Том не верил своим глазам. Он всегда полагал, что для Северуса просто не существует ничего невозможного, и вот теперь тот столкнулся с практически непреодолимой преградой.

Риддл мучительно размышлял, есть ли выход из создавшегося положения, и не видел ни единого.

После нескольких минут молчания он наконец произнес фразу, вертевшуюся на языке у Снейпа, которую тот сам так и не решился озвучить:

– А хочешь, я попробую объяснить Поттеру-старшему, что никто не собирается навредить Гарри и что разлука с будущим магическим партнером обернется для мальчика катастрофой. Мне кажется, меня он, по крайней мере, выслушает.

***

– Не поеду ни в какой Дурмстранг! Не заставите! – Гарри лежал ничком на постели, глотая злые слезы. Впервые с тех пор, как он появился на свет в этом самом доме одиннадцать с половиной лет назад, он чувствовал себя здесь чужим и абсолютно несчастным. А ведь он так скучал по родителям! Считал дни, оставшиеся до рождественских каникул! Мечтал вновь очутиться в своей комнате с двумя огромными, выходящими в сад окнами. Просыпаться в собственной кровати под алым балдахином и смотреть, как на обоях порхают золотые снитчи. Зарываться босыми пальцами ног в пушистый ворс ковра, на котором они все вместе играли в веселые и увлекательные игры.

Но все сразу же пошло наперекосяк. Он надеялся увидеть на перроне обоих родителей, но его встречал только отец, а на вопрос: «Где мама?» – загадочно улыбаясь, ответил, что дома Гарри ожидает сюрприз.

Сюрпризом оказался заметно выдававшийся вперед мамин животик. А еще к нему прилагались усталость, головные боли и полный запрет на аппарацию. Так что развлекаться в Косой переулок они теперь отправлялись вдвоем с отцом. Гарри, разумеется, радовался, что в конце весны у него появится братик или сестричка, но, будучи единственным ребенком, да к тому же слегка избалованным родительскими любовью и вниманием, глубоко в душе ощущал неприятные уколы ревности. Малыш еще даже не родился, а уже в какой-то степени отнимал у него мать.

Помимо этого, выяснилось, что восторженные отзывы Гарри о своем факультете и особенно о профессоре Снейпе не вызывали у Лили и Джеймса никаких положительных эмоций. Скорее наоборот. Стоило Гарри начать взахлеб рассказывать о сокурсниках-слизеринцах и декане, как у отца тут же вытягивалось лицо. Естественно, Поттер-младший был наслышан о противостоянии между студентами Гриффиндора и профессором Зельеварения – отец и его закадычный друг (он же – крестный Гарри) Сириус Блэк любили вспоминать о «славных временах буйной молодости» – но, как наивно полагал Гарри, к нему все это не имело ни малейшего отношения. После нескольких довольно бурных размолвок с отцом он понял, что одно лишь упоминание имени профессора Снейпа заметно портит Джеймсу настроение, и перестал говорить о своем декане. Впрочем, в предпоследний день рождественских каникул Поттер-старший сообщил отпрыску, что Снейп прислал с совой послание о намерении побеседовать с родителями Гарри. Мальчик сник. От Драко он уже слышал о визите декана в Малфой-мэнор и о последствиях этого визита, которые Малфой-младший сполна испытал на собственной заднице. Так как Гарри являлся зачинщиком большинства их «милых» шалостей, он решил благоразумно отсидеться у себя и не попадаться лишний раз отцу на глаза. Именно поэтому Гарри предпочел не спускаться в тот вечер к ужину, а переждать бурю в своей комнате.

Примерно через час после прихода Снейпа снизу донеслись грохот, крики и ругань отца, а затем – стук затворяемой входной двери. Гарри сжался в комок на постели. Вероятно, декан Снейп рассказал в подробностях, как они с Драко пытались оседлать дикого кентавра Бейна, или как Гарри в одиночку раздразнил трехголового пса, и, если бы не профессор Снейп, тот наверняка откусил бы обидчику голову.

На лестнице послышались шаги, и на пороге возник отец. Таким разгневанным Гарри никогда прежде его не видел. Его прямо-таки трясло от еле сдерживаемой ярости.

– Пап, я действительно очень сожалею, что… – начал было мальчик, но Поттер-старший резко оборвал его.

– Ты не вернешься в Хогвартс, – сквозь зубы процедил он. – Завтра же я напишу директору Дамблдору сообщение о твоем переводе в Дурмстранг.

– Но я больше не буду! – Гарри подскочил к отцу и прижался к нему. – Я правда-правда-правда стану хорошо себя вести! Я не хочу в Дурмстранг!

– Ты отправишься туда послезавтра. Разговор окончен.

Джеймс с силой оторвал от себя сына, втолкнул его в комнату и запер дверь заклинанием.

Гарри потерянно опустился на кровать и провел ладонью по волшебному покрывалу, на котором были нашиты двигающиеся колдографии, запечатлевшие счастливые моменты его жизни. Множество счастливых моментов. Вот он задувает свечи на именинном торте, а вот едет на плечах у папы. Вот качается на качелях вместе с мамой, а вот летает на игрушечной метле. Вот он весело смеется, весь перепачканный вкуснейшим мороженым Фортескью, а вот держит в руках свою новую волшебную палочку… Прежде, рассматривая это, сшитое мамой покрывало, он ощущал приливы неимоверного счастья, но сейчас оно съежилось и словно померкло. Он и сам не понимал, почему почувствовал такой животный ужас, когда отец сказал, что ему придется покинуть Хогвартс. За полгода своего пребывания там он уже успел намертво срастись душой с этими древними стенами, с его обитателями – как живыми, так и мертвыми. Впервые очутившись в гостиной Слизерина, располагавшейся в подземельях, он осознал, что оказался дома. Мрачные подземелья не пугали его, а волновали и будоражили воображение. Даже россказни о страшных чудовищах, обитавших в недрах замка, не внушали Гарри трепета. И вот теперь он должен был расстаться с Хогвартсом. Никогда отныне не бродить по запутанным коридорам, провожаемый взглядами зачарованных портретов, не беседовать с привидениями, не слышать низкий глубокий голос своего декана… При мысли о том, что он больше не увидит Снейпа, у Гарри перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы…

«Ничего, я упрошу родителей не посылать меня ни в какой Дурмстранг! Мама обязательно сумеет убедить отца!» – подумал он перед тем, как погрузиться в сон.

========== Глава 3 ==========

Том Риддл аппарировал прямо к коттеджу Поттеров в Годриковой впадине. Он не в первый раз посещал этот уютный дом, где всегда царили тепло, любовь и передающаяся всем гостям радость. Но сегодня, даже еще не приблизившись к двери, Том ощутил напряжение, словно с хозяевами случилось или должно было вскоре случиться большое несчастье. Риддл с минуту помедлил, а затем постучал. Ему открыла заплаканная Лили. Тому еще никогда не доводилось видеть эту привлекательную молодую женщину такой удрученной, поэтому он прямо с порога спросил:

– У вас что-то произошло?

– Да, – Лили мимолетным движением смахнула набежавшие на глаза слезы, – нам нанес визит профессор Снейп. Он рассказал нечто… весьма странное, и Джеймс… рассердился, – сбивчиво произнесла она. – Теперь он готовится перевести Гарри в Дурмстранг, а тот постоянно плачет и умоляет не забирать его из Хогвартса… Я пыталась убедить Джеймса не поступать опрометчиво. Проверить сведения, которые сообщил нам профессор Снейп… Но он ничего и слушать не хочет! Простите, Том, я не объяснила вам, в чем суть проблемы… Я сама не своя со вчерашнего вечера…

– Не стоит извиняться, дорогая! Я в курсе того, что случилось. Если честно, я и пришел с дипломатической миссией постараться уговорить вашего супруга одуматься и не пороть горячку.

– Джеймс ждет вас у себя в кабинете, – Лили сделала приглашающий жест рукой. – Он несколько минут назад закончил переговоры через камин с директором Дурмстранга мистером Каркаровым и собирается завтра утром отправиться туда вдвоем с Гарри.

– Будем надеяться, что вместо Дурмстранга ваш сын завтра, как обычно, поедет в Хогвартс, – Том ободряюще кивнул миссис Поттер и последовал за ней на второй этаж. При его появлении Джеймс вскочил с кресла. Долгая служба в Аврорате приучила его соблюдать субординацию даже в собственном доме.