.

– А Аркаша будет? – поинтересовался другой.

– Нет, он только завтра приедет.

– Тогда не надо!

***

Подробности мальчишника лучше всего передаёт объяснительная, которую молодые люди наутро были вынуждены написать в местном отделении полиции.

Итак, восемь утра, четыре часа до свадебной церемонии. В «обезьяннике» сидят Рандиэль, Дорриэль, Эрриэль и ещё пара десятков ушастых.

– А мне в двенадцать надо быть у священного баобаба… – уныло протянул Дор.

– Знаешь, братишка, та же фигня… – вздохнул Рандик.

– Да нам всем бы туда не помешало, всё-таки, без свидетелей как-то не принято… – отозвался Эр.

– Да отпусти ты нас, капитан, мы все же все взрослые, адекватные эльфы! – взмолились они полицейскому, отделённому от компании коваными решётками. Капитан поглядел на них сильно скептически.

– Значит, адекватные? Адекватных эльфов в полицию за такие проступки не забирают!

– А за что нас вообще арестовали? – осторожно поинтересовался старший принц.

– Никто вас не арестовывал! – запротестовал стражник.

– Тогда задержали, – настаивал наследник.

– Вот! Вы даже не помните, что натворили, а ещё заявляете о своей адекватности!

– Давайте подумаем, за что нас забрали! – шёпотом произнёс Рандиэль, обращаясь к остальным. – Кто что помнит?

Ушастый народ чесал затылки, ерошил шевелюры, разводил руками, морщил лобики, но никаких противоправных поступков никто за собой не припомнил.

– Ладно, пишите объяснительную на имя начальника отделения, – смилостивился страж порядка. – Я отнесу.

Записку писали все вместе и очень недолго, в результате на стол капитану лег листок, в правом верхнем углу которого было нечертано: «О светлейший из светлейших! О лучезарнейший из лучезарнейших! О, глава доблестной полиции Сильвермуна!», а посередине красовалось название: «Объяснительная». Далее капитан, слегка заикаясь, громко прочитал: «Были неправомерно удерживаемы и провели ужасающую ночь…»

– Вас только два часа назад привезли! – он потряс запиской.

– Они мне показались вечностью! – взмах руки наследника. Капитан продолжил чтение: «… на нарах!»

– Наши диваны – это предпоследняя коллекция Грандиэля! – схватился за голову эльф.

– Вот-вот, я как раз понял, почему эту коллекцию заменили, согласно кивнул головой принц.

Далее опус звучал следующим образом: «Причины нашего неблаговидного поступка весьма загадочны и коренятся, скорее, в области иррационального, посему мы не в силах дать случившемуся сколь-нибудь приемлемого объяснения. Как существа тончайшей душевной организации мы не можем не чувствовать всю глубину нашего падения, однако та же причина впредь едва ли позволит нам помыслить о возможном рецидиве. Предлагаем первое: рассматривать случившееся как недоразумение и, второе, отнестись к нам снисходительно, тем более, что свою порцию душевных терзаний (смотреть выше) мы уже получили. Искренне ваши, принцы».

– Какие принцы? – с подозрением спросил стражник. – Укажите, из какого клана!

– Ты откуда такой взялся? – наперебой загалдели ошеломлённые таким потрясающим невежеством обитатели «обезьянника».

– Из Нижнего Мухонора! – гордо ответил капитан. Столичная аристократия обменялась недоумевающими взглядами. – Нас в это отделение новый министр полиции пригласил. Его Повелитель назначил на должность неделю назад.

– А старого куда дел? – поинтересовался Дорриэль, за устройством личной жизни несколько отставший от общественной.

– Снял за взятки, – пояснил полицейский. – В рамках борьбы с коррупцией.

Услышав это заявление, Эр иронично скривил губы.

– Интересно, почему новый министр назначил руководящий состав из какого-то богами забытого Мухо… нора?

– А у него там дача! – радостно объявил капитан. – Он с нами ещё триста лет назад по дискотекам бегал и рыбу ловил.

– Сильвермун – это тебе не Мухонор! Подданные Светлого Леса должны знать в лицо своего Повелителя! – возмутился бывший начальник дворцовой стражи.

– Я знаю! – эльф указал на парадный портрет Вирэллона, именно на этот случай повешенный на стену. Портрет, судя по степени потёртости, висел здесь добрую сотню лет.

– А племянников Повелителя, значит, знать не полагается? – не унимался Эрриэль.

– Нет, а зачем? – удивился капитан.

– Ну, например, потому что они являются наследниками престола.

– Гонишь! – не поверил стражник, но, вспомнив о манерах и о том, что обращается к столичным аристократам, поправился: – Вы, наверное, изволите меня обманывать?

«Уехать, что ли, в этот Мухонор? – тоскливо подумал Эр. – Ни зубрёжки титулов, ни страшных дворцовых тайн, ни возни с малолетними принцессами…»

– Откройте любой журнал, там на первых пятидесяти страницах сплетни из жизни королевского двора, с фотографиями. Кстати, в чём вы посмели обвинить принцев правящего дома? – давил на полицейского Эрриэль, понимая, что ещё пара часов, и женихов можно, даже нужно, не выпускать, а запрятать ещё дальше, чтобы спасти от мести со стороны невест.

Капитан округлил глаза и страшным голосом произнёс: – В кощунстве!

Компания замерла с открытыми ртами. Кощунство – такого преступления они даже не могли себе представить. Если честно, народ полагал, что их забрали за какой-нибудь хулиганский поступок: либо они грязно приставали к стриптизёрше, либо, наоборот, от неё отбивались; либо не заплатили за выпивку в баре, либо, наоборот, выпили весь запас спиртного и требовали у владельца продолжения банкета; либо хватали за выступающие места девушек на улице, либо, наоборот, игнорировали девушек и приставали к их кавалерам. Но кощунство! Это означало, что они или требовали сместить Правителя (и зачем это могло понадобиться счастливым наследникам?!), или покусились на жизнь и достоинство священного баобаба (но к королевской роще они и на километр не приближались, проведя ночь в том районе Сильвермуна, где была сосредоточена бурная ночная тусовка).

– А в чём конкретно выразилось данное кощунство? – вспомнив о своём дипломе юриста, поинтересовался одноклассник Рандиэля, моментально трезвея.

– Ваша компания оскорбила верноподданнические чувства первородной расы, нарушила статью 213 подпункты «а» и «б» уголовного кодекса эльфийской ассоциации путём разжигания политической, идеологической, физиологической и расовой ненависти к правящей династии, – не моргнув глазом, заявил полицейский. – До семи лет!

Компания подняла упавшие челюсти, пальцами вернула на место округлившиеся глаза и с подозрением уставилась на полицейского, судя по сказанному, готовившему государственный переворот путём устранения наследников.

– Конкретнее, пожалуйста, без фактов ваше обвинение ни один суд даже рассматривать не будет! – потребовал юрист.

– Да пожалуйста! – капитан достал из стола протокол. – Ваши слова? – он начал зачитывать: «Повелитель должен выгнать наследника поганой метлой: на втором литре сломался, слабак!», «Принцы только позорят Повелителя – оба не смогли расстегнуть лифчик стриптизёрши!», «Наследник – подкаблучник, рогатая хвостом повела, он к этому хвосту и свалился!», «Его брату, видимо, эльфийки не дают, вот он на варварку и польстился!»

– Это же мы сами про себя говорили! – завопили принцы. – Нам можно! Мы в самоуничижительном смысле!

– Вот! – поднял указательный палец полицейский. – Сами признались!