— Седа, если это попытка его оправдать, она не засчитана, если ты хотела меня успокоить – эффект обратный. Он ведь также не помнит, как и Мерт получился.

— Подруга моя, не нравится мне твое ожесточение, не сравнивай ты Мерта и ту несчастную девочку, Омер к ним по-разному относится.

— Седа, они оба его дети, возможно, он к ним относится по-разному, но ты думаешь, это должно меня успокоить или ободрить? Слушая его откровения, я вдруг поняла, что не знаю Омера, когда-то смотрела на него влюбленными глазами, не могла от него оторваться, думала, он самый честный, умный, благородный, правильный человек, дрожала от страха его потерять, любила до беспамятства, и что, где я теперь… Сейчас я не могу воспринимать на веру любое произнесенное им слово, помню, как он сказал мне на свадьбе брата: «Я больше тебе не доверяю». Теперь эти слова я могу вернуть ему.

— Я понимаю, но Мерта он любит, он же его единственный ребенок. Дефне, если ты на него обижена, прости его и отпусти свою боль.

— Я не держу на него никакой обиды, давно простила. А что касается Мерта, разве не может быть, что он им заполняет пустоту после смерти дочери. Может он был к ней привязан больше, чем мне говорит? А потом, его желание жить с сыном не означает, что я иду к своему малышу бесплатным приложением. Я не хочу выстраивать с ним заново никаких отношений, пусть он останется только отцом Мерта.

— Знаешь, с такими мыслями ты долго не протянешь и закончишь приемом антидепрессантов. Постарайся не думать о случившемся, займи свои мысли, свое сердце, просто живи дальше, как ты всегда говоришь.

Дефне промолчала, но Седа видела, что она никак не может успокоиться, свежие раны кровоточили, и она поняла, что сейчас последует продолжение.

— Он дал мне восемь месяцев на раздумья и разрешение на свободную во всех смыслах жизнь. Ты понимаешь? Разрешение он мне дал, словно я его собственность.

— Что он имел ввиду?

— Что у меня есть право совершать те же ошибки, что и он, думает, что тогда я смогу лучше понять и принять его прошлое. Странно, что он забыл уточнить количество мужчин, с которыми я могу вступать в отношения.

Седа невесело усмехнулась и ничего не ответила, импульсы раздражения и отчаяния, исходившие от Дефне были почти осязаемы, и она начинала серьезно беспокоиться за нее. Лучшим выходом для ее подруги было бы сейчас сменить обстановку и уехать на отдых, хотя от себя и своих мыслей нигде не спрячешься. Они вернулись на работу, обсуждая возможные выставки до конца года, и к разговорам на личные темы больше не возвращались.

Дефне не знала в каком состоянии будет ее ребенок, когда она вернется домой. В течение дня она два раза звонила Айшегюль справится о сыне, няня рассказала, что встав, малыш спросил об отце, и она вынуждена была напомнить об его отъезде. Мерт снова расстроился, и ей удалось успокоить его, только пообещав, что папа обязательно позвонит сегодня в течение дня, если нет, то, когда придет мама, она установит с ним связь по скайпу, и он сможет увидеть отца и поговорить с ним по компьютеру. Дефне просила Айшегюль не давать ребенку в руки сотовый телефон, чтобы малыш не звонил бесконечно Омеру, а если тот будет звонить сам, Мерт может поговорить с ним, но не более десяти минут.

Подъезжая к дому, она еще издали заметила кроссовер Патрика. Потом увидела его самого с Мертом и Ларой, оба были на роликовых коньках. Дефне увидела, как Мерт, чуть раздвинув руки в стороны, поехал вперед, вероятно, демонстрируя Патрику свое умение кататься, остановился, осторожно развернулся, не упав в этот раз, и со счастливой улыбкой посмотрел на мужчину. Тот сделал одобряющий жест, пригнулся и, в свою очередь, раскинул руки, приглашая ехать к нему, а когда Мерт подъехал, поднял и подкинул вверх.

Смеющийся Мерт обхватил его за шею, в такой позе их и застала подошедшая Дефне.

Увидев мать, сын возбужденно заговорил, торопясь выложить все новости сразу:

— Мамоцька, мне звонил папа, Патрик купил мне тонну морозеного, я науцился разворациваться.

— Какие прекрасные новости, — с энтузиазмом откликнулась Дефне, — может нам пригласить Лару с мамой, если мороженого так много, его хватит на всех.

Подошедшей Ларе такая идея очень понравилась и она помчалась домой рассказать матери, а Мерт, спустившийся, наконец, с рук Патрика, попытался ее догнать. Дети очень быстро вернулись, и в дом все вошли одновременно, Седа обещала присоединиться через несколько минут. Мороженого действительно было так много, что морозильная камера холодильника была им забита, оно было разных сортов с наполнителями на любой вкус. На вопрос Дефне о чрезмерном количестве замороженного лакомства, Патрик ответил, что, по его наблюдению, мороженое поднимает настроение у женщин и детей, и он хотел, чтобы у всех в доме Дефне, особенно у Мерта, был позитивный настрой. Взрослые улыбались, дети были в восторге, и если бы мамы не контролировали их, детским желудкам пришлось бы туго.

Ужинать уже никто не хотел, и поскольку время было позднее, Дефне пошла готовить сына ко сну. Седа с Ларой ушли домой, прихватив ведерочко мороженого, а Патрик остался ждать Дефне. В ванной комнате малыш рассказывал маме, что сегодня звонил папа, и он с ним разговаривал по своему телефону очень долго, папа спрашивал, как идут дела, что он сегодня кушал и делал, где гулял, и как чувствует себя мама. Сын долго не засыпал и попросил почитать книгу «Заполнил ли ты свою корзинку?», это были поучительные истории, рассказывающие малышам, что у каждого из людей есть невидимая корзинка для хороших дел. И если ты добр со своими друзьями, говоришь родителям и близким людям, как ты их любишь, помогаешь тем, кто нуждается, твоя корзинка наполняется и не только твоя, но и тех, кому ты делаешь добро. Если ты делаешь плохие вещи, она пустеет. Вывод напрашивался сам собой: наполняй свою корзинку каждый день, а вечером обязательно спроси себя: «Что я сегодня сделал для того, чтобы наполнить свою корзинку?»

Мерт внимательно слушал и, когда Дефне выходила, спросил:

— Мамоцька, а моя корзинка полная?

— Конечно, мой сладкий уголек, ты хорошо себя вел, помог Айшегюль готовить обед, она сказала, что ты даже убрал посуду со стола, пригласил Лару, ее маму и няню на мороженое. Сегодня ты был просто молодец!

Мерт довольно улыбнулся.

— А если я был хоросым мальциком, папа приедет на мой День роздения?

— Душа моя, но это через четыре дня, папа не успеет сделать все дела и снова приехать, зато в этот день, ты сможешь поговорить с ним по компьютеру.

— А сто мы в этот день будем делать?

— Это будет сюрприз, но непременно очень, очень приятный. А сейчас спи.

Мерт вздохнул и зажмурил глаза, пытаясь показать, что он засыпает. Дефне оставалась с ним до тех пор, пока он действительно не уснул.

Когда она спустилась вниз, Патрик сидел за кухонным столом с чашкой чая в руке и разговаривал с Айшегюль. Дефне поинтересовалась, о чем они секретничали, оказалось, что они обсуждали предстоящий День рождения малыша, и Патрик спрашивал есть ли уже какие-то идеи по поводу подарков и места, где можно было бы с интересом для ребенка этот день отметить. Договорились вернуться к этому вопросу завтра, потому что на сегодня у Дефне не было вообще никаких идей.

Айшегюль поднялась в свою комнату, и они остались наедине. Патрик потянулся через стол и взял ее руку.

— Как ты, Дефне? Выглядишь уставшей, круги под глазами. Можешь взять выходные, если хочешь.

— Спасибо, но это последнее, что мне нужно. Сидеть дома с мыслями, которые ходят по кругу – это для меня не лучший выход. На работе я все-таки больше отвлекаюсь.

— Портрет твой будем заканчивать? Я поработал без тебя, но еще один сеанс не помешал бы.

— Конечно, как скажешь, наверное можно на днях, лучше в обеденный перерыв, если ты свободен.

— Ты не отказалась от мысли идти со мной на показ Гало?