- Ну-ну, - упрямо буркнула Оська. - Попробуй.

Белые тонкие пальцы смяли белый шелк на ее плече. Алик нежно отвел в сторону золотистые волосы, наклонился и что-то тихо прошептал ей на ухо.

Оська только что не подскочила. Она расширила глаза и с неимоверным удивлением, вытаращилась на Алика.

- Правда? - слабо поинтересовалась она. - Давай сюда.

Никто так и не понял, откуда Алик вытащил три фотографии Арно и отдал ей. Таким образом Оська получилась на некоторое время исцелена.

- Где ты их взял? - спросила она.

- Спер в одном чересчур засекреченном архиве.

Нестор посмотрел на часы.

- Ребят, если вы не против, я все-таки домой поеду... Спать хочется.

- Хорошо, - сказала Кэсси. - Я думаю, Оська теперь о нас не скоро вспомнит.

К тому моменту Алик уже покинул общество Оськи и присоединился к Нессу, держа в руках оськин телефон. Он пробежался пальцами по кнопкам и, наверное, тоже забыл об Оське.

Кэсси проводила их обоих до двери, попутно решив уйти спать в свою комнату, мстительно оставив подругу на эту ночь в одиночестве.

Распахнув дверь, остановилась на пороге.

- Ну, счастливо... - Обратилась к Нессу, - Ты заходи...- что-то еще ждал Алик, и, повернувшись к нему, она смутилась еще больше, - А ты...

- А я?

Не дожидаясь ответа, он засмеялся и отвернулся куда-то во тьму, на долю секунды дольше, чем требовалось для того, чтобы этот жест выглядел просто успокаивающим, коснувшись ее руки.

28. Отъезд.

Перед отъездом Оська умудрилась все перевернуть вверх дном. Она носилась по комнатам, громко наступала на кошек, роняла вещи во все углы, чтобы тут же начать их искать и производила еще много всяких ненужных действий. И несказанно угнетала своей активностью мрачную, как туча, Кассинкану. Та отпускала со своего дивана комментарии, касающиеся Оськиной организованности, собранности и прочих необходимых умений, иногда вспоминала, где Оська уронила ту или иную вещь, и изредка помогала что-нибудь застегнуть.

Днем приехал Силрессан. Один, что немало подняло его в глазах Кэсси. И вел он себя нормально - помогал Оське собираться и даже иногда урезонивал ее слишком бурные всплески. Когда он ушел ждать ее в машину, Оська встала посреди комнаты, пересчитала сумки и на всякий случай поинтересовалась у Кэсси, не забыла ли она чего.

Кэсси, которая только урвала время для вдохновенного изображения собственной идеи относительно очередной экспозиции, недовольно подняла голову от бумажки и окинула взглядом стол. Потом подняла свой рисунок и посмотрела под ним.

- Утешься этой вот композицией... Это Арно что ли? Сколько у тебя его?

- Три.

- Одну оставь. Вот эту, здесь он красивый.

Кэсси положила ее поверх своего рисунка. Арно на ней действительно выглядел эффектно. В длинном черном плаще он прислонялся к увитой зеленью стене, направляя взгляд немного мимо объектива ( похоже, на Дика, который в кадр не влез), отчего яркие, как зубная боль, глаза его смотрелись в выгодном контрасте с длинными седоватыми волосами.

Человек, которого год за годом убивали. Которого породили интриги.

- А Силрессан? - спросила вдруг Кэсси. - Скажи мне - он любит интриги?

Оська вздохнула.

- Думаю, что он их не любит. Он вообще человек... не светский. То есть светский, конечно, но его это напрягает...

- Знаешь, каким бы он не был, на всякий случай...

Кэсси вытащила маленькую бумажку и протянула Оське.

- Выучи и отдай. По этому адресу живет одна моя хорошая знакомая. К ней идешь, типа в парикмахерскую или в магазин. Говоришь пароль, и через два дня ты здесь. Это если тебя не похитят.

- Блин, какие у тебя связи.... Спасибо.

- Не за что. Возвращайся поскорее.

Кэсси была больше чем уверена, что эти предосторожности окажутся ненужными, но беспокойство за Оську было таким сильным, что она решила перестраховаться. Они договорились и о системе паролей в письмах, чтобы знать истинное положение дел, если что, и о многом другом.

Оська вышла к Силрессану очень загруженная, даже первые полчаса мало говорила, чтобы случайно ничего не забыть. Все-таки Кэська в свое время именно благодаря своей большой любви к шпионским страстям вытащила ее из дурдома. Ее нужно слушаться.

29. Лето.

После такого количества интересных событий оставаться одной с всего лишь с тремя кошками и двумя собаками как-то совсем скучно. Кэсси с головой ушла в работу. От Оськи исправно приходили письма с положенными кодами; один раз пришло даже очень длинное, в котором она поведала, что ей снова приснились мухи. Только на этот раз они летали над землей и их было много; они жужжали и говорили, что только что оттаяли, потому что с них сошел ледник и им хорошо. И все люди вышли на улицы и кричали: "Мухи! Ура! Пора заводить пауков! Давайте столкнем ледник и с них!" И пошли сталкивать. А мухи заскучали и от нечего делать стали снова дохнуть.

Кэсси теперь часто уходила гулять одна. Собственно, ей и не с кем было гулять. Началась самая жара; она ходила по улицам и озверело пылила ногами. В одну из таких прогулок встретились какие-то люди, которые готовились к празднику - жгли костер и расставляли бутылки. Кэсси помогла им насадить шашлык и осталась дожидаться, пока пригласят его съесть. Люди знали, что она осталась именно с этой целью, но деликатно делали вид, что сами удерживают ее разговорами. Она же всем своим видом показывала, что из вежливости не может покинуть столь настойчиво добивающееся ее присутствия общество, и думала над вопросом, верят ли они хоть немного, что ее больше интересует их компания а не поспевающий шашлык, пришла к выводу, что на из месте тоже не верила бы, но тайно надеялась.

Попираемое многочисленными ногами щедрое изобилие песка пополам с камнями навевало некое полуденное расслабление, скорее всего, рефлекторное, происходящее на пляже с людьми, привыкшими именно там и отдыхать. Кто-то принес ей шезлонг. Кто-то налил вина. Кто-то спросил:

- А не добавить ли?

- Добавить, - отвечала Кэсси. - О чем речь.

Добавили щедро, однако на фоне тянущегося вокруг ленивого разговора добавляющие голоса безо всякого сожаления с ее стороны затерялись; хотелось, чтобы вокруг говорили, но чтобы никто не говорил с ней; хотелось шашлыка. Вот уже и за это прагматическое желание стало совестно. Дабы перед самой собой реабилитироваться Кэсси решила оказать этим людям хоть какой-то знак уважения: открыла глаза и посчитала их. Новых знакомых (опять же, из уважения, можно назвать их так) оказалось четыре мальчика и две девочки. Из какого-то нездорового интереса Кэсси посчитала шампуры - на мангале и рядом. Каждому, включая и ее, хватало по два. Отпустив память в историю, вспомнила, что никогда не бывало иначе. В возникающей спонтанно дружественной обстановке всегда хватало всего и всем. И как обычно, в этот момент думалось о другом, о нехватающем. Только после, на фоне изнывающего за холодным стеклом осеннего дождя, идеальные моменты вспоминались на правах счастья. Исправляя это ошибку, Кэсси решила сегодня быть счастливой.

Счастливая Кэсси объела три шампура (так и не запомнив, кто же дал ей третий), выпила все, что наливали, без умолку болтала, обожглась об мангал, заприметила мальчика с глазами лани, с которым после обеда и отправилась гулять. Мальчик оказался студентом, моложе ее лет на пять и носил черную майку с большой белой буквой "R" и драные побелевшие джинсы, вобщем, что надо, и совершенно не раздражал. Они сидели вдвоем на берегу, и Кэсси уже действительно начинала себя чувствовать свободной и счастливой, когда кто-то появился сзади и громко сказал:

- Эй, радикал, втяни валентность, или увидишь, что бывают в жизни невосполнимые потери...

Кэсси устало обернулась на голос Генриха.

- При взгляде на тебя это - первое, что бросается в глаза, - сказала она. - Чего ты хочешь?

Мальчик тоже обернулся и с интересом посмотрел назад.

- Вижу, - сказал он. - Невосполнимые. И тогда кулаками при дамах машут.