Проклятая столица. Сколько здесь улиц, домов и машин! Я на вокзале умудрилась заблудиться, а выйти и самостоятельно найти дорогу до института просто не смогла. Нужно, очень нужно было приготовиться заранее, но я вчера собралась совершенно внезапно. С мамой поругалась. Она заявила, что нечего в институте делать. ПТУ швейное вполне сойдет, раз уж мне приспичило получать образование. Она пять лет меня кормить не собирается, и так тяжело без мужика. Школа сейчас очень дорогая.

Ага, а то я не знаю. Последние годы в обносках училась, и тетрадки на свои заработанные деньги покупала. Я неплохо рисую и с первого класса хожу в ИЗО-студию. Три лета подряд мы с учительницей вдвоем расписывали коридоры и классы нашей школы. Директриса выделила на это деньги. Что не уходило на краску, оставалось нам. Прижимистая у нас директриса, не пошикуешь на те крохи, но мне хватало.

Так вот, разругалась я с матерью в пух и прах, сказала, что не собираюсь жизнь себе портить в нашем захолустье, услышала в ответ, что я теперь сама по себе, раз такая умная. Взрослая уже, совершеннолетняя. Да, конечно. Кинула в сумку первые попавшиеся вещи, схватила документы с деньгами и рванула на электричку. Полтора часа пришлось ждать на вокзале, но я упрямая. Электричка приехала в столицу уже под вечер, таксисты стояли рядком у тротуара, но если я соглашусь с ними ехать, то есть потом будет нечего. А мне до сентября… Нет, даже до октября без стипендии мучиться, и то еще сначала поступить нужно.

– Эй, красавица, куда нужно? – крикнул очередной бомбила, вальяжно облокотившись на открытую дверь.

– Никуда, – мотнула головой я и отвернулась. Мама учила, что в Жигули садиться ни в коем случае нельзя. Приличные люди на таких старых машинах не ездят. У вокзала Жигулей было немного. Это красное и через три машины зеленое. Затем тойоты, ниссаны, форды, но просили все примерно одинаковую цену. Мне бы на автобус, но кто знает, в какую сторону ехать? Я читала маршрут на вывесках и ничего не могла понять.

– Ты погулять на вокзал пришла? – усмехнулся водитель, поправив стереотипную черную кепку. Жара июньская, я в легком сарафане, а он в кожаной куртке. С ума сошел? На Северный полюс собрался? – Садись, говорю, подвезу.

Послать его нужно, а лучше уйти подальше. Но таксисты, как назло, стояли рядом с автобусной остановкой. Уйду – вообще никуда не доеду. Столица – не наш поселок в три улицы, здесь пешком не ходят.

– Красавица, – почти пропел мужик и двинулся ко мне. – Ты учти, я второй раз не предлагаю. Тем более за такую цену.

Черт, вечер перестал быть томным. Драться я с ним не собиралась, убегать тоже. Эх, придется садиться в первый попавшийся автобус и на следующей остановке выходить. Хотя бы дорогу у кондуктора спрошу.

Таксист двинулся за мной, подтверждая самые худшие опасения. Я такое раньше только в фильмах видела, но о финале догадывалась. Сейчас схватит, затолкает в машину и увезет на какую-нибудь дачу к толпе мужиков. И будут со мной делать то, что в тех самых фильмах не показывают детям до восемнадцати.

Страшно стало до дрожи и деревянных ног. Я рванула к автобусу, мечтая юркнуть в душную толпу и затеряться там. На первую ступеньку запрыгнуть успела, но меня вытолкали обратно. От неожиданности я не удержалась и грохнулась на асфальт, больно ударившись бедром. Села прямо в грязь и уронила сумку. В висках кровь застучала, сердце лихорадочно затрепыхалось, и я была готова залезть в автобус ползком, наплевав на все, но мне не дали.

Не знаю, откуда взялся второй и третий человек. Меня схватили под мышки и зажали рот рукой. Грязной, противно пахнущей ладонью. Я попыталась завизжать, но услышала только сдавленное мычание. Воздух кончился. Дышать мне не давали, и дергаться тоже. Как куклу подхватили и понесли. Сумка осталась на асфальте. Деньги, документы, телефон. Я мычала, вырывалась, но от страха уже не соображала. Каким-то чудом поняла, что затолкали меня в то самое красное Жигули, заботливо пригнув голову, чтобы не разбила о дверь.

– Шура, гони, – прохрипел тот, что был справа, и водитель с визгом шин рванул от вокзала прочь.

Меня держали вдвоем. Чуть ли не сидели сверху. Руки, ноги связали, рот заткнули кляпом из трикотажной тряпки, и он пропитывался моей слюной. Я аккуратно дышала носом и мечтала, чтобы меня отпустили, и все закончилось. Будто одна бесконечно неприятная и унизительная медицинская процедура. Но там терпишь ради здоровья, а здесь ради чего? Может, задохнуться для меня – лучший выход? Просто не доехать до еще больших унижений. Но сил неожиданно придавал не страх смерти, а ярость.

Я запоминала каждую трещину в салоне Жигули, цвет и фактуру одежды своих мучителей, их голоса, редкие перебранки в дороге. «В пробку попали. Объезжай по обочине, чего стоять? Сам рули, если умный». Лиц не видела, меня держали боком. За окном машины виднелась только полоса неба и редкие столбы с проводами. Если выживу и смогу сбежать, пойду в полицию и сдам похитителей. Они сядут за все, что сделали и собирались сделать.

Машину затрясло сильнее, и под колесами зашуршали камни. Мы выехали из города и свернули с асфальта на гравийку. Точно на дачу едем или в коттеджный поселок. Земли в пригороде много раздали, а построиться и заселиться хозяева толком не успели. Стояли недостроенные дома призраками посреди пустырей, и никого не интересовало, что там внутри происходит. Если после гравия под колесами появится мягкий и бесшумный грунт, значит, я угадала.

Черт, да. Или это снова асфальт? Машина в ямы не проваливалась, как бывало на грунтовке, ровно ехала. Не знаю, сколько времени прошло. Час, полтора? Мы приехали. Машина остановилась, по инерции качнувшись вместе с пассажирами вперед. Слишком резко, мужчины грузно навалились на меня, чуть не сломав ребра.

– Шура, твою мать! – гаркнул тот, что слева. – Чуть кишки не выдавил. Я думал, завтрак свой увижу.

– Меньше жрать надо, – огрызнулся водитель. – Зады отъели, уже с тощей девчонкой на сидении не помещаетесь.

– Так то Жигуль, ты бы еще в Оку нас запихнул.

– Нет у босса таких машин. А жаль, я бы на вас в Оке посмотрел.

Водитель заржал, и два амбала загоготали вместе с ним. В тетрис бы играли, укладываясь. По частям утрамбовывались. Здоровенные были мужики, метра под два ростом. Размер обуви – сорок пятый не размятый. Спортсмены, что ли? Или бывшие военные?

Тот, что справа снял куртку и накрыл мне голову, окончательно перекрывая воздух. Вытащили на руках, как мешок картошки, и понесли, взвалив на плечо. Затекшие конечности отходили неприятным покалыванием, голова кружилась, и я боялась хлопнуться в обморок. Ничего не видела. Слышала только тяжелое дыхание амбала и шарканье шагов.

– Привезли? – глухо спросил посторонний голос.

– Да, – коротко ответил тот, что сидел в машине слева.

– Вы в какой грязи её изваляли? Отмыли бы хоть.

– Указания «мыть» не было. Биг Босс у себя?

– В гостиной. Прямо к нему потащите?

– А что делать? Открывай, давай.

Я ждала металлический лязг затвора ворот, но услышала тихий шорох электрического привода. Автоматические, что ли? В богатый дом меня привезли, раз такие ворота стоят, не в избушку на курьих ножках. Но легче от этого не стало.

Амбал понес меня дальше, куртка сползла с лица, и я разглядела тротуарную плитку под его ногами. Тоже не дешевую. Стоп, а где громкая музыка? Пьяные выкрики? Разве меня не на гулянку к толпе мужиков несут, чтобы коллективно развлечься? Я ошиблась? Что происходит?

Паника давила холодом в груди, живот подводило от ужаса. Руки на весу снова онемели, и перед глазами поплыли темные круги. Лучше групповое изнасилование, чем объятия маньяка-убийцы. После первого хотя бы есть шанс выжить. И сбежать, когда пьяная толпа уснет.

Большим боссом хозяина дома назвали. Гостиная у него есть. С камином, наверное. Сидит он там, в кожаном кресле с высокой спинкой, ноги на шкуру медведя поставил. Рядом с ним породистые собаки и коллекция охотничьих трофеев на стенах. А в соседней комнате пыточная с дыбой и крюками. Мамочки, зачем я все это себе нафантазировала? Какая разница охотник он или рыбак? Куда важнее – что ему от меня нужно?