– Ты когда-нибудь бывала под его действием? Естественно, это никак меня не касается.

Его деликатность вызвала у Тилы улыбку.

– Да. Я знаю, каково это. Как будто ты… в общем, словами не описать. Но тасп не применяют к самому себе. Только к кому-то – неожиданно. Это и есть самое забавное. Полиция постоянно вылавливает тасперов в парках.

– Ваши таспы, – сказал Несс, – вызывают менее чем секундный импульс тока. Мой действует примерно десять секунд.

Тасп наверняка произвел на Говорящего-с-Животными внушительный эффект, но у Луиса возникли и другие мысли на этот счет.

– Великолепно. Просто прекрасно! Кто, как не кукольник, стал бы пользоваться оружием, которое доставляет удовольствие противнику?

– Кто, как не гордый интеллектуал, стал бы бояться получить столько удовольствия? Кукольник прав, – сказал Говорящий-с-Животными. – Я бы не рискнул еще раз. Слишком частое воздействие таспа кукольника превратило бы меня в его послушного раба. Я, кзин, – и раб травоядного?!

– Давайте перейдем на «Рискованную ставку», – великодушно предложил Несс. – Мы и так уже потратили много времени на банальности.

Луис вошел первым – и вовсе не удивился, что ноги сами пускаются в пляс на каменистой поверхности Нереиды. Он умел передвигаться при низкой силе тяжести, но подсознательно по наивности ожидал, что гравитация изменится, стоит пройти в шлюз. Готовый к возвращению нормальной силы тяжести, он споткнулся и едва не упал, когда та не наступила.

– Раньше у них была наведенная гравитация, – пробормотал Ву, вплывая в кабину пилота. – Ох ты…

Внутри все выглядело крайне примитивно. Повсюду были жесткие прямые углы, вполне подходящие для того, чтобы стукаться о них локтями и коленями. Все казалось более громоздким, чем требовалось. Приборы располагались не на своих местах…

Кабина была не только примитивной, но и маленькой. Когда «Рискованную ставку» еще строили, на ней была искусственная гравитация, но даже на таком корабле, шириной в милю, не хватало пространства для аппаратуры. Едва оставалось место для пилота.

Приборная панель и индикатор массы, кухонный автомат, противоперегрузочная капсула и пространство за ней, куда мог бы втиснуться человек, пригнув голову под низким потолком. Забравшись туда, Луис раскрыл меч-переменец кзина на длину в три фута.

На борт медленно прошагал Говорящий-с-Животными и, не задерживаясь, поднялся в верхнее отделение, предназначенное в качестве комнаты отдыха для единственного пилота корабля. Оттуда были убраны тренажер и экран для чтения, а вместо них стояли три новые противоперегрузочные капсулы, в одну из которых забрался Говорящий.

Луис последовал за ним, хватаясь за скобы. Небрежно держа на виду меч-переменец, он закрыл колпак над капсулой кзина и щелкнул рубильником.

Капсула превратилась в яйцо с зеркальной поверхностью. Время внутри нее остановлено до тех пор, пока Луис не отключит стазисное поле. Если корабль вдруг по случайности врезался бы в астероид из антиматерии, даже корпус производства «Дженерал продактс» стал бы ионизированным паром, а противоперегрузочная капсула кзина нисколько не утратила бы зеркального блеска.

Луис расслабился. Все, что он сейчас проделал, напоминало ритуальный танец, но цель его была оправданна. Говорящий действительно был способен похитить корабль, и тасп не отменял этого факта. Следовательно, не стоило предоставлять кзину подобной возможности.

Вернувшись в кабину, Луис включил связь корабля со скафандрами.

– Прошу на борт, – позвал он Тилу и Несса.

Примерно сто часов спустя Луис Ву уже находился за пределами Солнечной системы.

Математика гиперпространства содержит в себе немало аномалий, одна из разновидностей которых окружает любую достаточно большую массу в эйнштейновской Вселенной. Вне подобных аномалий можно путешествовать быстрее света, но стоит кораблю попытаться преодолеть световой барьер внутри аномалии, как он исчезнет без следа.

И теперь «Рискованная ставка» находилась примерно в восьми световых часах от Солнца, за пределами местной солнечной аномалии.

Луис Ву пребывал в состоянии свободного падения. Досаждали неприятные ощущения в тестикулах и диафрагме. Желудок отчаянно порывался избавиться от содержимого. Но Луис знал, что это пройдет, он был охвачен парадоксальным желанием взлететь…

Ему много раз доводилось парить в невесомости – в огромном прозрачном пузыре отеля для отправляющихся в космос пассажиров, который кружил на орбите земной Луны. Но здесь достаточно было энергично взмахнуть руками, чтобы повредить что-нибудь жизненно важное.

Покидая Солнечную систему, Луис решил ускоряться со скоростью в два «же». Около пяти дней он работал, ел и спал на пилотской противоперегрузочной кушетке. Несмотря на наличие всех необходимых удобств, он чувствовал себя грязным, неухоженным и, хотя проспал пятьдесят часов, – очень уставшим.

Ему казалось, что его будущее предрешено – главной нотой экспедиции будет дискомфорт.

Небо в глубоком космосе немногим отличалось от ночного небосвода Луны. Планеты Солнечной системы мало что добавляют к виду, который можно наблюдать невооруженным глазом. В южной части Галактики сияла единственная ослепительно-яркая звезда, и это было Солнце.

Луис крутанул маховик, и вместе с ним повернулась «Рискованная ставка». Под ногами поплыли звезды.

Двадцать семь, триста двенадцать, тысяча – такие координаты дал Несс, прежде чем Луис захлопнул над ним колпак противоперегрузочной капсулы. Именно там происходила миграция кукольников. Только теперь Луис понял, что указанная точка – вовсе не в направлении Магеллановых Облаков. Кукольник солгал.

Однако, подумал Луис, до нее около двухсот световых лет, и она лежит на галактической оси. Возможно, кукольники решили покинуть Галактику кратчайшим путем, а затем направиться над ее плоскостью в сторону Малого Магелланова Облака, избежав таким образом межзвездного мусора: солнц, пылевых облаков, сгущений водорода…

Впрочем, особого значения это не имело. Луис занес руки над приборной панелью, словно пианист перед началом концерта.

Ладони его опустились, и «Рискованная ставка» исчезла.

Он старался не смотреть на прозрачный пол и уже перестал удивляться, почему огромные окна ничем не завешены. Вид Слепого Пятна свел с ума немало людей, но были и те, кто мог его вынести. Именно таким человеком и должен был быть пилот «Рискованной ставки».

Вместо этого Луис взглянул на индикатор массы – прозрачную сферу над приборной панелью, из центра которой расходились голубые линии. Ее нестандартно большие габариты выделялись в ограниченном пространстве кабины. Откинувшись на спинку кресла, Луис всмотрелся в сферу.

Вид линий заметно изменился. Ву сосредоточился на одной из них: она медленно ползла вдоль кривизны сферы, что внушало тревогу. При обычных скоростях гиперпривода линии должны были оставаться неподвижными в течение многих часов.

Левая рука Луиса замерла над рычагом аварийного отключения.

Кухонный автомат справа от него выдал порцию имевшего странный вкус кофе, а затем обед, распавшийся на отдельные слои мяса, сыра, хлеба и каких-то листьев. Вероятно, автомат не перепрограммировали уже сотни лет. Радиальные линии внутри индикатора массы удлинились, устремившись вверх подобно минутной стрелке часов, а затем сократились до исчезнувшей точки. Размытая голубая линия в нижней части сферы становилась все длиннее и длиннее… Луис потянул за рычаг.

Под его ногами сиял незнакомый красный гигант.

– Слишком быстро, – проворчал Луис. – Невмирс!

На любом нормальном корабле индикатор массы приходилось проверять примерно раз в шесть часов. На «Рискованной ставке» можно было не успеть даже моргнуть!

Взгляд Луиса упал на яркий красный диск и окружавшие его звезды.

– Невмирс! Я уже за пределами Известного космоса!

Он развернул корабль, желая увидеть звезды. Под ним проносилось чужое небо.