— День прошел удачно?

Бросив на него взгляд исподлобья, Дефне ничего не ответила. Он спокойно продолжил, словно не замечая ее напряженного молчания:

— Я приехал утром, вещи взял с собой. чтобы прямо отсюда поехать в аэропорт. Мерту сказал, что уезжаю, а вы приедете позднее, когда ты решишь свои вопросы здесь. Думаю, он будет тебя донимать по этому поводу, но уверен, ты что-нибудь сочинишь, он готов верить всему, что слышит.

— Ты на что намекаешь? Я никогда его не обманывала. А если ты имеешь ввиду отсутствие веры в твои обещания, то я не трехлетний ребенок и слепо вверять себя человеку, сделавшему вымученные признания не считаю правильным.

И она отошла к Мерту, который завидев мать, отпустил руку Лары и покатился ей навстречу, желая показать каких успехов достиг. Подъехав к ней, он попытался сделать разворот, но не удержался на ногах и упал, хотел сам подняться, но ролики скользили, и он застыл в жалкой позе на четвереньках. Все произошло так быстро, что Дефне среагировала позднее, чем по ее мнению, нужно было бы, задохнувшись от непонятного страха, она схватила сына и прижала к себе, хотя обычно спокойно наблюдала его падения и попытки встать самостоятельно, считая это даже полезным преодолением препятствий. Мерт заерзал в ее руках, пытаясь освободиться из крепких объятий матери, но она не могла разжать руки. Подошедший Омер тихо сказал:

— Дефне, отпусти его, с ним ничего не случилось, он просто упал. Успокойся, иди домой, мы погуляем до ужина.

Взглянув на сына, который, уже весело смеясь, катился к Ларе, она пошла в дом и в своей комнате пыталась понять, что произошло, откуда вдруг взялась эта слепая паника и ненужная суетливая опека. А ведь последнее, о чем она думала, припарковывая машину – об умершей дочери Омера. Неужели это так засело в ее подсознании, что она теперь будет испытывать постоянную тревогу за его жизнь, а смерть малышки так потрясла ее, что включила самый сильный инстинкт матери: охранять свое потомство любым путем. Не зря она боялась приезда Омера, он сам и его откровения внесли такую сумятицу в ее устоявшуюся жизнь, что она уже не чаяла выбраться из этого лабиринта, сегодня он вернется к себе, а ей придется разбираться со всем этим бардаком.

Услышав возбужденный голос вернувшегося сына, она спустилась вниз. Айшегюль с улыбкой слушала его сбивчивый рассказ о катании с Ларой. Присоединившаяся к ним Дефне, раздела Мерта, он был совсем потный, его черные кудряшки под шлемом прилипли ко лбу, глазки блестели, на смуглых щечках играл румянец. Его надо было срочно выкупать и переодеть, и она поднялась с ним на руках в его комнату. Шедший следом за ними Омер спросил:

— Ему приготовить ванну или душ?

— Только душ, ванну оставим для вечера.

За ужином начались вопросы Мерта об отъезде отца, он хотел знать почему, куда и как надолго его папа уезжает, почему он не забирает их с собой, как обещал, и когда он в следующий раз приедет. Омер пытался оставаться спокойным и на вопросы малыша отвечал медленно, тщательно подбирая слова, делая ответы понятными для его возраста, Дефне видела как ему больно, и с каким трудом ему дается это показное хладнокровие.

После ужина пока она убирала на кухне, Омер поднялся в комнату сына помочь ему собрать модель конструктора. Дефне дала им больше времени побыть друг с другом, отложив подготовку ко сну на час. Потом они вдвоем вымыли его, и Омер понес сына на кровать. И тут малыш заплакал, судорожно хватая отца за шею, он просил его не уезжать, остаться с ним, ведь другие папы живут со своими детьми. Омер растерялся, слезы сына и его умоляющий голос буквально парализовали его. Услышав плач Мерта, Дефне выбежала из ванной комнаты и, оторвав малыша от отца, у которого дрожали руки и на глазах тоже были слезы, попросила его уйти вниз. Она присела на кровать, держа своего мальчика, как грудного ребенка, и баюкая, пыталась унять его плач. Она обещала, что папа будет обязательно общаться с ним по скайпу, что он может позвонить ему в любое время, а когда они поедут навестить родственников в Турцию, он сможет проводить с ним столько времени, сколько захочет. Слушая ее, Мерт затихал и, в конце концов, сон сморил его. Дефне осторожно переложила сына в кровать и посидела рядом, желая удостовериться, что он спит. Но, уходя из комнаты, оставила дверь широко открытой, чтобы вовремя услышать его плач.

Когда Дефне спустилась вниз, Омер сидел в гостиной с лицом человека, пережившего шок. Еще плохо владея собой, он попросил Дефне сесть и выслушать его в последний раз, не перебивая.

— Несмотря на тот кошмар, который я только что пережил наверху, я не стану просить тебя уехать со мной. Это бесполезно, ты не согласишься, хотя, думаю, что до моих признаний ты рассматривала этот вариант. Но своей нелегкой исповедью я изменил твое решение. Сейчас ты злишься и, возможно, презираешь меня за слабость, думая, что я недостаточно тебя любил, если был способен на такое. Не стану снова объяснять причины моих поступков, ничего нового я не добавлю.

Думаю, ты сейчас находишься в таком же положении, в каком был я, когда бросил тебя, поэтому не вижу другого выхода, как отпустить тебя пройти твой собственный путь ошибок и разочарований. Ты придешь, в конечном итоге, к пониманию того, что наши жизни неразделимы, что мы принадлежим друг другу независимо от того, с кем мы данный момент состоим в отношениях.

Предполагаю, что после моего отъезда, Патрик усилит давление на тебя, он не отпустит тебя просто так. Я в ужасе от мысли о вашей возможной близости, но мои возражения ты теперь не примешь в расчет. В твоих глазах заверения о том, что я люблю тебя, выглядят неуместно, возможно, даже фальшиво, вызывая в тебе лишь раздражение и отторжение.

Хорошо… Иди своим путем, заблуждайся, падай и поднимайся, может быть так ты сможешь понять меня и принять мое прошлое без вопросов и колебаний. Я буду ждать, когда ты признаешь очевидное – мы части одного целого. Мне для этого понадобилось почти восемь месяцев, я даю тебе такой же срок. После этого, я надеюсь, ты придешь ко мне, и мы начнем нашу общую жизнь с чистого листа, мы втроем. Я буду ждать тебя и Мерта, и в моей жизни не будет лишних людей, я обещаю. Ты понимаешь меня?

Она кивнула головой.

— А если я не приду к тебе, а выберу другую жизнь?

— Это будет плохо для нас двоих, и мы останемся просто родителями нашего малыша. Сейчас я не поднимаю вопрос о юридическом признании его моим сыном, дабы не осложнять тебе пребывание здесь.

— Чтобы успокоить Мерта я сказала, что вы будете общаться по скайпу, и он может звонить тебе, когда захочет, в разумных пределах, конечно.

Дефне с тревогой ждала реакции Омера.

— Да, и я сам об этом подумал. На твоем ночном столике лежит мобильник, купленный для него, он может мне звонить в любое время, я занес туда номер своего телефона. Нам будет удобнее общаться напрямую, не утруждая каждый раз тебя, просто держи это на контроле. Кроме того, в конверте, который ты найдешь там же, лежит моя банковская карта и код доступа. Денег достаточно, чтобы обеспечить вам безбедную жизнь, даже если ты перестанешь работать…

Омер прервал фразу, видя ее протестующий жест рукой, грустно улыбнулся и продолжил:

— Иной реакции я не ожидал. Понимаю, ты сама, все сама и можешь обеспечить себя и сына. Я согласен, с тобой спорить бесполезно, потому что ты – великая упрямица. Но карточку я оставляю в любом случае, ничего не жалей ни для Мерта, ни для себя, я буду знать о движении средств, и если нужно сумму пополнить, я сделаю это без труда.

Он встал и выглянул в окно.

— Такси приехало, мне пора, иначе не успею на регистрацию. Помни, я люблю тебя и жду вас. Ты поцелуешь меня?

Она кивнула головой, держась изо всех сил, чтобы не расплакаться, подошла ближе, и все было, как обычно: жар по телу, спутанное сознание, его крепкие руки и теплые губы на ее губах. Это был их настоящий, страстный, поцелуй из прошлого, прощальный поцелуй, и на миг все остальное показалось ей нелепостью. Потом он оторвался, и все закончилось. Омер взглянул на нее еще раз, охватив взглядом всю фигуру, и вышел.