– Нет, со мной все будет в порядке, – я изворачиваюсь и освобождаюсь. – Пожалуйста, оставьте меня в покое.

– Ему больно, Пресли. Ты должна поговорить с ним.

– Я поговорила, Робби. Помнишь звонок, на который он ответил, с девчонкой, охмуряющей его? Именно тот раз, когда он сказал, что перезвонит мне?

– Он не был с кем-то еще. Ты для него единственная.

– Вы поэтому здесь, чтобы заставить меня поговорить с ним?

– Черт, нет, мы здесь, потому что этот мудак переезжает, – Трипп в раздражении вскидывает руки. – Ты должна все исправить.

Мое сердце падает.

– Куда переезжает?

– В Вирджинию, – подтверждает Робби.

– О, черт, он действительно бросает меня, – мое горло горит.

– Он бросает всех нас из-за этого дерьма. Пришло время уладить это, – Трипп наконец-то смотрит на меня с легкой нежностью. – Мы пришли, чтобы все уладить.

Я кладу голову на плечо Робби и позволяю сказанному осесть во мне. Я должна что-то сделать, чтобы все исправить.

***

Эвелин осматривает мою квартиру, и ее взгляд останавливается на коллажах фотографий, занимающих две мои книжные полки. Она одаривает меня нежной улыбкой, но это не скрывает ее разочарование мной.

Мои руки дрожат, пока я вытираю потные ладони о свои джинсы. Нервные окончания мое желудка начинают вызывать тошноту, и я десятый раз спрашиваю себя, не было ли это ошибкой.

– Спасибо, что пришли. Уверена, это ставит вас в неловкое положение, но я обещаю не отнимать слишком много вашего времени, – тараторю я.

– Это неловко только если кто-нибудь узнает.

– Он не знает, что вы здесь?

– Это стало бы большим конфликтом, ты так не думаешь? Ему больно, он мечется по жизни и принимает скоропалительные решения, потому что у него разбито сердце. То, что я пришла сюда, увидеться с той самой девушкой, которая вызвала эту боль, может толкнуть его дальше по спирали, так что нет, он не знает, что я здесь, – ее слова отрывистые и резкие, обрубают меня.

– Мне очень жаль. Это никогда не должно было произойти. Это все моя вина.

– Что сделано, то сделано, Пресли. Я пришла сюда сегодня, потому что уважаю тебя, и мне нужно было увидеть своими глазами, как этот разрыв повлиял на тебя. Финн не станет с нами говорить, но мать знает, когда ее ребенок в агонии. В ту же секунду, как мы вошли в больничную палату в Батон Рудже, я знала, что происходит, но могла только надеяться, что все решится само собой. Очевидно, этого не произошло. Теперь, когда я вижу тебя, то понимаю, что тебе так же плохо, как и ему. Так зачем я здесь?

– Эвелин, у вас есть полное право ненавидеть меня, но мне необходима ваша помощь. Я увидела свои ошибки и внутренне чертовски сильно боролась, чтобы рационализировать свои действия. Но ничего не сработало. Все сводится к тому, что я полная идиотка, позволяющая страхам взять верх, – я падаю на свой диван и ставлю локти на колени, смотря в пол и будучи не в состоянии выдерживать ее неодобрительный взгляд. – Вы можете не верить мне, но я люблю Финна каждой клеточкой своей души. Когда я оставила его в больнице, я также оставила позади огромную часть своего сердца. Я пыталась заставить его поговорить со мной, но все было бесполезно. Затем я дала ему время. Прошел почти месяц, и все что я делала, я делала, думая о нем.

– Ты можешь объяснить?

Я поняла, что мне придется вывернуть себя наизнанку, прежде чем она решит, заслуживаю ли я помощи. Если в итоге я добьюсь того, чтобы Финн выслушал меня, я с радостью расскажу ей все, что она хочет знать.

– Как много вам известно?

– Это важно? – она приподнимает бровь и наклоняет голову так, как это делают мамы.

Я сдерживаю смех, но тихий смешок вырывается из меня.

– Простите, вы напомнили мне мою маму, когда она ждала от нас ответа.

Я отодвигаюсь и похлопываю по месту рядом со мной. Когда она садиться, я рассказываю всю историю – мои кошмары, решение расстаться, нашу ссору, как папа заставил меня пойти к психологу и наконец-то мое признание два дня назад группе поддержки. Я не останавливаюсь ни на каких деталях и когда заканчиваю, Эвелин в слезах крепко сжимает мою руку.

– О, милая, ты так много носила в себе, беря на себя ответственность за вещи не подконтрольные тебе.

– Я потеряла Финна и не жду примирения, но мне бы хотелось поделиться с ним, что его любовь и потеря его, сделали со мной. Если бы я могла вернуться и все изменить, я бы сделала это, но как оказалось, он сделал меня лучше, даже не зная об этом.

– Ты сказала, что тебе нужна моя помощь. Что я могу сделать?

– Появиться в его квартире с непонятной исповедью не кажется чем-то достаточным. Я ищу возможность сделать грандиозный жест, такой, который действительно заставит его выслушать меня и понять, что я никогда не попрошу его быть тем, кем он не является.

Она прищуривает глаза, стуча пальцем по губе. Затем она щелкает пальцами и поворачивается ко мне с хитрой улыбкой.

– Думаю, я знаю, что делать! Но мы должны действовать быстро!

– Быстро это хорошо, чем быстрее, тем лучше!

– Позволь мне поделиться с тобой моей идеей, и затем нам нужно сделать пару звонков. Это будет сложно, но я это сделаю.

Ее энтузиазм заразителен, и я наконец-то чувствую, что могу положить конец этому ночному кошмару.

Глава 32

Финн

Жар их взгляда упирается мне в затылок, и я изо всех сил стараюсь не нервничать.

В чем, черт возьми, их проблема сегодня? Я направляюсь в туалет со зрителями, наступающими мне на пятки.

Когда дверь захлопывается, я поворачиваюсь и тыкаю пальцем в Робби.

– Какого хрена происходит?

Он, Трипп и Макс смотрят в пол, на стены, на потолок... куда угодно, избегая контактировать со мной взглядом.

Сразу за этим дверь открывается и входит Джонни, таща с собой Джеффа.

Черт! Мне больно видеть их, но знание того, что они здесь, подтверждает мою теорию, что Пресли тоже где-то здесь. Мама предупреждала, что их семья ответила на приглашение на Гала-ужин. Зная это, у меня был прекрасный повод избежать это мероприятие в этом году. Пока губернатор Де Сантис не позвонил мне лично и не попросил сидеть за его столом.

Это мероприятие всегда было в пользу поддержки, признания и расширения прав и возможностей мужчин и женщин Вооруженных сил. В этом году они решили провести мероприятие в субботу после дня Благодарения, потому что так много мужчин и женщин военнослужащих пыталось попасть домой на праздники. Они хотели отдать честь как можно большему количеству людей.

Джефф и Джонни подошли ко мне вместе, лица обоих не говорили ни о чем. Я разговаривал с каждым из них один раз с тех пор, как меня выписали из больницы, и я приехал домой. Проблема с Пресли ни разу не упоминалась, по большей части потому, что я прерывал их, как только они упоминали ее имя.

Джефф остановился и аккуратно положил руку на мое плечо.

– Сынок, рад снова видеть тебя. Рад, что тебе лучше.

– Спасибо, – заставляю я себя ответить.

Следующим вступает Джонни и протягивает ко мне руки.

– Ты выглядишь намного лучше, чем в прошлый раз, когда я видел тебя.

– Спасибо, – повторяю я.

В комнате повисает неудобная тишина, и какое-то движение происходит с другой стороны двери. Без слов, все пятеро мужчин выходят, оставляя меня стоять там и гадать, не вступил ли я в сумеречную зону.

Я брызгаю немного холодной воды себе в лицо, мысленно готовя себя к тому, что может принести эта ночь. Мне на глаза попадается бумажное полотенце, и сердце подпрыгивает в груди. Мне не нужно смотреть, чтобы понять – она здесь. Аромат ее духов в комбинации с запахом ее шампуня и геля для душа. Тот же самый запах раньше исходил от моих простыней, подушек и рубашек, которые она украла, чтобы спать в них.

Я поднимаю глаза на зеркало и вижу ее позади себя, смотрящую со смесью эмоций в ее ярких глазах.