- Не скажу, - снова улыбнулся Арно.

На деле все обстояло так. Первые пару часов Арно вживался в роль. Получалось у него необыкновенно быстро. Уже вторые сутки были ознаменованы высказываниями вроде: "я не буду брать чашку за эту грязную ручку" и "найдите для меня не это, а приличное". Ночами он, действительно, одевал длинный черный плащ и исчезал никто не знал куда. Нестор, который все это время жил у них, из боязни быть настигнутым страшной местью Асета, проследил за ним и выяснил, что тот ездит в город, и все время на попутках. На третий день Арно купил яхту. Они с Нестором (который, как выяснилось, когда-то и парусным спортом занимался) проболтались в море почти сутки, после чего оба еще сутки проспали.

К седьмому дню капризы Арно выносили, сжав зубы. Ладно, если бы он повышал коэффициент своей порочности где-нибудь специально отведенных местах - нет, он сидел дома и всем мешал. Хуже всего, что когда замечал чье-нибудь неудовольствие (а это у него очень хорошо получалось) иногда смущался до того, что недовольного самого начинали терзать муки совести, а иногда, наоборот, начинал отвратно ныть. Скандалить он так и не научился. Восьмой день он провел в баре, а на девятый вел себя совершенно нормально, только потребовал общества Оськи, чтобы ловить рыбу. Это было настолько долго, что весь десятый пришлось проспать.

И вот наступило утро одиннадцатого дня. Арно был рассеян; похоже, и он сильно устал от непривычного ему разгульного образа жизни. Оська простыла на рыбалке и вообще из комнаты не выходила. Только Романтик оставался спокоен и уравновешен. Если у него и были какие-то соображения относительно успеха предстоящей им миссии, то по его поведению их было не угадать. Кэсси, посчитав его самым здравомыслящим из их компании, решила с ним поделиться.

- А может не надо ничего делать, а?

- Чего? - спросил Несс. Он стоял на крыльце, накинув на плечи куртку и курил. Казалось, он вообще не здесь.

- Активировать Алика. Целее будет. Я уже привыкла к тому, что он... там лежит и все.

Нестор посмотрел на нее странно. Кэсси показалось, что он изучает ее сильно осунувшееся и похудевшее лицо с каким-то новым, непонятным интересом. Романтик, при всей его общительности, оставался натурой скрытной, поэтому о природе этого интереса Кэсси догадок особенно не строила. Может быть, она ему нравилась, но какой-то страшный обет из серии его многочисленных тайн вынуждал его отталкивать всех симпатичных ему людей, или он с таким лицом строил предположения относительно ее будущего в случае дальнейшей спячки вампира, а возможно, просто сожалел, что его сбили с какой-нибудь интересной мысли.

- Представь себе, Кэсси, - сказал он, укоризненно сверля ее темными глазами - что ты - утомленный переживаниями за свою родину вампир. Ты ее очень любишь.

- Я ее и так люблю. Она - самая милая земля на свете. Здесь все какое-то очень трогательное и... не знаю.

Нестор ненадолго перестал сверлить, чтоб затянуться.

- Теперь представь, - он выпустил дым фоном для предлагаемого образа, - что ты видишь больше, чем ты видишь. И слышишь больше, чем слышишь. Ты привыкла, что тебя слепит яркий свет, бьют по башке звуки, ты живешь в мире, полном не только материальных, но и... вещей другой, скажем так, волновой природы. Твой мозг обрабатывает каждую секунду столько информации, сколько нормальный человек получает за сутки. Конечно, он уже привык разбираться в ней, игнорируя все, что не представляет для тебя ценности, ты способна поэтому вести себя, как человек, но твои чувства по-прежнему травмирует любая дисгармония окружающего. Восприятие твое обострено. Чтобы поддерживать себя в этом состоянии (а оно - единственное состояние, в котором ты можешь существовать), ты убиваешь тех, кем сама была прежде. (Говорят, ты их в этот момент даже любишь, и ради такого наверно, можно частые расставания ввести в привычку). Это - единственно доступное тебе чувственное наслаждение, одновременно дающее разрядку твоим сверхнапряженным нервам и энергию твоему телу, которое тоже, кстати, потребляет ее в огромных количествах и без подогрева. Еще представь, что позади у тебя счастливое детство, что ты хорошо воспитана и в жизни любишь далеко не все...

Выдав это чуть ли не на одном дыхании, Несс затянулся бычком.

- А теперь представь себе, - он злобно вдавил бычок в полированные перила, - что какой-то старый хрен заливает тебя в пластик, как дохлого жука. При этом ты знаешь, что даже задохнуться в нем не сможешь. Будешь сидеть вечно, в одной и той же позе, ни в состоянии даже пальцем пошевелить. Все, что тебе остается, это вольно или невольно впасть в транс. Представила?

- Ну?

- И кем, по твоему, будут люди, которые, вытащив тебя оттуда, так тебя и не разбудят и не сообщат, что все кончилось? И не дадут тебе, кстати, возможность, спасти твою милую и замечательную родину. А ведь еще есть Асет, который нас ищет, и, я думаю, еще кто-нибудь.

- Да, Несс... Они будут... то есть мы будем гадами. Только... знаешь, у Арно такой вид... он меня беспокоит. Словно он знает что-то, что мы даже и предположить себе не можем.

- Ты беспокоишься за всех и всегда, - Романтик нежно коснулся ее плеча, - а Арно знает ритуал, которого не знаем мы. Я тоже сильно подозреваю, что там не все так просто, как хотелось бы, но мы этого не узнаем, покуда не попробуем.

- Ладно, поехали, - слабо улыбнулась Кэсси. - Только Алика завернуть не забудьте, прежде, чем вынести, а то мы его потеряем.

Перед отъездом она зашла к больной Оське. Та сидела в кровати и читала, держа у покрасневшего носа платок.

- Знаешь, - сказала она, не успела Кэсси ступить на порог, - сколько ему лет?

- Кому?

- Арно.

- Ну выглядит он на тридцать... два или три.

- Ему двадцать шесть.

Оська сморкнулась.

- Асет - сволочь, - закончила она.

- Оська, - сочувственно сказала Кэсси. - Ты не переживай так.

- Это ты за меня не переживай, - Оська снова сморкнулась. - Я сильнее, чем кажусь. В конце концов... у каждого своя судьба. Иногда они как-то близко пересекаются, и начинаешь жить за другого... А потом очень быстро забываешь об этом. К счастью. Иначе жить было бы невозможно. Ладно, счастливо. Будьте осторожны. За вами наверняка охотится куча народу. Я б на вашем месте взяла другую машину.

- Мы б тоже, но нам негде, - кивнула Кэсси, закрывая дверь.

20. Храм.

Район, называемый Сорлаш, выходил к морю двумя соседними сторонами. Одна, восточная, была представлена гладкой береговой линией и гористым побережьем. Туда Кэсси доехала бы, если б некогда миновала Асета, подзаправившись в дороге. Другая, северная, являла собой отлогий лесистый берег с очень причудливой береговой линией, испещренной заливами и бухточками. Из нее в море так же уходили длинные каменистые косы, иногда даже скалистые. В этом случае их населяло жуткое количество разнообразных морских птиц - от мелких скандальных крачек до огромных флегматичных фрегатов. В этих живописных местах, в лесу, также водилось множество зверья, от землеройки до древесного медведя. И в древности, именно на этой стороне, рядом с самым вытянутым заливом построили храм повелителя Анкаианы.

Эта большая, почти не тронутая временем постройка, полупрозрачный белый мрамор которой был обвит изящным мелколистным плющем, поднимающимся до самой крыши. Колонны при входе, симметрично оплетенные им же, человеку с материка показались бы странными, они были сделаны совсем не по тем, привычным, канонам - не совсем круглые, не совсем квадратные, похожие в сечении на неправильные многоугольники с очень неправильными сторонами; глаз не резали, а казались на редкость приятными, словно бы навевая каждому что-то близкое из самой сокровенной мечты.

Некогда храм смотрелся ажурным и изящным, словно беседка, но с течением лет все отверстия наглухо забились ветками, листьями, гнездами, заросли лианами, и теперь это строение местами больше походило на заброшенную землянку, нежели на предмет поклонения. Внутри, еще в бытность его беседкой, стояла статуя бога, но вот уже больше ста лет как остатки ее покрывались, лежа вдоль стен, пылью и сухими листьями. Сохранился только алтарь - прямоугольный, серого мрамора с аккуратной продолговатой выемкой наверху, в которой скапливалась дождевая вода и росли мелкие зеленые водоросли.