Если бы сейчас она не носила под сердцем ребенка, то, вполне вероятно, сумела бы найти решение проблемы, пусть даже ради этого ей пришлось бы на какое-то время уйти от мужа и забрать Гарри с собой. Но после рождения первенца она так долго вновь не могла забеременеть…
Простая Алохомора не помогла, и Лили потребовалось как следует повозиться, чтобы открыть эту мордредову дверь. Узнай Джеймс, что жена применяет энергоемкое колдовство, он бы ужасно рассердился, ведь колдомедики предупреждали Лили: если она хочет сохранить плод – постараться колдовать как можно реже. Впрочем, в данный момент ее занимал не тот малыш, который рос не по дням, а по часам в животе, а тот, что тихо всхлипывал, свернувшись калачиком на кровати под алым балдахином.
Лили осторожно прилегла рядом с сыном и прижала его к себе.
– Мамочка, ты же не позволишь ему отослать меня? – донесся до нее глухой от слез голос Гарри.
– Давай сделаем так: ты поедешь в Дурмстранг и попробуешь освоиться там, а если у тебя не получится, сразу пришлешь мне сову. Я завтра же поговорю с Сириусом. Уж коли кто-то и сможет повлиять на твоего отца, так это он. Хорошо, милый?
– Я не хочу никуда ехать… – худенькие плечи Гарри вздрагивали от плача. – Не хочу…
– Тш-ш-ш… – Лили поцеловала сына в затылок. – Мы обязательно что-нибудь придумаем. Безвыходных ситуаций не бывает, Гарри.
К сожалению, наутро оказалось, что у Гарри действительно нет никакого выбора, кроме как отправиться с отцом в далекий Дурмстранг. Поттер-младший вел себя на удивление мужественно. Он изо всех сил кусал губы, чтобы не расплакаться, когда прощался с матерью. Глядя на его опухшее от слез лицо и покрасневшие глаза, сердце Лили сжималось от жалости и дурных предчувствий. Она сама застегнула на мальчике теплую зимнюю мантию: у Гарри так дрожали руки, что он бы не справился с многочисленными крючками.
– Может, все-таки передумаешь? – с мольбой спросила она мужа.
– Нет. Так надо. Я делаю это для нашего сына, – отрезал Джеймс. – Гарри, возьмись за эту цепочку, закрой глаза и ничего не бойся. Раз… Два… Три…
Через мгновение Лили потерянно стояла одна в полутемной прихожей.
***
Риддл не преуспел в своих попытках уговорить Джеймса не отсылать сына в Дурмстранг. На следующий же вечер Северус выслушал его подробный отчет, перемежавшийся столь несвойственными Тому ругательствами.
– Я битый час пытался убедить этого упрямого кентавра одуматься, но он не пожелал внять голосу разума, – сокрушался Риддл. – Вот уж никогда не предполагал, что человек, которому доверено охранять покой граждан магической Британии, такой несносный упертый баран. Мне кажется, пригрози я ему увольнением с должности, он бы и ухом не повел!
– Ты бы ни за что так не поступил, – безжизненно произнес Снейп. – Ты же не путаешь личное и общественное. Поттер великолепно справляется с занимаемой должностью. Преступники боятся его как огня… Кроме того, он в своем праве… Я не в состоянии ничего предпринять. Пока Гарри не исполнилось восемнадцать, Джеймс является его законным опекуном.
– Но ведь так он действительно заключит помолвку с Малфоем! – возмутился Том.
– Обычную – вполне возможно, но не магическую, – грустно улыбнулся Северус. – Магия не позволит Гарри вступить в иные брачные узы. И это, признаться, мое единственное утешение. Я и так чувствую себя круглым дураком. Не следовало именно сейчас сообщать Поттеру о том, что Гарри – мой Истинный Избранный. Он оказался совершенно не готов услышать такую шокирующую правду.
– И что же ты теперь намерен делать?
– Ждать, Том. Просто ждать. Как только Гарри будет грозить опасность, Джеймс придет и попросит моей помощи.
– А если этого не произойдет?
– Это непременно случится. Поттер, каким бы упрямым ослом он ни был, любит своего сына.
***
Гарри вполне предсказуемо не прибыл в Хогвартс после рождественских каникул.
На следующее утро за завтраком Дамблдор, который тоже лишь вчера вернулся в школу и казался чем-то безмерно опечаленным, попросил Снейпа уделить ему вечером несколько минут. Северус понимал, что речь, без всякого сомнения, пойдет о Поттере и причине его внезапного исчезновения, и он не ошибся.
Когда он вошел в покои директора, тот как раз пристально изучал присланное Джеймсом уведомление о переводе сына в Дурмстранг.
– Добрый вечер, Северус, – поздоровался с ним Альбус, откладывая документ в сторону. – Чаю? – осведомился он как радушный хозяин.
– Нет, благодарю вас, – вежливо отказался Снейп.
– Да, да… – вздохнул Дамблдор. – Вы выглядите так… по-человечески, что я все время забываю о ваших иных вкусовых пристрастиях. А я вот выпью… – он призвал чайник и чашку и плеснул себе ароматного напитка. Северус обратил внимание, что вазочка с засахаренными лимонными дольками – любимым лакомством Альбуса – так и осталась стоять на маленьком столике. Директору явно сейчас было не до сладостей. – В Нурменгарде (1) царил ужасающий холод, – сказал он, словно разговаривая сам с собой. – Я до сих пор чувствую его… Не представляю, как он выдержал все это столько лет… Бедняга Геллерт! Простите меня, Северус. Я вызвал вас вовсе не для того, чтобы расстраивать собственными переживаниями. Просто присутствовать при кончине когда-то очень дорогого тебе человека – неимоверно тяжело.
Северус не произнес ни слова, и, надо полагать, директор принял его молчание за готовность выслушать его.
– Я не думал, что увижусь с ним снова, – продолжил Альбус. – Геллерт обладал гордым и независимым характером, и, разумеется, поражение, которое он потерпел от меня, уязвило его самолюбие, но, вероятно, все мы перед смертью становимся сентиментальными. Ему дали возможность попрощаться с одним-единственным человеком, и он попросил охранников связаться со мной. Насколько я знаю, Батильда полностью прервала с ним общение… Как странно… Не так давно лишь при упоминании имени Геллерта Гриндевальда волшебники Европы дрожали от страха, а два дня назад на моих руках испустил свой последний вздох древний старик, дряхлый и немощный. Как он радовался моему приходу! Как был счастлив, что я не отвернулся от него… Мерлин, как же я его… – Дамблдор не договорил. В гробовой тишине он отпил из чашки, и Северус заметил, что его руки слегка подрагивают. – Еще раз прошу меня извинить… – директор снова глубоко вздохнул, пытаясь совладать с собой, – вам это все абсолютно не интересно…
– Отчего же, – наконец подал голос Северус, – я прекрасно помню это эпохальное сражение. О нем писали в «Ежедневном пророке», так же как и о том, что вас и Геллерта Гриндевальда связывали отношения, куда более близкие, чем просто юношеская привязанность.
– В «Пророке» часто печатают всякий вздор, но в данном случае это чистая правда, – печально улыбнулся Альбус. – К сожалению, наши с ним отношения окончились трагедией… Мне до сих пор тяжело и больно говорить об этом. В любом случае… Геллерт умер вчера ночью, и все, что между нами было, останется теперь лишь в моей памяти. Благодарю вас, Северус, за то, что выслушали меня. Иногда даже самым сильным из нас необходимо выговориться…
– Я был рад оказаться вам полезным, но, полагаю, вы позвали меня не для этого.
– Совершенно справедливо, – Дамблдор поправил свои очки-половинки и вновь придвинул поближе письмо от Джеймса Поттера. – Как вам, разумеется, известно, студент с вашего факультета не прибыл в школу после рождественских каникул. Его отец уведомил меня, что перевел Гарри в Дурмстранг. Вы знаете причину, по которой он это сделал?
– Да, – коротко кивнул Северус, – и уверен, мальчик скоро вернется обратно в Хогвартс.
– И почему вы так считаете? – Дамблдор пытливо взглянул в лицо Снейпа, точно стараясь проникнуть ему в душу.
– Раз уж сегодня вечер откровений… – Снейп задумался. Пожалуй, глупо и дальше было скрывать от директора факт, что Гарри являлся его Истинным Избранным. – Мне хотелось бы ознакомить вас с одним документом, касающимся фамильного наследия Принцев. Только попробуйте посмотреть на эту ситуацию непредвзято, Альбус… – Северус положил перед Дамблдором найденный в библиотеке Принц-мэнора манускрипт и откинулся на спинку кресла. Он вдруг почувствовал себя почти по-человечески усталым и измученным. Если еще и Альбус обвинит его Мордред знает в каких грехах… Впрочем, мудрому директору не были присущи ни порывистость, ни упрямство, ни предубеждение против Снейпа, свойственные Джеймсу Поттеру.
