– Господин Министр, чем обязаны?

– Я пришел поговорить с вами о вашем сыне.

– Вот оно что… – лицо Джеймса окаменело. – Я полагал, Снейпу хватит ума не обращаться к вам за помощью…

– Во-первых, все-таки «профессору Снейпу», – вкрадчиво сказал Риддл, – а во-вторых, считаю, вам необходимо меня выслушать и лишь потом решать судьбу Гарри. Как вы знаете, много лет назад профессор Снейп усыновил меня и ввел в род Принцев. Я прекрасно осведомлен обо всех фамильных тайнах, в том числе и о том, что Принцы связывают свою жизнь исключительно с Избранными, разумеется, с их полного на то согласия и после наступления совершеннолетия. И даже испытал на себе отголоски этой древней Магии. Профессор Снейп никогда на моей памяти не нарушал законов, принятых в волшебном обществе. И уж, конечно, не собирается делать этого теперь. Я абсолютно не понимаю причин вашего гнева и тем более столь поспешного перевода Гарри в другую школу, да еще такую отдаленную.

Поттер-старший ничего не ответил. Он молча прошелся по кабинету, открыл дверцу резного шкафчика, достал оттуда бутылку огневиски и два бокала. Разлив янтарную жидкость по стаканам, он протянул один из них Министру, отпил солидный глоток из второго и лишь затем заговорил.

– Я прочел документ, о котором вы упоминали, Том. В нем нет ни слова, что Избранным мистера Снейпа является мой сын. Мне не было предоставлено ни единого доказательства этого. Профессор предложил нам с женой просто поверить ему и совершить обряд односторонней магической помолвки, якобы для того, чтобы помочь Гарри справляться с последствиями совершенно недопустимой связи между учителем и учеником.

– Но вы же сами понимаете, что на данный момент эта связь существует исключительно на уровне магических потоков, образовавшихся в тот миг, когда они впервые друг друга увидели. До совершеннолетия Гарри она такой и останется. Помолвка ни к чему не обяжет мальчика, пока ему не исполнится восемнадцать, тогда как профессор Снейп лишит себя на ближайшие семь лет вообще какой-либо личной жизни. В то же время пытаться насильно разлучить тех, кого уже соединила Магия… Простите меня, Джеймс, это не только недальновидно, но и опасно.

– Это вы простите меня, Том. Я прагматик и не верю в каракули, начертанные на куске пергамента. Да и где доказательства в подлинности этого документа? Я знаю одного мошенника – Наземникуса Флетчера. Он частый гость в Аврорате. Этот пройдоха за пару галлеонов с удовольствием нарисует вам точно такой же манускрипт. Я глубоко уважаю вас, но даже если вы прикажете мне принять заявления Снейпа за чистую монету и заключить эту помолвку, я не сделаю этого!

– Но почему? – не выдержал Риддл. – Неужели лишь из-за антипатии, которую вы питаете к профессору Снейпу?

– И поэтому тоже. Но это не основная причина. Гарри уже обещан Драко Малфою. Мы не совершали никаких обрядов, но я дал Люциусу свое слово и не намерен нарушать его.

– Но послушайте, Джеймс… Будьте вы благоразумны! Мистер Малфой и сам происходит из чрезвычайно древнего рода. Кому, как не ему, чтить семейные традиции? Если вы объясните Люциусу, что речь идет о связи, образованной самой Магией, он, без всякого сомнения, откажется от своих притязаний на вашего сына.

– Гарри. Не станет. Супругом. Снейпа, – медленно процедил Поттер. – Никогда. Я этого не допущу. Насколько я в курсе, являясь законным опекуном Гарри, только я вправе решать подобные вопросы до его полного совершеннолетия.

– Да, это правда, – сник Риддл. Он боялся представить, как сообщит отцу ужасную новость о том, что его миссия позорно провалилась.

– Давайте же не будем больше об этом говорить, – миролюбиво закончил беседу Джеймс. – Гарри завтра же отправится в Дурмстранг. А после восемнадцати лет вступит в магический брак с Драко Малфоем. Я бы посоветовал мистеру Снейпу поискать своего Истинного Избранного в другом месте.

***

Если Джеймс рассчитывал, что после ухода Министра магии его оставят в покое, он глубоко заблуждался. На сей раз за практически невыполнимое дело по убеждению упрямца-Поттера взялась его собственная супруга в его собственной спальне. Похоже, сегодня можно было забыть и про нежный секс перед сном, и про сам сон.

– Почему ты отправляешь Гарри именно в Дурмстранг? Это же Мордред знает где! – расстроенная Лили сидела на разобранной постели и расчесывала свои роскошные волосы. При иных обстоятельствах Джеймс непременно помог бы ей, чтобы через пару минут, отложив гребень в сторону, начать целовать шею и плечи жены, но нынче Лили явно пребывала не в том настроении.

– По мне, хоть на край света, лишь бы подальше от Снейпа, – раздраженно буркнул Поттер-старший.

– Джеймс, я тебя не узнаю. Из-за каких-то снятых в детстве баллов и нескольких отработок ты собираешься выслать Гарри из Англии?!

– Да при чем здесь баллы?! – окончательно вышел из себя Поттер. – Ты словно не присутствовала за столом во время моего разговора со Снейпом! Ты хоть поняла, что задумала эта трехсотлетняя летучая мышь? Он намеревался вынудить нас заключить помолвку, а затем и брак с нашим сыном. Ты хочешь для Гарри супруга-вампира? Желаешь, чтобы наш род прервался? Ведь у них никогда не будет своих детей! Им и Зелье мужской беременности не поможет, так как зачать ребенка от вампира невозможно. Кроме того, даже если забыть, что я не терплю Снейпа – а я действительно не выношу его! – у нас уже имеется предварительная договоренность с Люциусом. Мальчишки души друг в друге не чают. Раз уж такой тихоня, как Драко, согласился принять участие в безобразиях, которые учинил наш сын в Хогвартсе, можешь не сомневаться – лучшего партнера для Гарри на всем свете не сыщешь! И, пожалуйста, не напоминай мне, что у Малфоев исстари рождается только один ребенок. Во-первых, это не так. У кого-то из дальних предков Люца было аж трое ребятишек, а во-вторых, ни у меня, ни у Малфоя нет предрассудков на этот счет: в крайнем случае наши мальчики смогут зачать детей по очереди. На это у них и предусмотрены равноправные партнерские отношения.

– Ты рассуждаешь как Малфой, – расстроенно отозвалась Лили. У нее ужасно болела голова и хотелось лишь одного: чтобы этот кошмар поскорее закончился. – Род. Потомство… Словно Гарри – племенной жеребец, а не наш любимый малыш, которому мы желаем счастья. И я, и ты, между прочим, хотя почему-то ты со вчерашнего вечера только и делаешь, что пытаешься доказать мне обратное. Лично я верю в магическую связь, о которой говорил профессор Снейп. Ты хочешь пойти против воли самой Магии?! Я думала, хоть Министр тебя немного вразумит… – она прибегла к своему наиболее безотказному оружию и заплакала. Однако хотя слезы жены и смягчили гнев Джеймса, должного результата они все же не принесли.

– Тебе нельзя так волноваться, дорогая, – сказал он, легонько погладив Лили по руке, – уже поздно. Я заказал нам с Гарри портключ на завтрашнее утро, так что ложись отдыхай.

– Знаете что, аврор Поттер… – Лили поднялась с постели и негодующе посмотрела на мужа. – Пожалуй, сегодня вам придется обойтись без моего общества!

***

В ту бесконечно долгую ночь Лили Поттер никак не могла уснуть. Впервые за тринадцать лет замужества она настолько серьезно поругалась с Джеймсом, что постелила себе в гостевой комнате.

Впрочем, не успела она опустить голову на подушку, как из спальни Гарри донесся негромкий всхлип.

Лили надела домашние туфли, вышла в коридор и толкнула дверь. Разумеется, заперто. Вчерашний вечер напрочь разрушил атмосферу доверия, всегда царившую в их семье. Джеймс – любящий муж и отец – в один миг превратился в аврора Поттера, а маленький Гарри – в заключенного, которого необходимо закрыть на замок, чтобы не устроил побег. Джеймс винил в этом, естественно, Снейпа. А Лили… Каким-то внутренним чутьем, свойственным, наверное, всем матерям, она чувствовала: Снейп не лгал. Его обычно такой холодный взгляд теплел, когда он говорил о Гарри. Лили понимала: ее мужем движет глупая детская неприязнь, и в угоду ей он готов был, сам того не ведая, сломать Гарри жизнь.