- Немного...Я - тромендер. Мои чувства есть отчасти чувства Дзанка. А моя власть - всего лишь моя власть. Если я буду вести себя, как он, я получу его власть и могу войти в пантеон.

- Это как?

- Понятия не имею. Похоже, надо догадаться. Потому что чувства Дзанка - это не есть верх желаний вампира, поверь мне. Хорошо еще, что не обрекли быть Дилфоэром - он вообще ничего не ел. А вот Дзанк, по легенде, мог быть любым существом. По еще одной легенде, одно такое существо грохнули еще до начала прошлого века, перед захватом. Теперь (но это всего лишь мое предположение) то ли Дилфоэр, то ли этот ваш Князь Тьмы решили застраховаться от подобных неприятностей. А не учли моей тупости.

У Кэсси возникло чувство, которое бывает у смертных, когда их за стаканом водки посвящают в высокую политику небесных сфер.

- А что такое чувства Дзанка?

- Боль за каждую частицу Анкаианы, - ответил Алик таким тоном, что имей его любимая страна хоть каплю совести, она бы все свои частицы собрала и закопала.

Через щели в сарай все же проникали дневные лучи; вампир иногда поворачивался в их сторону, и глаза его начинали светиться каким-то мягким восторгом. В следующий момент он болезненно щурился и отворачивался. Но совсем не смотреть туда не мог.

На миг свет закрыла скользнувшая тень птицы, и в его лице что-то изменилось.

- Он видел тускнеющим взором, как с неба закатного падал к нему серебристый поморник, - громким шепотом процитировал Алик "Легенду о Дилфоэре".

- И острая тень от крыла его лаской последнею стала, - подхватила Кэсси, представив бросившегося с обрыва Дилфоэра.

Наверно, это была если не первая, то вторая или третья дневная птица, виденная им за последние сто лет.

Несколько выпитых глотков вдохновили Кэсси на примечательно маразматические мысли, в которых она увидела комплимент собеседнику.

- На взгляд дизайнера ты и поморники выдержаны настолько в одинаковом стиле, что... из вас получился бы хороший орнамент. Например : Алик треугольнички - поморники - квадратики, потом опять Алик... Тот же светлый оттенок, те же острые контуры, та же птичья отрывистость и быстрота движений... в тебе есть.

В облике собеседника проскользнуло недоумение. Наверно, представил себе узор из Аликов.

Налив себе то ли второй, то ли третий стакан, Кэсси пыталась собрать разбежавшиеся мысли.

- Ты сам - поморник, - сказала она. - Вы оба хищные...А кстати, Кэсси подняла палец, чтоб не забыть конец фразы (это иногда помогало), что я... мы пьем?

- Водку такую. Ее пьют Алики, когда у них много денег. Это бывает редко, но они всегда с кем-нибудь делятся... И не увлекайся так, а то у тебя из Аликов будет панно.

Однако то, что сам он своих советов не слушал, плюс безумная усталость заставили его сказать то, что он раньше не сказал бы.

.. умрет ли он, если пройти коридор обратно? Они молчали; Кэсси жевала колбаску, а Алик рассматривал на свет бутылку. Потом он снова откинулся в кресле, и поднял голову, словно его неимоверно заинтересовал потемневший дощатый потолок, но скоро с видом, похожим на разочарование, медленно сомкнул ресницы.

- Вот я и надрался в этой ипостаси третий раз, - сказал он так выразительно, что в это верилось слабо. - И третий раз со смертным... то есть с живым.

- А кто был первым?

- Один человек. Вампир, прежде, чем отнять у кого-то жизнь, нередко месяцами общается ним.

Алик резко открыл глаза, и слова застряли у Кэсси в горле вместе с колбасой.

- Я привязался к нему настолько, что когда он умер (я тут был ни при чем, он болел) я впервые за долгое время затосковал. Меня стало пугать одиночество, и я... грамотно провел второго приглянувшегося человека через ворота смерти.

Алик замолчал. Он стал настолько похож на собственный портрет, что казался двухмерным.

- И что?

Последовала длинная пауза.

- Мне кажется, тебе известно, что такое неудачный брак, - сказал наконец Алик.

- Довелось, - вздохнула Кэсси. - Два года взаимных издевательств.

- Два с половиной года, - кивнул Алик. - Он изводил меня придирками, я его - тем, что их игнорировал. Иногда мы менялись ролями. В конце концов наконец-то расстались. С тех пор я зарекся. Казалось...

Молчание, долгое, вязкое повисло снова.

- Ну и? - Кэсси обволокло холодом. Однако посмотрев на Алика, она увидела, что тот следит глазами за мухой, словно намереваясь в удобный момент прихлопнуть ее ресницами.

- Что?

- И что дальше? Ты хотел что-то сказать.

- Нет, Кэсси, нет. Я ничего не скажу. Меня немного угнетает мысль обречь тебя на существование в форме той дряни, из которой тебе было противно сегодня вынимать пули. Но в жизни бывает даже то, чего, кажется, быть не может. Будь выбор за мной, я бы решился повторить.

Чтобы не вскочить (это выглядело бы глупо), Кэсси судорожно вцепилась в подлокотники.

- Короткий свет моей жизни, - ответила она, мгновенно протрезвев, лучше твоего вечного мрака.

Алик склонил голову, и волосы цвета сумерек почти полностью закрыли его лицо. Их неестественный отблеск показался особенно жутким. Да она бы сейчас с удовольствием поспала, если бы не напряжение, в котором он держал ее. Постоянно преследующий взгляд создавал впечатление, что каждое ее движение рождает едва уловимое мягкое эхо.

- В самом деле? - глаза, похожие на травленое стекло, приковали ее к месту. Сейчас при этом воспоминании прошибал холод, а тогда она лишь наслаждалась степенью той нечеловеческой воли, что проникла в ее сознание.

- Да, - ответила она утомившись, словно разгрузила вагон угля, и вспомнила, что то, на что ее сейчас можно быстренько всю перегнать, зовется адреналин.

- Впрочем, - Алик отпустил ее, - я вовсе не хотел обязывать к ответу. Такова лишь сила впечатления. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать.

Прошло некоторое время прежде, чем перегонять стало невыгодно.

- Я... понимаю, - выдохнула она. Она еще не знала, что именно, но уже успокоилась.

- И такое бывает, - обиделся Аланкрес.

- Честное слово. Я... я тронута, правда...

- Ага, - язвительно сказал Аланкрес.

- Алик, пожалуйста... Я не умею говорить о силе впечатления.

- Потому ты чувствуешь лишь то, что полагается.

- Это плохо?

- Да это фатально, - усмехнулся Алик. - В этом месте обрывается дорога в никуда... Ты когда последний раз была на Озере?

Кэсси вздохнула.

- Года два...

- И тебе не грустно?

Нет, на такие вопросы здравомыслящая Кэсси уставшую Кэсси отвечать не уполномочивала.

- Мне вообще хреново. Я спать хочу. А ты вообще непонятно зачем меня сюда затащил, теперь пытаешь, на мои вопросы не отвечаешь.

- Ты можешь уйти.

- Я и уйду, - обиделась Кэсси. - Не знаю, почему я вообще с тобой разговариваю...

- Потому что очень любишь играть со смертью.

Секунду он смотрел на нее; потом снова опустил голову. Напряжение ушло.

- Прости... - неожиданно с горечью прошептал он. - Ты все-таки зря меня тогда не убила. Может быть хоть какая-то часть души Аланкреса Гиррана, осталась бы для тебя приятным воспоминанием.

- Иногда и я так думаю. Но ты оказался сильнее.

Алик коснулся рукой лба, совсем как Оська. Кэсси показалось, что он смеется.

- Сегодня часть энергии Анкаианы поддерживает мое существование и делает меня богом. А завтра я снова немного потускнею и вырублюсь в какой-нибудь глухой дыре (надеюсь, она будет герметичной) к наступлению утра. Таково существование тромендера Дзанка... Кэсси, лучше я сейчас уйду. Сорлаш до сих пор Сорлаш?

- Ага, а тебе зачем?

- Там мой храм.

- Там помойка.

- Помойка тут. Там - руины.

Он бегло улыбнулся.

- Алик... Я через неделю уеду на материк, так что прощай. Черт с ним, с судом, обойдутся.

- А ты вернешься? - спросил он так, словно ставил какой-то неимоверно важный эксперимент.