В августе две тысячи первого года Гарри в последний раз напитал ритуальный камень Блэк-хауса своей кровью, опутал дом сложной сетью охранных чар и, тепло попрощавшись с Кричером, приказал тому отправляться в хогвартскую общину эльфов.
— Я действительно не знаю, сколько буду отсутствовать, Кричер, — сказал Гарри вконец расстроенному домовику, запихивая в небольшой рюкзак, снабженный заклятием Невидимого расширения, все самое необходимое для долгих странствий. — Я не вернусь, пока не найду Северуса, а сделать это будет, судя по всему, очень непросто.
Первый (и, как Поттер надеялся, единственный) портключ, изготовленный чужими руками, привел его в Рим. Профессор Антонио Борджиа — потомок той самой знаменитой семьи (1) — не сразу согласился взять к себе на курс молодого иностранца, который с огромным трудом изъяснялся по-итальянски. Впрочем, Поттер проявил поистине чудеса упорства и настойчивости и ровно через девять месяцев получил заветный сертификат Мастера портключей.
За время его пребывания в Риме он несколько раз давал объявление в аналоге местного «Ежедневного пророка» о том, что разыскивает Северуса Снейпа. Разумеется, на него никто не откликнулся. Да и сердце подсказывало Гарри, что в Италии Снейпа нет.
В течение первого полугода поисков Поттер побывал во всех странах Восточной и Западной Европы, а также в России. Каждое объявление о пропаже Снейпа он вклеивал в специальную магическую тетрадь, в которой вел подобие дневника.
Шли месяцы. Страницы тетради потихоньку заполнялись. Когда Гарри переместился в Южную Америку, ему пришлось обзавестись второй тетрадью, а затем и третьей.
В Чили до него дошел слух о свадьбе Рона и Гермионы, а чуть больше года спустя, в канадском Онтарио, он прочел коротенькое уведомление о том, что мистер и миссис Уизли расстались. Мысленно Гарри пожалел Гермиону, представив себе, в какой ад, скорее всего, превратил ее жизнь лишенный магии Рон. Поттер хотел написать подруге, но потом понял: во всех своих несчастьях она, вероятно, винит его. И так и не сделал этого. Кроме того, он не находил в себе сил взвалить на собственные плечи еще чью-то беду. У него была своя ноша, и нести ее с каждым месяцем оказывалось все тяжелее.
Наверное, если бы он знал, что оскорбленный им человек жив и тоже собирал вырезки из газет, в которых Гарри Поттер, стараясь скрыть отчаяние, умолял отозваться Северуса Снейпа, ему бы стало немного легче. Но Поттер, разумеется, не мог этого знать.
*
Прожив в Индии около полугода, Снейп понял, что больше не может выносить не столько одиночество, сколько абсолютное безделье. После долгих раздумий он все же послал Кингсли Патронус с уведомлением о готовности к обещанному сотрудничеству.
Сова принесла ответ буквально на следующий день. Шеклболт (к чести его будь сказано, даже не пытавшийся вызнать, где находится уединившийся от всего мира Снейп) поинтересовался, нужно ли ему что-нибудь для продолжения его научных исследований. Кроме того, Шеклболт прислал статью из итальянской магической газеты, в которой Гарри просил Северуса откликнуться. Снейп уничтожил статью Инсендио, а заодно отправил Министру гневную отповедь, что не желает ничего знать о Гарри и его жизни, и пригрозил: если Кингсли еще хоть раз упомянет о Поттере, их сотрудничеству тут же придет конец.
*
Магический квартал Дели Северус нашел не сразу. Зато когда все же обнаружил отчетливый, ни с чем не сравнимый след волшебства среди узких петляющих улочек, понял, что сможет провести здесь несколько дней кряду. Это было удивительно и вообще ни на что не похоже: ни на привычный Косой переулок, в котором он ориентировался с закрытыми глазами, ни на невероятно древнюю Чародейскую улицу в Еврейском квартале Праги, ни на вечно праздничный, напоминающий брызги шампанского, парижский магический квартал у стен Сорбонны. Начать с того, что волшебники Индии не носили мантий. По крайней мере, летом. Да и кто бы выдержал в такую жару в плотном, укутывающем с шеи до пят одеянии?! Как довольно быстро разобрался Северус, местные маги предпочитали не выделяться из толпы обывателей, поэтому на витринах магазинов пестрели разноцветные сари (2), сделанные из шелка и более простых струящихся тканей, а в лавках, торговавших одеждой исключительно для мужчин, манекены были одеты в традиционные лунги, дхоти и шервани (3). Вместо шляп многие маги использовали тюрбаны.
Впрочем, Снейп, тщательно изменивший внешность с помощью чар Гламура, наведался сюда совсем не для того, чтобы пополнить собственный гардероб. Хотя тут и в самом деле было на что поглазеть, по-настоящему его интересовало только то, чем он мог укомплектовать лабораторию в своем новом доме. Вскоре Северус убедился: магическая улица Дели — это подлинный рай для зельевара. Здесь совершенно открыто продавались любые ингредиенты. Даже те, которые в Лондоне ему приходилось приобретать из-под полы в Лютном переулке и переплачивать торговцу втридорога за риск. Ближе к вечеру смертельно уставший, но всецело удовлетворенный покупками Снейп аппарировал в свой уединенный маленький домик.
Назавтра все товары были доставлены в условленное место недалеко от защищенного Фиделиусом жилища, и на какое-то, пусть и недолгое, время Северус опять почувствовал себя почти счастливым.
*
Дни складывались в недели. Недели — в месяцы. Месяцы — в годы. Снейп настолько привык к абсолютному одиночеству, что, периодически наведываясь в близлежащий городок за продуктами или в магическую часть Дели за ингредиентами для зелий, ощущал себя среди шумной толпы немного не в своей тарелке.
Не прожив в Индии и года, Снейп нашел себе еще одно занятие. Вокруг царила ужасающая нищета, и Северус в конце концов не выдержал и, удивляясь сам себе, принялся варить адаптированное под магглов Универсальное зелье, помогавшее как минимум от дюжины серьезных болезней. Ящики с волшебными снадобьями, замаскированными под маггловское лекарство, он оставлял у дверей плохо оборудованной городской больницы. Помимо этого, раз в несколько месяцев, накупив в Дели всевозможных игрушек, книжек, сладостей и одежды, он одаривал ими местную школу. Подобное меценатство немного согревало ему сердце, особенно когда наутро, наведавшись в окрестности школы под чарами Гламура, Северус видел счастливые глазенки тощих, оборванных, вечно полуголодных ребятишек.
Дважды в год он встречался с Кингсли в небольшом ресторанчике в Манали. Там они обменивались новостями, и Северус передавал Министру тетради с формулами изобретенных или усовершенствованных им зелий. Несмотря на то, что Шеклболт был связан Обетом о неразглашении и, разумеется, никому не мог выдать тайну его местонахождения, Снейп, повинуясь какому-то интуитивному чувству, всегда приходил на их «свидания» под Обороткой. Они никогда не упоминали в разговоре имени Гарри, но, расплачиваясь, Кингсли с маниакальным упорством оставлял на столе вырезки из различных иностранных магических изданий с объявлениями о том, что «мистер Поттер разыскивает мистера Снейпа». Это стало их своеобразной игрой. Шеклболт только посмеивался про себя, когда Снейп грозно хмурил брови при виде этого «мусора», вскоре незаметно исчезавшего в одном из его карманов.
*
Как бы порой Северус ни ненавидел себя за это, но думать о Поттере он не переставал ни на день. Сперва это были в основном гневные и горькие мысли. Снейп вновь и вновь прокручивал в уме то мерзкое, оскорбительное воспоминание, и его захлестывали обида и боль. Но постепенно, со временем, он начал понемногу остывать. В один из вечеров, когда он опять принялся бередить свои раны и анализировать увиденное в Омуте памяти, он вдруг осознал, что из всей компании юнцов Гарри — единственный, кто не говорил про него гадости. А ведь причин для этого именно у него было хоть отбавляй. Более того, тот выглядел абсолютно пьяным и почти не соображал, что делает. За месяцы, проведенные вместе с Поттером, Северус неплохо изучил его слабые и сильные стороны и знал: Гарри вообще не переносил алкоголь. В отличие от находившегося практически в невменяемом состоянии Поттера, Уизли, втравивший его в это пари, казался совершенно трезвым. Было ясно, что именно он и являлся инициатором жестокой игры, которая сломала жизнь и Гарри, и Северусу. Скорее всего, и те мордредовы воспоминания прислал не кто иной, как Рон.
