— К-кем… принесен? — растерялся Гарри. События прошлого вечера испарились из памяти, словно кто-то шарахнул его мощнейшим Обливиэйтом.
— Вами, хозяин Гарри!
— А… в чем он заключался? — теперь Поттер по-настоящему испугался. Мало ли какое непотребство человек способен пообещать сделать под воздействием алкоголя? А вдруг он дал обязательство жениться на Джинни? Или — упаси Мерлин! — станцевать стриптиз в столовой Академии…
— Кричер не может сказать… Это — слишком неприлично, — недовольно пробурчал эльф. — Пусть хозяин Гарри спросит у мистера Рональда Уизли.
Впрочем, спрашивать Рона, что за идиотскую выходку они отмочили вчера вечером, Поттеру не пришлось. Не успел он спуститься в кухню, как заметил на подоконнике продрогшего до костей Сычика, к лапке которого был примотан кусок пергамента.
«Привет, дружище! — было накарябано на нем безалаберным почерком Рона. — Мы вчера славно оттянулись. Спасибо тебе и твоему эльфу за гостеприимство. От лекций в Академии я тебя отмазал — ты у нас на хорошем счету у начальства, и особенных проблем по поводу сегодняшнего прогула не возникло. Надеюсь, ты как следует выспался и готов к выполнению пари. Оно, на случай, если ты подзабыл, заключается в следующем: от тебя требуется охмурить и трахнуть Снейпа. Уверен, в процессе ты получишь массу удовольствия, а мы все потом замечательно развлечемся, просматривая твои воспоминания об этом историческом событии. Твой друг Рон».
— Как-как?! — ошарашенный до глубины души Гарри едва не сел мимо табурета. Не вполне доверяя собственным глазам, он несколько раз перечитал записку, а затем, когда окончательно осознал ее смысл, в отчаянии вцепился в волосы. — Мерлин, что я наделал? Кричер, а есть ли способ избавить меня от… этого кошмара?
— К сожалению, нет, хозяин Гарри, — расстроенно покачал головой эльф. — В отличие от Непреложного обета магическое пари нельзя отменить. Его можно только исполнить. Иначе вы получите сильнейший откат от Магии. Умереть, конечно, не умрете, но сквибом, скорее всего, станете.
Лишаться магии Поттеру не хотелось совершенно. Ругая на чем свет стоит Рональда с его дурацкими шутками, обернувшимися столь серьезными последствиями, и, разумеется, в первую очередь себя, Гарри принялся обдумывать план по «охмурению» самого неприступного, мрачного и не располагавшего к симпатии человека, с каким ему пришлось повстречаться в жизни, которого по условиям пари требовалось еще и «трахнуть».
========== Глава 2 ==========
Глава 2
– Мордред тебя побери, Поттер! – выплюнул сквозь стиснутые зубы Снейп, очищая плиту от убежавшей из кофейника пены. С этим решительно надо было что-то делать. Проклятый мальчишка уже много месяцев не выходил у него из головы. Вначале Снейп еще пытался анализировать и судорожно вспоминать, когда элементарная благодарность за избавление от длительного заключения в Азкабане, а возможно, и «поцелуя дементора» переросла в любовь, а та в свою очередь – в болезненную одержимость. По прошествии времени он сдался и принял поистине невероятный и от этого не менее унизительный факт: Северус Снейп был одержим Гарри Поттером. Он любил Гарри Поттера и хотел его так, что каждое утро просыпался с мучительной эрекцией, а когда мастурбировал – перед глазами стояло одно-единственное лицо. Ненавистное прежде и до одури желанное теперь.
– Это пройдет, – успокаивал он себя, со стоном выплескиваясь в кулак.
– Это непременно пройдет! – думал он, раз за разом снимая в борделе Лютного переулка хастлера, неуловимо похожего на Поттера. Вбиваясь в крепкое мускулистое тело, он представлял себе Гарри: раскрасневшегося от возбуждения, мечтавшего только о нем одном, отдававшегося только ему…
Иногда Снейпу невыносимо хотелось уехать из страны и постараться все забыть. Или хотя бы просто сварить отворот и больше никогда не видеть во сне этих зеленых колдовских глаз. Но он не делал ни того ни другого и продолжал ждать неизвестно чего.
Почему, ну почему он не умер тогда в Визжащей хижине? Разве так не было бы проще и для всех окружающих, и для него? Зачем Поттеру втемяшилось в голову спасать его, раскапывать из-под обломков, накладывать на рану Кровеостанавливающее, умолять целителей, даже не смотревших в сторону уже уходившего за грань Пожирателя смерти, вытащить его с того света?! Что за нелепый, истинно гриффиндорский гуманизм – помогать своим врагам?!
Разумеется, Снейп по-прежнему находил утешение в работе. Должность заведующего секретной лабораторией при Министерстве магии отнимала у него массу сил и времени. Всего за каких-нибудь полгода он поднял престиж лаборатории до невиданных высот. Снейп лично разработал и запатентовал несколько уникальных зелий, в том числе Зелье мужской беременности. На Северуса, как из рога изобилия, сыпались заказы из Мунго и Аврората. Но как бы он ни пытался отдалить минуту, когда придется войти в пустой, словно и вовсе необитаемый дом в Коукворте, который он с маниакальным упорством отказывался променять на квартиру в Косом переулке, она все же наступала. И тогда на него, точно свора голодных собак, набрасывалось одиночество. Оно выгрызало дыру в сердце Северуса, заставляло скрипеть зубами от отчаяния. А потом приходили сны. Естественно, о Поттере. И в них Северус наконец-то мог отпустить себя: говорить Гарри о любви и заниматься с ним этой самой любовью. Спасения от снов не было: ни тяжелая работа, ни зелья собственного изобретения не справлялись с наваждением. Поттер настолько прочно поселился в его душе, что Снейп даже не удивился, когда однажды под вечер, вернувшись, как обычно, со службы, обнаружил Гарри возле своего совершенно заметенного снегом крыльца. Поттер, судя по всему, довольно давно ждал его и вид имел весьма продрогший и жалкий.
«Даже Согревающие чары не наложил!» – с раздражением подумал Северус, глядя на то, как Гарри дует на покрасневшие пальцы.
– Профессор Снейп, мне очень неловко, но у меня к вам просьба, – промямлил победитель Волдеморта, почему-то старательно пряча глаза.
– Может, зайдете и изложите суть вашей просьбы, пока вы не превратились в ледышку? – сухо произнес Северус, надеясь, что Поттер не услышит, как бешено колотится его сердце.
Снейп без обиняков провел Гарри в маленькую, аскетично обставленную кухню и кивком головы указал на табурет.
– Кофе или чай? – «Хоть у меня и сложилась репутация бессердечного ублюдка, все-таки на улице – собачий холод».
– Чай, – пораженный столь неожиданно радушным приемом, сказал Поттер, – если вам не трудно.
«Был бы таким вежливым в Хогвартсе – скольких проблем мы бы избежали!» – усмехнулся про себя Северус. Вскоре на столе уже стояли две чашки, над которыми вился ароматный пар, и купленное тут же неподалеку в маггловском магазинчике печенье (надо же было Северусу хоть иногда чем-то ужинать!).
– Вы говорили о какой-то просьбе, – напомнил Снейп, словно намекая, что не собирается тратить на непрошеного гостя весь вечер.
– Да, – спохватился Поттер, – летом мне предстоят выпускные экзамены в Академии. Помимо прочих предметов, я должен сдать на «Превосходно» Высшие зелья, а с ними у меня… – он развел руками, – просто беда. Вы же знаете, профессор Слагхорн вышел на пенсию в год, когда мы возвратились доучиваться, так что зелья у нас преподавались так себе, что уж заикаться о Высших… Вы не могли бы… подтянуть меня?
Снейп взял обжигающую чашку в ладони, и в тесной кухне на пару минут воцарилось молчание. Мысль о том, что он сможет видеть Поттера несколько раз в неделю на протяжении полугода, представлялась чертовски соблазнительной. Оставалась только одна проблема: как после этого он вернется к привычному образу жизни? Сумеет ли? Да и вообще: выдержит ли его хваленый шпионский самоконтроль такое испытание? И как отреагирует Поттер, если все же не выдержит? Вопросов было намного больше, чем ответов, но, вероятно, чувства все же победили доводы рассудка, потому что Северус поставил чашку на стол и решительно произнес:
