– А касательно вас, леди Дроздобород? Насколько я знаю, никто пока еще не делал вам… эгхрм… предложений?

Кэт даже отшатнулась. Она-то знала, что намерения у Герцога были самыми лучшими, но даже ей показалось, что этот вопрос, заданный с робкой надеждой, прозвучал, как насмешка.

Именно насмешку, разумеется, в нем расслышала и Маргарет.

Вспыхнув, она вырвала ракетку из рук Кэтрин.

– Не думаю, что это вас хоть как-то касается. Это не касается вообще никого. Но, да будет вам известно, я чуждаюсь таких пустых предметов, как ухаживания и кокетство. Предпочитаю проводить время, совершенствуя и оттачивая свой ум, изучая философию и вшивая притчи в подкладку своих платьев. А теперь вынуждена извиниться, я должна отыскать свою колибри!

Поправив шляпу на голове, она решительно направилась искать упавшую птичку, не оглядываясь на потрясенного Герцога и рассеянную Графиню.

– Думаю, я мог бы угадать ответ на ваш вопрос, – сказал Джокер шутливым, но беззлобным тоном и ободряюще улыбнулся Герцогу. – В другой раз повезет больше, дружище.

Герцог Свинорыл со вздохом попрощался с Кэтрин, коснувшись шляпы, и повел Графиню прочь. Как только Маргарет ушла, он потерял всякий интерес к их беседе.

– Прошу простить меня за то, что вмешался, – сказал Джокер, но так тихо, что Кэт почти не слышала его за оглушительным стуком своего сердца.

– Вам не за что извиняться, – ответила она. – Боюсь, я оказала Герцогу медвежью услугу, хотя искренне хотела помочь.

– Так часто происходит с благими намерениями. Сватовство – ваше новое увлечение, или только Герцог имел счастье удостоиться такого благодеяния?

– Боюсь, пока результат моих деяний не благой и не счастливый. Но, честно говоря, это первая моя попытка. Герцогу очень нравится леди Дроздобород, но он не умеет проявлять свои чувства. Да вы и сами видели. Мы с ним… обмениваемся услугами. – Кэт развела руками. – Это трудно.

– Стало быть, вы оказываете услуги. Буду иметь в виду.

Он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

– Кстати об услугах, – снова заговорил он после небольшой паузы. – Чуть не забыл. Вообще-то меня послали за вами, леди Пинкертон.

– За мной?

Шут сцепил руки за спиной, подражая королевскому глашатаю.

– Его Величество Король желает с вами побеседовать.

Кэтрин брела за Джокером, и ей было не по себе. От одной мысли о встрече с Королем у нее все внутри холодело, но она пыталась собраться с духом и подготовиться к неизбежному объяснению.

Трудно подготовиться к тому, на что у тебя до сих пор нет готового ответа. Каждый раз, представляя, как ужасно будет принять предложение Короля, Кэт думала и о том, в какой восторг придут ее родители. Они будут гордиться. Ох, как будет хвастаться мать…

А тут еще беспечное насвистывание шута, идущего впереди. Оно совсем не помогало сосредоточиться, как и вид его узкой талии и элегантных узких штанов. От всего этого Кэт начинала задыхаться, не совсем понимая, в чем причина этого явления.

Голова шла кругом. Кэт показалось даже, что она может снова лишиться чувств. Эта идея ей понравилась.

Они вошли во внутренний двор, окруженный со всех сторон кустами ежевики. На клумбах скалились львиные зевы, кошачьи лапки выпускали коготки, тихо позвякивали голубые колокольчики. В центре был фонтан, и Король ходил по бортику вокруг него, раскинув руки для равновесия, как канатоходец.

Джокер звучно прочистил горло.

– Ваше Величество, осмелюсь доложить – леди Пинкертон.

Король пискнул от удовольствия и спрыгнул с бортика.

Кэтрин присела в реверансе, кляня себя за то, что не упала в обморок по дороге.

– Хорошо, Джокер, спасибо. Можешь быть свободен! – хлопнул в ладоши Король. Джокер отвесил ему поклон, потом поклонился Кэтрин. Когда их взгляды встретились, в глазах шута мелькнула нерешительность – словно он заметил на лице Кэт мольбу. Прочел то, что без конца крутилось у нее в мыслях – пожалуйста, не уходи, умоляю!

Одна бровь Джокера поползла вверх.

Кэтрин отвернулась, обхватив себя руками.

– Если я потребуюсь, – сказал Джокер, – я буду здесь, неподалеку.

Хотя он обращался к Королю, Кэтрин подумала, что это сказано для нее. Она так и стояла отвернувшись, пока не услышала его удаляющиеся шаги.

Их с Королем оставили наедине в романтическом садике. Глядя на Кэт, он так улыбался, словно развернул подарок на день рождения и обнаружил в коробке именно то, о чем просил.

– Вы хотели меня видеть, Ваше Величество?

– Очень хотел, леди Пинкертон.

Тяжелое молчание висело тучей, пока Король не откашлялся.

– Сад сегодня восхитителен, правда? Только послушайте, как чисто звучат колокольчики!

Кэт послушала. Мелодия звучала чудесно, каждый колокольчик вступал со своей нотой точно вовремя. Но музыка не могла ее успокоить.

Король предложил ей руку, и Кэт ничего не оставалось делать, как опереться на нее и отправиться вместе гулять по дорожкам, среди гераней, вьющегося плюща и сонных георгинов. Король был необыкновенно весел, он не шел, а почти бежал вприпрыжку. Кэтрин хотелось остановиться, погрозить пальцем и строгим голосом велеть ему успокоиться. Вместо этого она изо всех сил старалась радоваться его хорошему настроению. Она слушала болтовню о том, как садовники отбирали цветы для посадки в новом сезоне, и что виноторговец собирается в этом году сделать вино из сладкой бузины, и как счастлив он будет принять участие в ежегодном Черепашьем празднике, который устраивают Маркиз и Маркиза, и как интересно, будет ли там она, Кэт – ах да, конечно, она там будет, ведь это праздник ее родителей – и станет ли она танцевать кадриль, и ему не терпится попытать счастья в ловле устриц, а ей?

Кэт слушала очень вежливо, но вряд ли поняла хоть слово. Пирожные в кармане стали тяжелыми и якорем тянули ее к земле. Они были испечены, чтобы проверить, по-прежнему ли Король к ней благосклонен. Чтобы заставить Короля повторно просить ее руки.

Утром Кэтрин попробовала оставить пирожные дома, притворившись, что забыла, но ее матушка склерозом не страдала.

Кэт не хотелось дарить пирожные Королю. Еще меньше хотелось дарить ему надежду. Впрочем, это неважно. Видимо он все равно сделает ей предложение. А иначе зачем же он приказал шуту привести ее в сад?

Кэт пыталась дышать ровнее. Уж лучше здесь, чем в бальном зале. По крайней мере вокруг не толпятся знакомые. У нее была слабая надежда, что наедине она решится и откажет Королю – как можно тактичнее, чтобы потом не умирать от раскаяния и чувства вины перед ним.

Они прошли через арку, обогнули подстриженные кусты и решетки с вьющимися растениями, а Король продолжать говорить, обо всем и ни о чем. Кэтрин зевнула. Лучше бы она осталась играть с Маргарет в волан. Лучше бы она сейчас пила чай и сплетничала с матушкой и ее подругами. Лучше бы поела перед тем, как идти сюда: пустой желудок был готов вот-вот заурчать.

Когда они извилистым путем вышли в другой сад, Кэт снова заметила шутовской наряд Джокера. Шут, как и обещал, держался неподалеку и показывал карточный фокус Двойке Пик, молодому садовнику, который смотрел на него с обожанием.

Ноги сами свернули в их сторону, Кэтрин даже не заметила, как это вышло. Она остановилась невдалеке от Джокера, который как раз веером перекинул карты из одной руки в другую. Потом перетасовал их так быстро, что невозможно было уследить. Карты послушно улеглись у него на руке, до самого локтя. Шут заставлял их танцевать и исчезать, карты живой цепью повисали у него между пальцев, принимая форму то звезды, то сердца, а потом послушно легли на место, снова став обычной колодой. Тогда шут подбросил их в воздух, карты фонтаном взмыли вверх и дождем посыпались на головы, словно красные и черные конфетти.

Внезапно раздалось громкое карканье, и юный садовник замер, не досмеявшись. С ближайшего розового куста спикировал ворон, схватил в воздухе карту и уселся на плечо Джокера. Склонив набок голову, птица показала пойманную карту.