- Что?

- Отчетность. Одна сила хочет возродить страну и ее отражение в тонких мирах, но только хочет. И может она лишь поручить ответственному назначить этой стране покровителя. А ответственным этого вовсе и не надо. Они подходят к вопросу формально, зная, что вампир, хоть и сильное создание, а в полной мере работать все равно никогда не станет. А значит, никто не виноват в отсутствии результата... Никто не мог и предположить, - Дилфоэр усмехнулся, - что он совершит такое из-за смертной.

- Я его, между, прочим, любила, - сказала Кэсси, всматриваясь в пустоту перед собой, - И вся эта ваша гнилая кухня это знала.

- Наша гнилая кухня держит ваш мир, - обиделся Дилфоэр. - Если б ее не было....

- Мы бы ее придумали, я знаю. Это так же верно, как и то, что вас обоих растили каждого для своей роли.

- Тонкий и физический миры взаимоуправляемы, - кивнул Дилфоэр. - Ты своей фантазией восстановила его душу, которая и заставила его так поступить, Кассинкана. Вся наша гнилая кухня не напряглась учесть твои чувства.

Что-то это ей напоминало. Подобная история уже рассказывалась.

Дилфоэр поднялся.

- Пожалуйста! Постой! - крикнула Кэсси.

- Чего? - спросил ее голос в голове.

- Я его... больше не увижу?

- Не знаю. Мы делаем, то, что мы делаем, не заглядывая в будущее. Но у каждого творца, - Дилфоэр обернулся через плечо, и адресовал ей теплую улыбку, - есть муза... которой все это только и нужно.

Кэсси, несмотря ни на что, еще соображала.

- Так в чью историю мы попали?! Мы с Аланкресом?

Дилфоэр молчал, глядя на нее... может быть даже сочувственно.

-- Почему ты не оставил нам выхода?

-- Но ведь это было невозможно.

-- Было? А сейчас?

-- И сейчас так же. Все так же невозможно.

Дилфоэр отступил к проему в коридоре и исчез, словно расплавившись о какую-то невидимую плоскость.

34. Из дневника летчика.

...Начало новой эры в истории вышло из кулуаров и наконец-то ознаменовалось торжественного вида явлением: на берегу Сорлашского залива остановились три лимузина - крайние черные, средний - белый. Из него вышел высокий человек в плаще и, не оглядываясь, углубился в лес по едва заметной тропинке. Сопровождавшие два охранника, пройдя с ним вместе пару километров по берегу, остались ждать в отдалении, между тем, как он один вошел в увитый зеленью ажурный каменный храм.

И там остановился, в смятении глядя на позеленевший алтарь. Непривычный к сумраку, запаху сырости и давно отброшенной в прошлое тишине, он не сразу пришел в себя в необычном месте. И лишь немного освоившись в своем внезапном одиночестве, развернул принесенный с собой цветок, которого вот уже два века не видели на Анкаиане - мраморный лотос. Темно-фиолетовый, он местами бархатно чернел, местами переливался на светлых прожилках. Положив цветок на алтарь, в углубление с водой, человек огляделся и, после некоторых раздумий отважился совершить новый и явно немыслимый для себя жест - коснулся коленом пола. Несколько минут простояв в такой позе, не спеша поднялся. Казалось, неиспытанное прежде все же снизошло на него, немного удивив.

Мягкий шорох ткани по камню заставил вздрогнуть. Видение, представшее его глазам, впечатляло, однако он больше не шевельнулся.

- Здравствуйте, Асуллаин, - любезно сказала девушка. Она была в сером шелковом платье, отделанном красным и тускло- золотым. Волосы ее прижимала такого же тусклого золота тонкая диадема с овальной дымчатой жемчужиной.

- Здравствуйте... Извините, не знаю, кто вы...

Девушка улыбнулась.

- Я - жрица, или тромендер Дзанкмуаля, Кассинкана. Хорошо, что вы пришли.... Я не всегда точно могу почувствовать день и час, поэтому жду тут с утра. Я здесь для тех, кому неприятно говорить в пустоту.

Вандарский вежливо поклонился.

- Я хотел бы восстановить его изображение, - произнес он, - По некоторым источникам прежняя скульптура изображала юношу, стоящего спиной к стене и отталкивающегося от нее руками. За спиной у него крылья.

- Нарисованные на стене, - кивнула Кэсси. - То есть, вовсе не его крылья. Но смотрится он с крыльями.

- А легенда? Я слышал, есть еще легенда, как и у Дилфоэра.

Девушка кивнула и помрачнела.

- Спросите у Летчика. Он легенды интересно рассказывает.

Вот, собственно, и все. Не многие стоят легенд. И эти запоминаются лишь изредка, оттесненные текущими событиями. Потому что в мире ничего не бывает навсегда.

Веселый, эгоистичный, опасный и вообще неоднозначный Дзанк был предназначен в итоге стать подобным мимолетному интересу, который испытывают к нашей стране - что в ней? Почему одни считают, что она недостойна жить, а других она зачаровывает навсегда?

Иные считают, что ее вообще нет. Но Нестор говорит, это те, кто всего не знает. А потом добавляет, что всего не знает вообще никто, и нечего пытаться что-то объяснять... А я и не пытаюсь, Дзанк свидетель.