Литмир - Электронная Библиотека

– Так возьмите злодея себе и судите по вашим законам, коль он их нарушил. – Пилат попытался избавиться от посетителей таким способом.

Попытка не дала результата, и прокуратор услышал в ответ:

– Мы не имеем права, потому что нам не позволено предавать смерти. А меньшего он не заслуживает.

Затем Понтию Пилату передали список преступлений, которые числились за Иисусом, а также личную просьбу первосвященника: обвиняемый должен быть казнен как можно скорее.

По своей привычке не накапливать нерешенные вопросы, Пилат, несмотря на полное отсутствие желания, сразу приступил к делу. (Впрочем, у него, конечно, был интерес к Назарянину, но совсем другого рода.)

– Правда ли, что ты назывался царем иудейским? – прокуратор начал допрос утомленного человека.

– Так назвал меня ты. Царство Мое не на этой земле, оно может принадлежать любому. Каждый человек на земле сам избирает: в каком царстве ему жить.

– Всякий человек рождается в том государстве, на земле которого стоит дом его родителей. Как не выбирают отца, так не выбирают и правителя, стоящего над ним, землю, на которой раздался первый крик рожденного, – уверенно произнес Пилат.

– Человек избирает свой земной путь: в царство света или тьмы.

– Так ты царь? – не понял прокуратор: здоров ли человек, стоящий перед ним.

– Я царь истины и слуга ее.

– Говорят, ты возмущался против цезаря?

– У Меня нет на то причин. Цезарю – цезарево, а Богу – Богово.

– Говорят, ты излечил многих больных, у которых не было надежды на выздоровление?

– Господу было угодно, чтобы здоровье вернулось к этим людям.

– И ты можешь излечить любого человека?

– Человек может излечить себя сам. Каждому воздастся по вере его.

– Мне говорили, что именно ты исцелил от недугов множество больных и калек, – подозрительно посмотрел на Иисуса Понтий Пилат.

– Отцу Небесному через Меня было угодно передать свое расположение к этим людям.

– Ты можешь излечить, скажем, римского императора? – прямо спросил совсем запутавшийся прокуратор.

– Он сам излечится, если уверует в Отца Небесного, если примет Его закон жизни. Если этого не случится – Я бессилен.

– Да в своем ли ты уме, назарянин! Ты хочешь, чтобы император уверовал в иудейского бога?

– Отец Небесный один для всех.

– А как же римские боги, которым поклоняются мои соплеменники столько, сколько стоит мир?!

– Их придумали люди, не познавшие Отца Небесного.

– Я прошу тебя, Иисус из Назарета: забудь последнее, что ты сказал. – Пилат вдруг испугался за человека, которого ему надлежало судить. – Римляне позволяют иудеям поклоняться своему богу, они чтят чужих богов, но никому не дозволено презрительно отзываться о их собственных богах.

– Я не скажу, если меня не спросят.

– А если зададут подобный вопрос? – продолжал сомневаться Пилат в благоразумии собеседника.

– Человек обязан говорить правду.

– Занятие не самое лучшее. Часто оно заканчивается большими или малыми неприятностями. В твоем случае откровенность может стоить жизни. Надеюсь, ты меня понял…

Пилат давно осознал, что приговорил к смерти несчастного не суровый закон, а зависть и осторожность высоких иудейских иерархов. В худшем случае он обычный сумасшедший… Впрочем, не совсем обычный, – Пилат чувствовал за Иисусом какую-то неведомую силу. Но легче от этого не стало…

Важность приговора прокуратор понял уже потому, что едва он закончил допрашивать обвиняемого, как пожаловал гонец от первосвященника. Пожаловал в то время, как прокуратор думал, как бы испытать целительную силу пленника, он уже мечтал о том, как привезет Иисуса в Рим, как он излечит императора Тиберия… Назойливый Каиафа интересовался, убедился ли прокуратор в виновности Назарянина.

Пилат взял под стражу Иисуса, но понимал, что долго тянуть с принятием решения он не сможет.

И тут Пилату пришла замечательнейшая (как ему самому показалось) мысль. Он был страшно недоволен Иродом за убийство Иоанна – демонстративное, во исполнение женского каприза, без дозволения на то римского прокуратора. С другой стороны, он не мог наказать Ирода, так как тот пользовался расположением императора Тиберия. А хотелось бы…

Поступок Пилата внешне выглядел вполне естественным, так как Иисус происходил из Галилеи, а эта область подчинялась Ироду. Как раз Ирод накануне Пасхи прибыл в Иерусалим и остановился в Хасмонейском дворце.

Пилату как раз донесли, что Ирод ужасно боялся Иисуса; кто-то внушил этому царьку, что Иисус и есть воскресший пророк Иоанн Креститель. И вот Понтий Пилат приказал отправить Иисуса Ироду, с тем чтобы тот расследовал дело и вынес приговор. Поскольку тетрарх не имел права вынести смертный приговор, и во второй раз уж точно не решится на противозаконное действо, то сей пророк останется жив. По замыслу отношения Ирода должны безнадежно испортиться с иерусалимскими первосвященниками или с Тиберием. В любом случае тетрарх окажется в безвыходном положении.

Ирод оказался умнее, чем рассчитывал Пилат. Спустя недолгое время люди тетрарха привели Иисуса обратно прокуратору. Пророк был одет в новую праздничную одежду, умащен благовониями.

– Наш господин не нашел вины за этим человеком, – передал слова Ирода один из сопровождающих.

Такое совпадение мыслей даже расположило Пилата к тетрарху. Но вопрос с пророком так и остался нерешенным.

Первосвященник, словно надоедливая муха кружил подле прокуратора. Его писклявый голос стал ненавистен Пилату. Он никогда не видел иерарха в таком состоянии. Всегда горделивый, властный – он даже с римским наместником держал себя надменно. Ранее прокуратор спокойно переносил эту надменность, потому что первосвященник имел огромную власть на этой, непонятной ему земле. Каиафу не любили иудеи, но покорно исполняли его волю; его приказы принимали как должное единоверцы в Европе, Азии, Африке – словом, где бы они ни находились. Он был истинным властелином, и римский наместник, абсолютно не уязвляя собственного самолюбия, исполнял все его просьбы, иногда звучавшие как приказ. Прокуратор чувствовал силу и власть человека, за которым не стояли легионы, который едва ли когда держал в руках меч – это невольно внушало уважение… До сегодняшнего дня.

– Он должен немедленно умереть, – твердил едва не плачущий иерарх. Казалось, еще немного, – и он упадет перед римлянином на колени.

– Я не уверен в виновности бродячего философа, – промолвил Пилат, почти открыто наслаждаясь растерянностью высокого гостя.

– Помилуй, прокуратор! – вскричал еврей. В следующее мгновение он и сам осознал, что ведет себя неправильно. Чтобы добиться желаемого, Каиафа наконец предпринял попытку усмирить свои разбушевавшиеся эмоции и начать убеждать железного прокуратора точно такой же логикой.

– Кого помиловать? – изобразил недоумение Пилат. – Я тебя не отправлял на казнь, а этого человека мгновение назад ты просил не миловать, но казнить немедленно.

Первосвященник не обратил внимания на шутку даже из вежливости, не до них ему было.

– Именно немедленно, иначе римская провинция окажется в огне.

– Что за угроза?! Я имел с ним беседу, и человек, крови которого ты жаждешь, показался мне самым безобидным из тех, кого я знал. Разве римский прокуратор может отправить человека на смерть, будучи не уверенным в его вине?

– Ты самый справедливый человек на земле! Ты никогда не нарушишь закон в угоду даже, пусть простит меня Тиберий, императору, – первосвященник почтительно склонил голову на последней фразе. – Я не принес тебе золота за благоприятное решение вопроса не потому, что пожалел, но потому, что бесполезно. Но разве не заслуживает смерти тот, кто объявил себя царем иудейским?

– Он не считает себя им. Иисуса не интересует богатство и власть. Поверь моему опыту.

– Власть его огромна. Иудеи верят, что Иисус может спасти от болезней, от голода, что может подарить им вечное счастье. Они чтут его как посланника Бога.

14
{"b":"629505","o":1}